С быстротой жалящей змеи полицейский впился пальцами в плечо китаянки, встряхнул ее и что-то прокричал по-китайски.— Нет! — выдохнула Хелли.Она попыталась соскочить с койки, но слабость опять охватила ее, голова закружилась, и док со стоном отпрянула назад.Полицейский прервался, чтобы усмиряюще посмотреть на Хелли, и снова принялся за визжащую в его руках китаянку.Еще раз тряханув ее, он продолжил свою обличительную речь, указуя перстом в направлении Хелли. Китаянка подняла голову, чтобы увидеть женщину с огненными волосами и испуганным взглядом, а затем с придушенным стоном рухнула на койку.Как бы то ни было, сказанное полицейским оказало свое действие, и несчастная, свернувшись в комочек, замолкла. На лице ее было написано душераздирающее отчаяние. Бросив на арестованную последний предупреждающий взгляд, полицейский произнес еще что-то по-китайски и оставил ее. Вероятно, он о достаточной мере выпустил свой пар. Затем он повернулся, чтобы уйти, но Хелли в отчаянии схватила его за рукав.— Подождите! — воскликнула она. — Вы не можете ее так оставить!Полицейский нетерпеливо вырвал руку и даже не удосужился взглянуть на девушку.— Не могу? — насмешливо проговорил он, — Ну что ж, посмотрим.— Нет! Пожалуйста.В голосе Хелли звучала настойчивость, заставившая его остановиться.— Разве вы не видите, что она была жестоко избита и нуждается в медицинской помощи?Полицейский переводил взгляд с одной женщины на другую и, казалось, обдумывал ее слова. Затем, пожав плечами, он открыл дверь камеры.— Вы что, глупы или слепы?Хелли с облегчением увидела, как решительность ее тона остановила полицейского. И хотя выражение столица не сулило ничего хорошего, она заставила себя высказать то, что думала:— Девушка должна быть помещена в больницу, а не в эту дыру.Полицейский прислонился к двери, погладил свои роскошные бакенбарды и уставился на Хелли.— Ну? И какую же больницу вы предлагаете? — промычал он. — Я что-то не припомню ни одной китайской.— Не предполагаете же вы, что женщине нужно отказать в медицинской помощи только потому, что она китаянка? — холодно отчеканила Хелли.— Я ничего не предполагаю. Я только говорю вам, что здесь нет ни одной белой больницы или врача, кто лечил бы китайцев.— Вы ошибаетесь.Они все еще вели молчаливую борьбу взглядами. Наконец с видом превосходства Хелли фыркнула и заявила:— Как ни странно, но я доктор и больнице при Миссии, и, если вы меня сейчас освободите, я смогу о ней позаботиться.— Отлично. Женщина-врач. — Он скептически хихикнул, словно она объявила, что собирается стать президентом Соединенных Штатов. — Ну, доктор, я предлагаю вам перестать скулить и заняться своей пациенткой.С этими словами он покинул камеру, хлопнув напоследок дверью.— Пожалуйста…Нетвердым шагом Хелли преодолела расстояние до двери и схватилась за прутья решетки, ища в них опору. Полицейский посмотрел на нее и нахмурился. Набравшись мужества, Хелли продолжила:— Пожалуйста, офицер…— Бредли, — подсказал он, подозрительно поглядывая на нее и постукивая по неплотно закрывшемуся замку.— Бредли, — как эхо подхватила Хелли. — Мне действительно надо забрать эту женщину в больницу. Вы же понимаете, что там у меня есть требуемое для этого случая оборудование. Вам надо лишь открыть дверь и дать мне возможность…— Вы никуда не пойдете…Полицейский прервался, удовлетворенно хмыкнув, так как замок наконец захлопнулся.— Ни одна из вас. По крайней мере без разрешения судьи Дорнера.— Тогда, ради Бoгa, позовите судью.Бредли вынул ключ, попробовал прочность замка и, убедившись в его надежности, ответил:— Вы увидитесь с судьей послезавтра. Он оставил четкое указание, чтобы его сегодня не тревожили. Кажется, он сегодня на большом рождественском приеме. А завтра Рождество, так что незачем беспокоить судью из-за пары шлюх.— Но девочка…— Судье плевать на шлюху-кнтаезу, так же как и на белую, если на то пошло.— Но…— Никаких «по». Послезавтра вы увидите судью. Решительно мотнув головой, Бредли повернулся и направился по коридору.— Подождите! — крикнула вслед ему Хелли достаточно громко, чтобы он остановился. — Не могли бы вы по крайней мере узнать, что с ней?Полицейский плюнул на пол.— Уж не думаете ли вы, что я ее буду лечить ради вас?— Но я слышала, как вы говорили по-китайски, и она, мне кажется, понимала вас.— О! Пару фраз о том о сем. Достаточно, чтобы получить желаемое.Он вызывающе подмигнул Хелли, отчего она в свою очередь извергла пару отборных слов.— И какие же это фразы, позвольте узнать?Хелли ненавидела себя за то, что спрашивает этого мужлана, но ей было интересно, что же вызвало выражение такого ужаса на лице китаянки.— Да просто я сказал, что, если она не перестанет вопить, я отдам ее вам. Ничто так не пугает китайских шлюх, как угроза быть переданными в Миссию.— Почему?Вопрос повис в воздухе, так как полицейский уже почти покинул коридор, весело насвистывая:— Желаю вам веселого Рождества!В последующие часы у Хелли не было племени задуматься над странными словами полицейского. Вторая половина дня прошла незаметно, и теперь уже догорали последние лучи заходящего солнца. В глубине тюрьмы кто-то распевал рождественские песенки, но даже это не вызывало у Хелли почти никакой реакции.Склонившись над затихшей девицей, Хелли попыталась прощупать на шее пульс. Ничего. Сдвинув пальцы ниже и затаив дыхание, она с облегчением услышала слабое неровное биение.Раненая потеряла много крови. Хелли глянула на одеяло, измазанное безобразными ржаво-красными пятнами, и начала массировать ей живот.Несколько часов назад, когда Бредли что-то сказал девчонке по-китайски, она отказывалась от помощи Хелли. Хелли же была так ошарашена враждебным недоверием в глазах китаянки, что просто молча смотрела, как та раскачивается на своей койке и что-то напевает себе жалобным голосом.Правда, иногда она оборачивалась к Хелли, и в глазах ее читался призыв. Док мысленно посылала благодарность Господу за опыт, приобретенный ею при санитарных обходах филадельфийских ночлежек. Они были порой утомительными и разочаровывающими, но научили ее обходить языковые барьеры и давать утешение тому, кто в этом нуждался. В конце концов, разве боль и страдания не одинаково угнетают людей с разным цветом кожи?Хелли осторожно повернула свою ладонь вверх и в бессловесном жесте предложила открытой рукой свою дружбу. Именно в этот момент боль с особой силой обрушилась на китаянку, и она судорожно схватила протянутую ей руку.Первые семена доверия были посеяны. Движения руки и ласковый тон дополнили те немногие слова, что девочка произнесла по-английски. Благодаря терпению Хелли смогла понять, что ее подопечную звали Туберозой; пожалуй, это были все сведения, которые удалось извлечь.С наступлением сумерек угасло и общение женщин. Тубероза теперь едва дышала, и также едва прослушивалось ее сердцебиение. Весь ужас заключался в том, что китаянка умирала, а она, Хелли, ничего не могла сделать.— Черт подери! — чертыхнулась Хелли, пытаясь стереть свои слезы. — Куда подевался этот негодный стражник?После того как Бредли принес жидкий суп и воду, к которым они не притронулись, никто не удосужился справиться о них.— Проклятие! Черт! Гром и молния! — Хелли рыдала и колотила кулаком по кирпичной степе. Руке было больно от этих ударов. Наваливалось отчаяние. Вдруг что-то внутри нее щелкнуло. Она схватила оловянную миску, вылила несъедобную бурду в помойное ведро и зашагала к двери.Набравшись духу, Хелли что было сил стала бить по решетке. Она колотила и колотила, нарушая тишину звоном металла, и чувствовала, как ударь! отзываются у нее в руке.— Да появитесь же вы наконец, забывшие Бога души! — орала она что есть мочи.Но услышав ясный спокойно отвечающий ей голос, вздрогнула и уронила плошку.— Надеюсь, я им еще не забыта и чувствую, что мне нужна его помощь.С этими словами перед Хелли нос к носу предстала Давиния.— Давиния! Слава Богу! — воскликнула Хелли, просовывая руку сквозь решетку.Нахмурившись, Давиния слегка потрогала синяк на щеке у Хелли.— Что случилось?— Эта шлюха ударила Ника Конноли по его мужскому достоинству и пыталась ограбить его. Говорят, что он навсегда стал калекой, — ответствовал офицер Бредли, следующий по пятам за старушкой и преподобным Де Янгом.— Честь ей и хвала за это! — подбодрила Давиния свою подругу и одобрительно похлопала ее по спине. — Уверена, что этот развратник получил по заслугам. Я бы и сама ему такое устроила, подвернись мне подходящий случай. Но «шлюха и воровка»! Ой ли, офицер Бредли! Я думаю, что даже вам известно, насколько можно доверять этому подонку Кон ноли.Долгим пронзительным взглядом она смотрела на полицейского:— Ну? И сколько же вы собираетесь стоять здесь, разинув рот, как дохлая рыба на рынке? Или вы отопрете эту дверь? Вы явно сделали ошибку.Бредли нервно смотрел то на повелительно говорящую Давинию Лумис, то на гневно пылающие щеки леди доктора.— Не могу, пока она не повидается с судьей.— Только послезавтра, — с несчастным видом вставила Хелли.— Но это же абсурд! — вмешался Мариус, присоединившись к женщинам в их словесной дуэли с полицейским.— Несомненно, бывают случаи, когда такое освобождение разрешено. Я могу ручаться за эту женщину и поверьте мне, она безупречна.— Правила есть правила, — возразил Бредли. — И я всегда следую им. Она никуда не пойдет.— Но девочка. — В отчаянии Хелли показала на распростертую на койке фигурку. — Она умирает. Освободите хотя бы ее. Она никому не может принести вреда.— Правила есть правила.— Гром и молния! — прорычала Давиния, возмущенно вздымая руки к небу. — Мариус?Она отвела проповедника в сторону, и они стали шепотом о чем-то совещаться. Через несколько минут Мариус повернулся и вышел.С видом выполненного долга Давиния обратилась к полицейскому.— Хорошо, Бредли, раз уж вы не можете отпустить доктора Гардинер, то по крайней мере пропустите меня к ней, чтобы я могла чем-нибудь помочь ей и ее пациентке. Вы знаете, что я говорю по-китайски?Бредли покачал головой.— Эта женщина опасна. После того, что она сделала с Ником… — При этой мысли он побледнел и замолчал.— Так как у меня нет этих легкоранимых частей тела, я, полагаю, буду в безопасности. — Давиния не без ехидства ухмыльнулась и добавила: — Если вы, конечно, не боитесь открыть дверь…Полицейский с видом оскорбленного достоинства вытянулся во весь рост.— Офицер Бредли боится? Женщины? Ха! Просто я хочу защитить вас, мэм. Однако если вы настаиваете на том, чтобы войти к арестованной, хорошо. Будь по-вашему. Но не говорите, что я вас не предупреждал.— Ну наконец-то, дорогая. — Давиния заключила Хелли в объятия и дружески похлопала по спине. — Ты сделала все, что могла.Хелли, сдерживая рыдания, покачала головой:— Н-н… но все это так жестоко! Я ми… не могла даже представить… кто-то сделал девочке насильственный а-а…борт и заставил ее обслуживать мужчин в тот же самый день!Прошло по крайней мере два часа с тех пор, как Давиния проникла в камеру и узнала страшную историю Туберозы.Оказалось, что юная проститутка, обнаружив свою беременность, доложила об этом хозяйке борделя. Хозяйка заставила ее сделать аборт, а через несколько часов появился Ник Конноли и потребовал свою любимую проститутку Туберозу. Когда же она стала возражать, мадам побоями принудила ее к послушанию и передала в грубые руки Ника, который уже воспользовался ею несколько раз перед тем, как она налетела на Хелли.Глядя на несчастную умершую девочку, покрытую перепачканным кровью одеялом, Хелли хлюпнула носом и проговорила:— Она так боялась меня. А я ведь только хотела помочь ей, но она не…— Я знаю, — прошептала Давиния, гладя Хелли по волосам.— Но почему?— Это ужасная ситуация. Хозяйки борделей рассказывают своим проституткам жуткие истории о леди из Миссии. Самая страшная из них, что мы варим молодых китаянок и едим их на обед. Идет слушок, что мы предпочитаем их раз варенными и, конечно же, выцарапываем им глаза и вырываем ногти, прежде чем закинуть их в котел.Хелли недоверчиво смотрела на Давинию.— Но не могут же они серить в такую чушь.— Представь себе, верят. А также в то, что мы заканчиваем спои каннибальские пиршества бокалом коньяка, смешанного с их кровью.Давиния сняла очки и протерла их подолом. Она нахмурилась, увидев особо неподатливое пятно.— Конечно же, когда они попадают ко мне в руки, я быстро отучаю их от этой чепухи.— А как же с теми, которые не попадают? Ведь таких много.Давиния со вздохом водрузила очки на переносицу.— Многие умирают. Другие прозябают в грязи. Мы делаем что можем, но…— … но этого недостаточно, — закончила Хелли.Давиния говорила правду, так как на каждую спасенную ими проститутку приходилась сотня выстрадавших ужасную судьбу.— Как я ненавижу этот город! — воскликнула Хелли. — Грубый и жестокий. Я не испытала в нем ничего, кроме неприятностей!— У тебя было плохое начало. Но, несомненно, если ты наберешься терпения, осе уладится.— Нет, мое терпение кончилось. Пожалуйста, простите меня, Давиния. Как только повидаюсь с судьей, я первым же пароходом уеду в Филадельфию. Здесь меня, кроме несчастий, ничего не ждет.— Что, доктор Гардинер все еще здесь?Обе женщины разом повернулись, и Хелли побелела, встретившись со сверкающим зеленым взглядом Джейка Парриша. Глава 15 — Джейк Парриш! Вы не очень-то спешите, могу я заметить, — выбранила его Давиния, вскакивая на ноги.Джейк оторвал глаза от сидящей в тени Хелли и спокойно встретился с раздраженным взглядом Давинии.— Рад вас видеть, Давиния, — проговорил он, приподнимая шляпу в несколько насмешливом приветствии. — Но не очень спешу? Я получил ваше послание… — он сверился с часами, — ровно сорок две минуты назад и появился как только смог.Часы Джейка сыграли свою мелодию, и Хелли вспомнила «Приглашение к танцу». Когда же Джейк закрыл крышку и мелодия прелестного вальса смолкла, девушка почти опечалилась. Странно, она постоянно пыталась воскресить в памяти эту мелодию, и после стольких старании ей удалось это именно сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43