(495)988-00-92 магазин https://Wodolei.ru 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


И происходит нечто невероятное. Казервуд отказывается одолжить Кэботу свой нож! Спор продолжался несколько часов, но Казервуд не уступил.
А через несколько часов после несчастного спора заболел сам Кэбот, его вновь начала трясти малярия. Проходит немного времени - и Казервуд лежит уже в горячке рядом с Кэботом.
У ложа больных - теперь, собственно говоря, врагов - сидит слуга Альбино, а возле него - последний член экспедиции Стефенс, которого на этот раз приступ малярии не затронул.
Стефенс чувствует себя несчастным, опасается, что экспедиция окончательно потерпела крах. И он уже не увидит Чичен-Ицу, город, о котором столько мечтал. В эту минуту вновь, как ангел-хранитель, на сцене появляется добрый патер Карильо. Тот самый, который за несколько недель до этого высвободил Стефенса из Ушмаля, тот самый, кого разгневали члены экспедиции, «ограбив» тикульское кладбище, тот, кто и сам был «наказан» приступом малярии якобы за то, что допустил такое святотатство.
Тем временем малярия у него прошла, и добросердечный падре вновь отправился следом за экспедицией. Нашел он ее в еще худшем состоянии, чем в Ушмале. Карильо оставил обоих больных в Штампаке под охраной Альбино, а к себе в тикульский приют увел одного Стефенса, который явно нуждался скорее в психотерапии, чем в хинине. Опытный священник избрал самое надежное, хотя и не самое святое средство. На деньги Филиппа Пеона, одного из членов семьи крупных помещиков, которым принадлежал весь этот индейский край, он устроил в Тикуле большой танцевальный праздник. Единственный почетный гость на нем - Стефенс. Юкатанки кружатся в танце. И Стефенс, который месяцы провел в тропических лесах среди развалин мертвых городов в обществе двух столь же уставших мужчин, чувствует себя на седьмом небе. Танец, короткий бой быков, домашний фейерверк и снова танец. И везде столько красивых девушек. Одна и из них, приемная дочь тамошнего вождя, смотрит только на Стефенса.
Стефенс потерял голову. Но тут вмешался вождь и предложил ему выбрать любую другую из местных майяских девушек. «Выберите себе, какую хотите, и я тотчас доставлю ее к вам в приход!» Свою же воспитанницу он Стефенсу не дал.
И Стефенс, который, по представлениям тикульского священника, должен был отдохнуть душой во время фьесты с девушками, покидает Тикуль еще более несчастным, чем пришел туда.
Когда затем Казервуд, Кэбот и Стефенс на несколько дней остановились в Болончене (этот городок в стране Чен я проезжал на пути из Кампече), чтобы попытаться обследовать знаменитый местный сенот, душой экспедиции стал Казервуд, уже успевший помириться с Кэботом.
После кратковременного обследования болонченского сенота все трое все-таки отправились в Чичен-Ицу. Они поселились на асьенде дона Хуана Сосы, владевшего обширными землями на полуострове, включая территорию, на которой расположены пирамиды и дворцы Чичен-Ицы.
Дон Хуан отвел гостям роскошные покои, потчевал их изысканными блюдами, предоставил в их распоряжение слуг. Тем не менее члены экспедиции провели в Чичен-Ице всего несколько дней. Они взяли на заметку все главные здания великолепного города, отметили, что нашли в Чичен-Ице, «бесспорно, свои непримечательные развалины, какие им когда-либо доводилось видеть». Казервуд зарисовал прославленную «Иглесию» (которую я позднее также посетил и о которой поэтому скажу впоследствии несколько больше) и руины нескольких площадок для игры в мяч. Особенно его заинтересовали «корзины» главного стадиона - богато украшенные кольца, помещенные на боковых стенах игровой площадки. Копией одной из этих «корзин» Казервуд украсил позже титульную страницу новой книги, которую они со Стефенсом издали через несколько лет после второго путешествия в Центральную Америку.
А затем они садятся на корабль и после краткого пребывания в Гаване возвращаются в Соединенные Штаты.
Итак, «первооткрыватели майя» недолго пробыли в Чичен-Ице, и важнейшие сокровища этого самого великолепного из майяских городов ожидали своих исследователей. В распоряжении Стефенса с Казервудом и Кэботом был господский дом дона Хуана. Мне пришлось довольствоваться кампаменто. Археологи сейчас не работают в Чичен-Ице, и я в кампаменто провожу ночи в полном одиночестве. По крайней мере по вечерам мне никто не мешает вести путевой дневник. Я записываю впечатления от более чем сотни индейских пирамид, дворцов, обсерваторий, площадок для игры в мяч и прочих памятников архитектуры, которые так щедро предлагает посетителю Чичен-Ица.
Юкатан, летом мучимый жаждой, утолял ее здесь - в отличие от Лабны - лишь из сенотов - естественных водоемов, образовавшихся в карстовых трещинах полуострова. Так что я начинаю свой путь по прославленной Чичен-Ице как раз от главного сенота, дававшего майяской столице столь необходимую ей воду. Сенот этот был посвящен богу Штолоку, имя которого он носит.
Хотя сеноты играли в майяской религии важную роль, этот колодец индейского бога был просто хранилищем воды для жителей города. К тому же сам город назывался Чичен-Ица, буквально - «У колодца (племени) ица».
Название «ица» носило майяское племя, которое в 455 году (по другим источникам - на 20 лет раньше) нашло живительный сенот и основало рядом с ним город.
В стене сенота вытесана лестница. По ней женщины Чичен-Ицы спускались к воде, чтобы набрать ее в глиняные сосуды.
Не более чем в 200 или 300 шагах к югу от колодца высится, очевидно, древнейшее здание Чичен-Ицы. По-майяски его называют Акаб-Циб («Дом черных Письмен»). Названо оно так по изображению майяского жреца, находящегося в центральном помещении южной части Акаб-Циба; дело в том, что фигура жреца украшает венок из рисованных черной краской майяских иероглифов. Кроме «черных письмен», стены внутренних помещений Акаб-Циба имеют красные оттиски человеческих рук, какие нельзя увидеть нигде в другом месте. Вероятно, эти оттиски оставили на стене строители здания, которые таким способом хотели послать приветствие своему покровителю - богу.
«Дом черных письмен» производит впечатление незаконченной, или, скорее, преждевременно покинутой, постройки. В среднюю часть здания ведет широкая лестница, но до постройки следующего этажа очередь уже не дошла. Из 18 помещений только одно украшено рельефом.
К древнейшему периоду строительства Чичен-Ицы относится, видимо, и здание, которое непосредственно соседствует с «Домом черных письмен». Называют его, как и в Ушмале, «Женским монастырем». Это обширная четырехэтажная постройка со множеством помещений. В «кельи» можно было входить с галерей, окаймлявших отдельные этажи.
Впрочем, так «Женский монастырь» выглядит сегодня. Таким его вижу я. Но сейчас мы уже знаем, что первоначально это здание было значительно меньше. Этот факт более чем «оригинальным» образом установил исследователь Ле-Плонжом, о котором я еще буду говорить. Он заложил в кладку нынешней стены «Женского монастыря» небольшой динамитный заряд, взорвал его, и в образовавшемся отверстии обнаружилась более древняя, первоначальная кладка.
Возле восточного крыла «Монастыря» находится еще одна постройка ярко выраженного пуукского стиля. Ввиду близости к «Монастырю» ее называют «Иглесия» (по-испански - церковь). Огромный прекрасный фасад «Иглесии» украшает трехчастный антаблемент. Небольшой дверной проем, единственный проход в западной стене здания, почти теряется под тяжестью этого тройного антаблемента. Вероятно, мне даже не нужно добавлять, что и здесь главный сюжет богатейшего фасада составляют маски Чака.
Однако между носатыми лицами Чака я вижу и животных: черепаху, краба, морского моллюска в раковине и броненосца. Что они здесь делают? Очевидно, изображают четырех животных, на телах которых, по майяским представлениям, держалось божественное небо.
Но броненосец, краб, черепаха и морской моллюск так и не удержали небо над Чичен-Ицой. Однажды индейцы племени ица покинули свой главный центр. По какой причине - мы не знаем. Почему в 692 году они ушли из города, уже тогда величественного и прекрасного, из города, который и посреди жгучего юкатанского лета всегда имел в достатке и даже в избытке питьевую воду.
Достоверно лишь то, что с конца VII столетия на Чичен-Ицу опускается мгла забвения.
Акаб-Циб, «Иглесия» и «Монастырь», все здания, все храмы, выросшие за 200 лет вокруг сенота Штолок, пришли в запустение. И только под поверхностью земли, глубоко внизу, под известняковой корой Юкатанского полуострова, я, может быть, еще смогу найти ответ на вопрос, что стало впоследствии с городом племени ица, с городами майя.


Глава 9. СПУСК В «ПЕЩЕРУ ВОЛШЕБНИКОВ»


Итак, вперед к новым приключениям. Впервые за время моего путешествия поиски майяских сокровищ приведут меня в подземелье. Внутрь юкатанских известняков. В «Пещеру волшебников». В пещеру, которую современные майя называют Баланканче - «Алтарь ягуаров».
Баланканче была открыта совсем недавно. Не прошло еще и 10 лет с того достопамятного дня, когда один из местных сторожей Чичен-Ицы, Хосе Умберто Гомес, в нескольких километрах к востоку от города случайно нашел «подозрительное отверстие» в скалах. Он протиснулся через него и вступил в обширный лабиринт, который, видимо, образовала подземная река. Лабиринт состоял из множества коридоров и нескольких залов. И в одном из них, глубоко под поверхностью, Хосе Умберто Гомес увидел святилище своих индейских предков - святилище тысячелетней давности и притом никем не тронутое.
Разумеется, это было фантастическое открытие, совершенно уникальное для всей Америки.
И естественно, что я в своей программе исследования Юкатана не могу пропустить Баланканче. Итак, я направляюсь по следам Гомеса в подземный лабиринт. Я покидаю кампаменто в Чичен-Ице ранним утром, пока солнце еще не слишком печет. Беру с собой лишь немного еды и плащ. Канат мне не нужен. Дирекция археологического заповедника в Чичен-Ице сделала доступной и эту пещеру, установив в ней временную электрическую проводку.
Тем не менее спуск в пещеру не доставляет никакого удовольствия. Ступени, вытесанные в камне, покрывает липкая грязь. С потолка постоянно падают капли, иногда кажется, что идет дождь. Я натягиваю плащ. Сверху одежда защищена от влаги, зато я потею, как не потел никогда в жизни.
Сейчас пещера пуста. Только летучая мышь пролетела над моей головой. Потом еще одна. Я спускаюсь все ниже. Теперь вокруг сталактиты и сталагмиты. Они нацелены на неосторожного путника как самурайские мечи. Часто слышится звон задетой случайно известняковой сосульки; ноги скользят, и я то и дело теряю равновесие. К «Алтарю ягуаров» я спустился весь заляпанный грязью и в синяках. Наконец я добрался до первого естественного «алтаря» подземного святилища. На нем в ряд выстроились сосуды примерно тридцатисантиметровой высоты. И все без исключения украшены ликами мексиканского бога дождя Тлалока. Мексиканского Тлалока? Да, я не ошибаюсь. Я узнаю его большие круглые глаза, как на картинках к сказке о Волке и Красной Шапочке, узнаю характерное украшение в форме буквы «V» над переносицей.
Лицо мексиканского бога покрыто синей краской. Ведь Тлалок - властитель дождя. Синего цвета и ливни, и река, орошающая подземное царство Тлалока. Лоб у божественного Тлалока черный. Черная краска означает бурю. Ведь Тлалок повелевает также громами и молниями, черными грозовыми тучами. Таких сосудов с изображением Тлалока в одном только этом «притворе» обширного подземного святилища до сих пор сохранилось около 70. Я полагаю, что при совершении каждого обряда здесь оставляли в честь властителя вод по кувшину с его портретом. Сколько же тут должно было состояться таких «подземных месс»? Рядом с сосудами, украшенными ликом мексиканского бога, на «Алтаре ягуаров» стоят и миски для копала - индейского фимиама. На их дне сохранились остатки благовонных смол.
Но пещера, названная «Алтарем ягуаров», у этого алтаря не заканчивается. И я прохожу еще несколько десятков метров. Маленькое озерцо… Нежные, ослепительно белые сталактиты… Невероятная тишина…
Над озерцом высится второй алтарь - «Алтарь девственных вод». И на нем опять Тлалок.
Значит, это Тлалок заманил меня в Баланканче. Да еще рассказ человека, который провел в пещере самый удивительный и самый страшный день своей жизни.
Человека этого зовут Рамон Павон Абреу, должность его - директор археологического музея в Кампече. На пути из Чиапаса на Юкатан я остановился в этом городе для того, чтобы познакомиться с ним лично.
До этого я знал кампечского майяолога лишь по его статьям, и о пещере в Баланканче у меня были весьма неточные сведения. Но уже после первых произнесенных им слов я решил, что Баланканче мне обязательно нужно посмотреть. Даже если для этого придется подвергнуться такому же фантастическому испытанию, какому подвергся он.
Дело было так. Умберто Гомес, индейский сторож развалин Чичен-Ицы, случайно открывший пещеру, естественно, похвастался своим открытием дону Барбачану, местному энтузиасту майяской археологии. Тот сообщил специалистам, и через несколько месяцев в Баланканче выехала комплексная экспедиция. История ее во многом похожа на историю первой экспедиции Стирлинга в страну ольмеков. И на этот раз никто не возлагал больших надежд на успех экспедиции. Тем не менее американское Национальное географическое общество отпустило на исследование Баланканче солидную сумму. Руководить экспедицией в эту пещеру общество поручило Уиллису Эндрьюсу и его коллеге Павону Абреу.
Вопреки предсказаниям скептиков, экспедиция подтвердила сообщения Гомеса. Она же сделала доступным вход в пещеру. Благодаря успеху экспедиции значительно возрос научный престиж ее руководителя профессора Павона.
Казалось, все было в порядке, но так только казалось. Вскоре после успешного обследования пещеры к профессору Павону явился неизвестный человек, местный индеец, и представился ему как верховный юкатанский ах-мен, то есть майяский волшебник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38


А-П

П-Я