https://wodolei.ru/catalog/mebel/nedorogo/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Из кареты, опираясь на руку лакея, вышла старая леди и направилась к дому, придерживая черную юбку. Мэдди увидела, как к ней бросился Кальвин и, взяв ее под руку, повел по ступеням. В это время из экипажа вышла еще одна леди, но неожиданно ей стало плохо и она зашаталась. Слуга поддержал ее и ввел в дом. Дверь за ними захлопнулась.Небольшая группа людей, стоявших поодаль, о чем-то тихо переговаривалась. Мэдди не знала, как поступить, но ее ноги медленно, шаг за шагом, понесли ее вперед.Мимо толпы прошел мальчик, обогнув угол, он увидел Мэдди. Она нерешительно остановилась. Он подошел к ней.— Доброе утро, мисс. Вам уже сказали?Она взглянула наверх. Окна были зашторены. Как будто в доме кто-то серьезно болен…— Нет. Я ничего не знаю.— Этот его светлость, месье. Застрелен.— Застрелен? — прошептала Мэдди. Мальчик кивнул в сторону кареты.— Вызвали родственников, — сказал он. — Но уже поздно, так говорит Том, а он работает здесь на конюшне. Он видел, как они выехали еще до рассвета. Потом видел, как привезли его светлость. Дуэль, мисс. Была дуэль, на которой его убили. Умер, не успели довезти до дома. — Он пожал плечами. — Хотя врача вызывали, наверное. Ждали членов его семьи.Мэдди смотрела на дом, не говоря ни слова. Вдруг она услышала приглушенные голоса. Потом издалека донесся женский вопль, плач, стоны. У Мэдди пересохло в горле. Ей стало плохо. Из толпы любопытные смотрели на нее, обмениваясь друг с другом понимающими взглядами.Она сжала руки. Она не могла ни о чем думать. Она не могла поверить. Еще вечером трудно было представить себе человека более энергичного и радостного, чем граф Жерво.Дуэль. Бессмысленный, глупый обмен выстрелами. Случайность, и жизни больше нет.Как это могло произойти? Ее разум отказывался верить. Мэдди слышала о нем как о светском повесе. И если дуэль произошла бы до вчерашнего дня, она отнеслась бы к гибели герцога спокойно. Ну да, утром застрелен на дуэли. Но теперь эта новость потрясла ее до глубины души. Она повернулась, пошла прочь, не видя перед собой дороги. Вчера он знал, что его ждет. Когда прошлым вечером герцог сидел с ними, улыбался, говорил о геометрии и описывал ее внешность отцу, он знал, что через несколько часов с ним может произойти.Понимание этого было за пределами возможностей ее разума. Она потеряла мать и несколько друзей, но все они умерли от болезней. И были гораздо старше герцога. А сейчас все казалось нереальным. А как же родная мать? Милостивый Боже, что она переживала? Мэдди была уверена, что это она так ужасно кричала в доме.Мэдди чувствовала себя так, будто она была там, с ними, и предоставляла им свою помощь. Все, что могла. Однако она вдруг обнаружила, что вместо этого оказалась в своем маленьком домишке. Ее отец, улыбаясь поднял голову.— Уже вернулась, Мэдди, девочка моя.— О, папа! — сказала она.Его улыбка исчезла. Он выпрямился.— Что случилось?— Мне трудно понять… Я не… — она застонала, схватившись за дверную ручку. — Он умер, папа! Его убили! Сегодня утром на дуэли.Ее отец сидел, не шелохнувшись, держа руки на подлокотниках кресла. После долгого молчания он произнес:— Умер.Мэдди встала возле отца на колени и приникла к нему.— Такой удар.Его пальцы покоились на ее голове. На ней сегодня не было капора. Коса была уложена короной, как вчера вечером. Он погладил ее. Дотронулся до шеи, до щеки и почувствовал, что у нее текут слезы.Мэдди подняла голову.— Не понимаю, почему я… почему я должна плакать. Я недолюбливала его!Он погладил ее. Она лежала на его ноге, бессмысленно глядя в угол комнаты.— Не могу в это поверить, — прошептала она. — Не могу. Глава 4 Блайтдейл Холл, с его розовыми кирпичными стенами, пилястрами, арками из белого камня, показался Мэдди похожим на аппетитный хорошо украшенный тортик. Новое убежище кузена Эдвардса включало в себя значительную часть Бакингхемширской местности. Там росли шикарные розы, был парк с оленями и черные лебеди плавали в озере. Все это успокаивающе воздействовало на пациентов кузена Эдвардса.Кузен отца Мэдди доктор Эдвардс Тиммс осуществлял руководство Блайтдейлом в современной и туманной манере. Каждый из его подопечных имел собственного слугу-опекуна. Кузен Эдвардс был увлечен своей работой. С энтузиазмом рассказывал он о своих методах лечения, одновременно отрезая себе ломтики бекона и предлагая Мэдди еще один ломтик копченой рыбы или еще чашечку кофе.Мэдди иногда слышала женский плач — очень неприятные звуки — но кузен Эдвардс, казалось, ничего не замечал. Через некоторое время крики стихли. Она допила свой кофе и приготовилась к встрече с людьми и выяснению своих обязанностей.Кузен Эдвардс заверил Мэдди, что от нее потребуется всего лишь внимание и аккуратность. Что же касается самой работы, то она будет несложной. В любом случае было невозможно отказаться от приглашения кузена Эдвардса, которому сейчас не могла помочь жена, занятая с третьим ребенком, тем более что предложение кузена поступило как раз в то время, когда Тиммсу отказали в университете, где он рассчитывал получить место на кафедре математики. Письмо от Генри Бругема выражало сожаление по поводу изъятия вклада, сделанного в фонд университета герцогом Жерво, математическая кафедра стала содержаться за счет денег другого джентльмена, не пожелавшего назвать своего имени, но предложившего своего кандидата на руководство кафедрой.Действительно, Бакингхемшир и Блайтдейл в это осеннее утро выглядели превосходно. Солнечный свет согревал недавно покрашенные желтые стены столовой, искрился на серебре и прекрасных фарфоровых тарелках, оставшихся от разорившегося баронета вместе с картинами и мебелью. Повсюду в доме чувствовался запах свежего воска и новых портьер.— Я не позволил, чтобы здесь осталось хоть что-нибудь, навевающее грусть, — подчеркнул кузен Эдвардс.Все выглядело мирно и аккуратно и очень отличалось от представления Мэдди о квакерском образе жизни. Но зато вполне соответствовало изысканным вкусам пациентов кузена Эдвардса. Однако снова послышался отдаленный плач, прорвавшийся сквозь закрытые двери, как заблудившийся днем призрак.— Начнем, пожалуй, кузен? — доктор вытер рот салфеткой и поднял колокольчик, стоявший у локтя. — Дженни, позовите Блекуэла, чтобы он сопроводил мистера Тиммса в гостиную.Служанка присела в реверансе, поправила передник и удалилась. Вскоре пришел вызванный ею санитар. Все происходило в полном молчании. Когда они ушли, кузен Эдвардс проводил Мэдди в ее кабинет на первом этаже.— Почта. — Он кивнул в сторону стоявшей на письменном столе корзины.У кузена Эдвардса были такие же мягкие, добродушные черты лица, как и у ее отца. Но черные глаза казались быстрыми и осмысленными, и он часто поджимал губы. Кузен Эдвардс не придерживался правил Общества Друзей, как в манере говорить, так и в одежде. Воротник на его костюме не выглядел строгим, но зато был сшит из очень дорогой ткани. Мэдди прекрасно понимала, Кузен Эдвардс имел основания быть довольным собой как наиболее преуспевающий член семейства Тиммсов. Он имел репутацию хорошего врача и был хозяином превосходного владения — Блайтдейла.— В твои обязанности входит, — объяснил он, — сортировка всех писем. Письма для меня вскрывай и клади обратно в корзину. Те же, что приходят на имя пациентов, необходимо приобщить к историям болезни.Она удивленно подняла глаза.— Копии, да?— Нет. Именно письма. Если, если ты сочтешь, что содержание их достаточно важно или необычно, приноси мне.— Извините… Но я не вполне понимаю… — Она дотронулась до пачки писем. — Означает ли это, что… Пациентам не позволено читать писем?— Я придерживаюсь строгого правила, цель которого — защита спокойствия наших пациентов. Связь с семьями может перевозбудить их. Мы рекомендуем родственникам не писать писем, но, как видишь, они настойчивы.— О! — сказала Мэдди.— И я напоминаю, что мы имеем дело с больными людьми. Поэтому должен просить тебя следить за своей речью. Некоторые из них могут быть оскорблены… фамильярностью… — Он слегка покраснел под прямым взглядом Мэдди. — Среди нас, конечно — вопросов нет. Но лучше так разговаривать, чтобы никто из пациентов не слышал.— Я постараюсь, но…— Уверен, у тебя получится. А теперь позволь мне взять эту книгу. Я должен познакомить тебя с пациентами и персоналом. Мы живем здесь одной большой семьей. Важно, чтобы ты отнеслась к здешнему образу жизни соответственно. Я ощущаю себя отцом каждой бедной души, поселившейся в Блайтдейле. Ты поймешь, что пациенты очень похожи на детей. Если ты поймешь это, то избежишь ошибок.— Да, — согласилась она. — В этом доме плакала женщина, пели какие-то люди, а мужской голос истерично кричал, перебивая их.— Ты привыкнешь, — сказал кузен Эдвардс, слегка улыбнувшись. — Здесь есть выздоравливающие, но некоторые очень больны.— Да, — Мэдди вздохнула. — Я понимаю.В Блайтдейл Холле находилось пятнадцать пациентов. Пятнадцать несчастных человек, которые, однако, оказались все же удачливыми, потому что их семьи могли оплатить пребывание и лечение в самом дорогом сумасшедшем доме страны. Благодаря блестящей репутации доктора Эдвардса Тиммса, особенностям его моральной и медикаментозной терапии, Блайтдейл считался еще более изысканным местом, чем Тайсхерст Хаус доктора Ньюингтона в Сассексе. Семьи больных не отваживались приезжать в Блайтдейл, хотя любого посетителя всегда готовы были принять в любое время и показать все, что здесь было. Доктор ничего не скрывал, ибо в доме не происходило ничего антигуманного, ничего скверного. Применялись в основном современные методы лечения: диета, холодные ванны, успокоительные и реабилитационные процедуры.Леди шили или гуляли в саду, играли в бадминтон, принимали успокоительный чай из трав, иногда им позволялось рисовать. Джентльмены жили приблизительно так же. Только вместо шитья они занимались гимнастикой, играли в шахматы или разбирали книги в библиотеке. Гуляли по лугу и роще, собирали цветы и листья. Каждый, кто мог, имел право посещать еженедельные научные лекции или играть в карты. К больным приезжал викарий англиканской церкви, но большей частью нерегулярно.— Блайтдейл занимает особое место среди психиатрических клиник, — заверил Мэдди кузен Эдвардс, — здесь проходят лечение как мужчины, так и женщины, здесь у каждого пациента свой санитар. — Он провел ее в гостиную, где собралась группа людей, и они пели вокруг флейтиста. Ужасных криков было не слышно, но один мужчина пел, стоя в смирительной рубашке, с рукавами, завязанными за спиной. Как только Мэдди и доктор Тиммс вошли, он с надеждой посмотрел на них.— Вы заберете меня домой? — спросил мужчина в смирительной рубашке. — Мне нужно сегодня ехать домой.— Сегодня, — сказал кузен Эдвардс, — Келли поведет вас на прогулку.Лицо пациента стало багроветь.— Но я должен ехать домой! Моя жена умирает!Доктор Эдвардс выразительно взглянул на санитара. Келли сказал:— Давайте присядем и отдохнем, мистер Джон.— Она зовет меня. Я спаситель Иисуса Христа! — Мужчина рванулся вперед. Келли схватил его за смирительную рубашку. — Я действительно спаситель Бога! Моя жена умирает за меня! Она пожертвовала жизнью ради меня! Я спасен, вы слышите меня! Она пожертвовала жизнью ради меня! Я спасен, вы слышите меня, сэр? Я говорю вам, что я…Его голос становился все громче и громче, речь зазвучала быстрее, когда Келли повел его к двери. Остальные пациенты — трое мужчин и пятеро дам — не выражали никакого интереса к происходящему, кроме одного певца, который развеселился. Довольно красивая девушка, одетая в элегантный халатик, тихо сидела, равнодушно глядя в окно и тихо говоря сама с собой. Смех тенора неожиданно замолк, и он ударил себя по губам, извиняющимся взглядом посмотрев на Мэдди.Дикий крик удалялся. Кузен Эдвардс стал знакомить Мэдди сначала с пациентам, а затем с санитарами. Он делал записи в своей книге и протягивал ее Мэдди, чтобы она могла познакомиться с некоторыми особенностями больных.— Мисс Сусанна. Больна меланхолией, — сказал он. — Состояние тяжелое. Как вы себя чувствуете сегодня, мисс Сусанна?— Хорошо, — сказала девушка бесстрастно.— Вы поете?— Нет, спасибо, доктор.«Ум, заполненный опасными предчувствиями, — читала Мэдди. — Плохой аппетит, беспокойный сон. Разговоры о самоубийстве, были попытки утопиться. В прошлом жила хорошо и счастливо. Меланхолия последовала за нарушениями в менструальном цикле. Причина — перенапряжение умственной деятельности: учеба и другие интеллектуальные занятия».Он улыбнулся, похлопал мисс Сусанну по плечу, и они с Мэдди пошли дальше.Миссис Хамфри, страдала от деменции и прогрессивной идиотии. Леди приветливо улыбнулась и спросила, не принадлежит ли она к семье Каннингемов.— Нет, — ответила Мэдди. — Я Архимедия Тиммс.— Я видела вас в Индии, — миссис Хамфри разговаривала голосом обиженного ребенка. — Вы забрали мою одежду.— Нет. Вы… ошибаетесь.— В полседьмого, — миссис Хамфри кивнула. — Будут шляпы.«Не узнает мужа или детей, — читала Мэдди в книге доктора. — Деменция и прогрессивная детериорация интеллекта вызвана климактерическими расстройствами».— Пожалуйста, отведите миссис Хамфри в ее комнату, — обратился доктор к санитарке, слегка нахмурившись. — Должен просить вас повнимательнее относиться к проблемам гигиены.Как догадалась Мэдди, пациенты в гостиной представляли собой наиболее послушную часть обитателей Блайтдейла. Мастер Филипп ощущал себя заброшенным, вся пища казалась ему странной на вкус. Он смеялся тогда, когда слышал что-нибудь грустное, потому что иначе начинал сильно переживать. Леди Эммалина настаивала на своем сиротстве, уверяя, что она потеряла родителей, поскольку тех казнили на гильотине. Когда кузен Эдвардс вежливо напомнил леди, что ее родители — лорд и леди Кеткарт очень даже здоровы и проживают в Лейсестершире, она проинформировала собравшихся, что у нее исчез пупок, как будто это подтверждало ее предыдущее заявление.За исключением находившихся в гостиной, другие пациенты содержались в комнатах за двойными дверьми, сделанными из твердых пород дерева и железных решеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58


А-П

П-Я