— Да. — Она снова поморщилась. — Это тебе, а не Джадду следовало дать по шее. Если ты не можешь жить без проблем, ищи их в другом месте.
— Но ты — такой благодатный материал. — Темные глаза Галена поблескивали. Он оглянулся, открывая дверь. — И еще я должен обратить твое внимание на тот факт, что ты лезла из кожи вон, чтобы спасти мою шею. Не означает ли это, что ты в меня влюбляешься?
— Это означает, что я была полусонной.
— Опять удар. Ну, лучше по самолюбию, чем по горлу. — Гален скрылся в доме.
Елена с раздражением посмотрела ему вслед. Он должен был посоветоваться с ней. Верно, он оказал ей услугу, договорившись с Морганом, но это не означает, что он может руководить событиями. Он шел вперед, обеспечивая то, что считал ей необходимым, манипулируя людьми и ни с кем не советуясь.
Но он проявил такт, договорившись о занятиях не в зале, а в сарае. Она уже менее болезненно реагировала на спортзал, но Гален понимал, что она еще не готова к схватке в таких условиях. Он проявил понимание и чуткость, за что она была очень ему признательна. Что он за человек, черт возьми?
Ей вообще не следует о нем думать. Он беспокоил ее. Он вызывал в ней прочно забытые ощущения. В последнее время она заметила, что во время занятий следит за ним, а не за сыном. Сначала она испытывала лишь объективное восхищение быстротой его реакции и почти звериной грацией его движений. Она не хотела врать себе и делать вид, что то, что она чувствует сейчас, все еще объективно. Слишком уж ее бросало в жар. Это могло быть только желание. Желание, которое она еще могла сдерживать.
Она инстинктивно шарахалась от этой мысли. Только не с Галеном. Вообще ни с кем. Это невозможно. Надо принять то, что предлагает Гален, и не ввязываться ни во что больше. «Не позволяй себе добровольно заниматься тем, чем Чавез принуждал ее заниматься. Беги, защищайся…» — кричало что-то внутри ее.
Бежать?
Она оцепенела, сообразив, о чем думает.
Боже милостивый.
— Ты вся потная, — сказал Барри. — И у тебя солома в волосах. Ты снова играла в сарае с Джаддом?
— Да. — Она легонько поцеловала его в лоб. — А ты что делал?
— Гален ездил в город и привез мне клавиши. Доминик сказал, что на них можно играть так же, как дома на пианино.
— Это здорово.
— Можно мне прийти в сарай в следующий раз и посмотреть?
— Не думаю.
— Я же разрешаю тебе смотреть на меня в зале.
Барри перепугается до полусмерти, если увидит эти их «игры». Джадд Морган был очень изобретателен и абсолютно безжалостен. Она тоже не сдерживала себя. Это были восемь очень продуктивных дней. Она чувствовала, что уже почти достигла своего былого уровня.
— Иногда взрослые игры могут напугать.
— Но ты ведь говорила, мне нужно привыкать к страшным вещам, потому что тогда они чаще всего исчезают. Помнишь, я решил, что под моей кроватью прячется чудовище? Мы встали на коленки и посмотрели. Теперь я больше не боюсь.
— Возможно, после нескольких занятий и разрешу тебе посмотреть. — Она переменила тему: — Ты мне сыграешь «Янки Дудл», когда я выйду из душа?
Он покачал головой.
— Я разучился. Забыл… — Он нахмурился. — Кажется, мы так давно уехали из Томако, верно?
Она кивнула.
— За это время столько всего произошло. — Она направилась в душ. — Я выйду через десять минут, и ты покажешь мне подарок Галена.
— Ладно, — рассеянно ответил он. — Если игра такая страшная, зачем ты в нее играешь?
— Она только кажется страшной, — улыбнулась Елена, успокаивая его.
— Тогда разреши мне прийти и посмотреть.
Господи, да он упрямится. Или, может, это не упрямство?
— Ты беспокоишься обо мне, Барри?
— Ты не должна делать страшных вещей.
— Ты пытаешься меня защитить? — изумилась Елена.
— Я просто хочу пойти с тобой, — уклончиво ответил Барри.
Она прошла через комнату и взяла его лицо в ладони.
— Ничего со мной не случится, радость моя. В сарае нет чудовища, которое бы мне угрожало. Там только я, Джадд и стог сена.
— Вчера у тебя рука была порезана.
Она и не думала, что он заметил.
— Простая царапина. У тебя самого постоянно царапины всюду.
Его глаза блестели от невыплаканных слез.
— Но я не хочу, чтобы они были у тебя. Никогда.
Елена прижала сына к себе.
— Как я могу обещать, что обойдусь без ран и царапин? Ведь ты же не можешь обещать, что не свалишься с того забора в загоне, на который ты карабкался сегодня утром. — Она подумала, подбирая слова. — Мы стараемся быть осторожными, но всякое случается. Тогда мы должны подниматься, отряхивать пыль и пытаться снова. Иначе мы так никогда и не будем знать, что это такое — залезть на самый верх забора. Разве ты не чувствовал себя победителем, когда тебе это удалось?
Он кивнул.
— Оттуда видно все до самых гор.
— Я ведь не мешала тебе лезть на забор?
— Нет.
— Потому что не хотела, чтобы ты боялся.
Внезапно на его лице появилась улыбка.
— Как тогда, когда мы заглядывали под кровать?
Она улыбнулась в ответ.
— Совершенно верно. И там не было чудовищ, готовых спихнуть тебя с забора? Мне тоже надо взобраться на свои заборы, так что мне нельзя пугаться, иначе никогда не залезу на самый верх.
Он немного помолчал, потом сказал:
— Ты стояла у забора, когда я лез. Может быть, мне тоже стоит пойти с тобой, вдруг надо будет помочь.
— Может быть. — Она засмеялась. — Вообще-то я довольно хорошо умею забираться на заборы, но немного помощи не помешает. — Она легонько оттолкнула его. — Посмотрим, Барри. А теперь беги и найди Доминика. Мне нужно в душ.
Он побежал к двери и там остановился, усмехнулся и сморщил нос.
— Фу! Тебе действительно надо в душ.
Елена окончательно развеселилась. Барри менялся, становился более независимым и разумным с каждым днем. Это Гален так на него влиял? Все может быть. Или это результат пережитого в последние недели. Ей повезло, что они не сделали его робким. Она этого боялась. Страх может творить ужасные веши.
«Но ты говорила, что надо привыкать к страшным вещам, потому что тогда они чаще всего исчезают».
Улыбка сползла с ее лица. Легко сказать, но трудно следовать такому правилу в жизни. Но она действительно верила в то, что говорила, иначе никогда не произнесла бы этих слов.
«Мне тоже надо взобраться на свои заборы, так что мне нельзя пугаться, иначе никогда не залезу на самый верх», — вспомнила она.
Но она боялась. Чавез разрушил ее уверенность в себе и оставил незаживающие шрамы в душе.
Время их еще не залечило.
Прошло шесть лет. Сколько ей еще мучиться, пока произойдет чудесное избавление? Не в ее характере было сидеть без дела и ждать у моря погоды.
Она встала под душ и закрыла глаза. На этот раз ей не хотелось действовать.
Когда она вошла в гостиную, Гален сидел на диване и читал. Он взглянул на нее поверх книги.
— Я думал, ты спать легла. Что-нибудь случилось?
— Да. Ты не можешь выйти со мной на веранду?
— Конечно. — Он поднялся. — Мальчик в порядке?
— С Барри все хорошо.
Елена пошла к двери. Светила луна, но все же это не яркий свет в гостиной. «Какая же я трусиха», — подумала она с отвращением.
— Что ты задумала? — спросил Гален из-за ее спины.
— Ты ведь специалист по решению проблем. У меня проблема.
— Ну и?
— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — сказала она, разом отрезав все пути к отступлению.
Пауза длилась не меньше минуты.
— Что-что?
— Ты слышал.
— Повернись. Мне нужно видеть что-то, кроме твоего затылка.
Она глубоко вздохнула, собралась с силами и повернулась.
— Ну смотри. И что ты видишь?
Он, прищурившись, разглядывал ее.
— Ну, ты даешь.
— Мне… трудно просить. Никогда не думала, что я… Так ты сделаешь это?
— Зачем?
— Я не была с мужчиной добровольно со времен Чавеза. Я вдруг поняла, что в этом тоже его победа. В сущности, я урод. Я не хочу, чтобы это так и оставалось.
— Замечательно. — Гален сжал губы. — Похоже, ты просто сгораешь от желания. Очень заманчиво.
— Я ничего не могу поделать. Не хочу тебе врать.
— Почему я? Почему не постучать в дверь к Джадду?
— Между нами было что-то… Ты ведь знаешь. Мне казалось, с тобой будет легче.
— Я слышал комплименты и получше.
— Я не хотела тебя сердить. — Ее голос дрожал. — Наверное, я это плохо придумала.
— Только не вздумай дать задний ход. Я только-только заинтересовался.
— Прекрати. Скажи — да или нет. — Она подняла голову. — По мне, лучше скажи «нет». Мне… страшно.
— Черт. — В голосе уже не слышалось гнева. — А я как раз умудрился разозлить себя по поводу оскорбления, нанесенного моему эго. — Он подошел поближе, но не коснулся ее. — Всегда тебе удается меня разоружить, черт побери.
— Я не хотела тебя обижать. — Она отвернулась. — Я не думала, что ты станешь возражать. Тебе ведь не будет неприятно. Я сделаю все, что ты захочешь. Только скажи…
— Заткнись. — Он положил ладонь на ее губы. Рука поползла ниже. — Ты и в самом деле напугана. Вон как сердце колотится.
Но сердце колотилось отнюдь не только от страха.
— Я же тебе сказала. Я хотела быть честной. — Она встретилась с ним взглядом. — Я должна это сделать. Я учила Барри заглядывать под кровать, если кажется, что там спряталось чудовище.
— Хорошо же ты обо мне думаешь! — Он улыбнулся. — Но я ведь не стану прятаться под кроватью. Кстати, твой пульс еще участился.
— Так ты сделаешь?
— Я не сомневался, что мы окажемся вместе в постели, с того самого момента, как впервые тебя увидел. — Он гладил большими пальцами ее шею. — Я ведь всего-навсего глупец, который не может скрыть свою похоть.
— Спасибо. — Ей было трудно дышать. — Где? В гамаке?
— Помилуй боже! — Он усмехнулся. — Я в гамаках не на высоте. Так и не смог освоиться. — Он уже вел ее в дом. — В кровати. Моей. Там я буду чувствовать себя увереннее.
— Врун.
— Ты думаешь, что я лишен неуверенности? Ты заявила, что я должен решить твою проблему, ты обозвала меня чудовищем. — Он открыл дверь спальни и втащил ее внутрь. — Тут и Казанова растеряется. Мне еще надо преодолеть…
Она оцепенела, глядя на кровать.
— Все будет хорошо, — тихо заверил Гален. — Ничего особенного. Пустяки.
— Нет. — Она сделала шаг назад.
— Может, и нет. — Он сжал ее руку. — Но мы пройдем через это вместе. Ты задавай темп.
— Тебе будет трудно. — Она попыталась улыбнуться. — Ты ведь привык руководить событиями.
— В подобных ситуациях командует всегда женщина.
— На практике все оказывалось по-другому.
— Потому что ты никогда не была в подобной ситуации. — Он поднес ее ладонь к губам. — Или была?
Она чувствовала, как жар от ладони поднимается по руке.
— Я не была девственницей, когда Чавез меня изнасиловал. Был один мужчина, когда мне было шестнадцать… Нет, не мужчина, мальчик. Мне… понравилось.
— Да благословит его господь. Тогда у нас есть некоторая основа. — Он отпустил ее руку и стал расстегивать рубашку. — А после Чавеза?
— Охранники в тюрьме… Я сломала им шеи.
— Прекрасно. — Он расстегнул еще одну пуговицу. — Тогда я не обязан бросаться туда, чтобы отомстить за тебя.
— Зачем тебе это делать?
— Даже удивительно, как мне все время хочется тебя защитить. — Он расстегнул еще одну пуговицу. — Хочу победить твоих драконов.
Она резко вдохнула, когда его пальцы коснулись груди.
— Ты уже победил.
— Всех?
— А я еще думала, что контролирую ситуацию.
— Конечно, контролируешь. — Он взял ее руку и приложил к своей груди с левой стороны. — Чувствуешь? Это ты заставляешь его так биться. У тебя есть власть. Ты заставляешь меня чувствовать себя сильным и слабым и всем, что посредине, одновременно.
Его сердце колотилось о ее ладонь, находя отклик во всем ее теле.
— Ты… очень добр ко мне.
— Черта с два. — Он распахнул свою рубашку. — Мы оба знаем, как я этого хотел.
— Но я не… Тебе может не понравиться.
— Понравится. — Глаза его неожиданно блеснули. — Конечно, если ты не сломаешь мне шею.
Невозможно поверить, но она почувствовала, что улыбается.
«Замени плохие воспоминания хорошими», — так, кажется, он говорил недавно.
Она понимала, что воспоминания об охранниках после сегодняшней ночи не будут такими горькими.
— Ни за что.
— Прекрасно. — Он сел на кровать. — Тогда начнем.
— Я не хочу, чтобы ты… я… изуродована. Я хочу, чтобы ты от этого что-то получил. Я не знаю, что для этого следует сделать. Это нечестно в отношении тебя. — Она перевела дыхание и неуверенно добавила: — Я могу притвориться. Я хорошо притворяюсь.
Он притянул ее к себе, заставил лечь, наклонился над ней и расправил ее короткие волосы по подушке. Она никогда не думала, что такой простой жест может быть настолько интимным. Внезапно она перестала ощущать все, кроме темноты, жара и его сверкающих глаз.
— Только посмей, — прошептал он.
8
— Тебе было плохо? — Елена лежала, уставившись в темноту. — Все вышло не так, как надо.
— Было хорошо. — Он прижал ее покрепче к себе. — И будет еще лучше.
— Я же говорила, что надо притвориться.
— Никогда не любил фальшивок. Мне все требуется натуральное. — Он поцеловал ее в висок. — Опять это мое эго. Когда у нас действительно получится, я не хочу, чтобы были какие-то сомнения.
— Ты был… очень хорош. Я так думаю.
— Спасибо. Ценю твое мнение. — Он хмыкнул. — Хотя сравнивать меня ты можешь только с садистом — сукиным сыном да с мальчишкой.
— Хочешь еще раз?
— Обязательно, но немного погодя. Мне очень нравится тебя обнимать.
— Правда?
— Да. Я люблю ласки, и мне давно хотелось добраться до тебя. — Он гладил ей спину, от плеч до ягодиц. — У тебя замечательные мускулы, сильные и гладкие.
Она подняла голову, чтобы взглянуть на него.
— Странный комплимент.
— Люблю силу. Нахожу ее сексуальной.
— Сегодня я не очень сильная.
— Наоборот. Ты сильна своей решимостью. — Кончики его пальцев легонько пробегали по ее позвоночнику. — Ты была чертовски хороша.
— А ты врешь.
— Нет. Дело ведь не в оргазме. Есть еще доверие и правда. Это я от тебя получил. Почитаю за честь. — Он игриво ущипнул ее за ягодицу. — Разумеется, я ничего не имею против оргазма, но над этим надо поработать.
Она замерла.
— Ты говоришь так, будто настраиваешься на длительные отношения.
— Разве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27