https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/chasha/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

26 февраля это соединение, поддерживаемое огнем роты «Альфа», атаковало последнее укрепление в Жиахое – камбоджийскую пагоду, расположенную через улицу от школы. Это произошло тогда, когда Жиахой считался очищенным от врага, а сражение под Хюэ объявлено законченным. Но вывод был поспешным. Роковое ли стечение обстоятельств сыграло свою роль или же так уготовано божьим промыслом, но сотни вражеских отрядов укрепились на окраине Хюэ в Жиахое.
29 февраля «Альфа» предприняла попытку проверить все убежища в поисках вьетконговцев, растворившихся среди множества лишенных крова жителей. Тайсон расставил посты на дороге, ведущей к восточным воротам цитадели. Его люди проверяли удостоверения личности, выдавали сухие пайки и даже сумели организовать станцию медицинской помощи. Вдруг из ближайшей рощи фруктовых деревьев с быстротой молнии пронеслись ракеты. Нескольких солдат уложила разлетевшаяся в стороны шрапнель, а лейтенанта Тайсона ранило в колено. Укрывшийся в разбросанных убежищах враг открыл стрельбу по американцам, которые спрятались в дренажной канаве и ответили огнем.
Раненых роты «Альфа», включая ее последнего офицера Бенджамина Тайсона, вертолет эвакуировал на медицинское судно, стоявшее на якоре в Южно-Китайском море.
Сколь бы ироничным это не показалось, но этот самый лейтенант Тайсон, чей взвод бесчинствовал в госпитале Мизерикорд, был ранен в угоду судьбе. Самой же роте «Альфа», принимая во внимание тот факт, что она осталась без командира и большая часть ее состава была убита или ранена, наконец-то приказали отступить. Вертолет доставил их на военно-воздушную базу Эванс, где две недели солдаты охраняли объект. Состав роты за это время обновился полностью, от офицеров до рядовых, поскольку старожилы не преминули найти всевозможные лазейки, чтобы выбыть из этого злополучного соединения.
Хюэ – этот курящийся, объятый пламенем котел, где полегло бесчисленное войско разных национальностей, мирно встретил утро 1 марта. В город вернулись птицы, и первый раз за весь месяц никто не услышал ни одного выстрела. Но гордый город, часто описываемый как жемчужина Вьетнама, лежал в руинах, а жители, о твердости духа которых ходили легенды, были полностью деморализованы.
Грабежи и убийства не прекращались. Все еще имели место акты мести. Я лично наблюдал за действиями национальной полиции, называвшейся «Черными отрядами». Они сгоняли сотни мужчин, женщин, юношей и девушек за город и расстреливали по обвинению их соседей в пособничестве коммунистическим захватчикам.
В то время я был неопытным военно-морским офицером и, стоя на башне цитадели, часто наблюдал бесконечные похоронные процессии, петляющие по булыжным улицам города. Казалось, Хюэ, понюхавший пороха, никогда не станет прежним и там никогда больше не будет американских солдат.
Выдающийся вьетнамский поэт-песенник того времени, молодой человек по имени Чин Конг Сон, оставался в Хюэ во время сражения. В мартовские дни, когда благоухает вьетнамская весна, он написал балладу, отрывок из которой дается в следующем переводе:
"Когда шел в Стробери-Пэтч,
Я запел на горе трупов.
Я видел, я видел, я видел на дороге,
Как старец крепко обнимал
Тело замерзшего сына.
Когда днем шел в Стробери-Пэтч,
Я видел, я видел, я видел в окопах и ямах
Останки сестер и братьев".
~~
Карен закрыла книгу и посмотрела на Тайсона лучистыми голубыми глазами. В номере повисла гнетущая тишина.
Наконец Тайсон произнес:
– Только сейчас я понял, как мучительно было Пикару писать эту книгу. Наверно, так же, как мне читать. Он прямо-таки чувствовал запах тех же бедствий и несчастий, что и я.
Карен кивнула.
– Я бы хотела знать, что происходило с вами в те десять – пятнадцать минут, пока шла перестрелка.
– Я истекал кровью.
– Да, конечно, я понимаю. Вы страдали от сильной боли. И к вам должен был подойти врач, но... – Она поднялась. – Вот вы сказали, что между вами и Брандтом не было трений, но я подозреваю, что они все же были.
Тайсон сел на край кровати.
– Если вы считаете, что Брандт рассказал Пикару не все, что случилось в Стробери-Пэтч, почему же вы тогда верите рассказам Брандта относительно событий в госпитале Мизерикорд?
– А я никогда и не говорила, что верю. Что сделал Брандт и что ему не удалось сделать в Стробери-Пэтч?
– Вы же знаете. Вот и скажите мне, а я, в свою очередь, подтвержу, правда это или нет.
– Хорошо, – помедлила она, – Пикар живет в Саг-Харборе на Лонг-Айленде. Вам известно об этом?
– Это напечатано на обложке книги.
– Да... любопытное совпадение: вы и ваша семья проводят нынешнее лето там же.
Тайсон поднялся с кровати и шагнул к кофейному столику. Он поднял свой стакан.
– Частично совпадение, частично судьба. Частично... аннотация на обложке произвела на меня впечатление. К тому же с давних пор... мы выезжаем туда.
– Вы можете с ним там столкнуться?
– Правильно. – Бен задумался на минуту. – Люди, живущие там, держат на обочине дороги аккуратные почтовые ящики. – Он выразительно посмотрел на майора. – Полагаю, вам известно, как в деревнях расположены почтовые ящики. Но есть неписаное право человека на уединение. Мне часто доводилось видеть фамилию Пикар, но никогда не приходило в голову, что она относится к новеллисту Эндрю Пикару, возможно, потому, что я никогда не слышал о нем. На дороге недалеко от дома, который я снимал несколько лет назад, стоял почтовый ящик с фамилией Элгрен. Я выяснил, что это оказался не кто иной, как Нельсон Элгрен, написавший «Человека с золотой рукой». Я люблю эту книгу и храню ее дома. Я хотел было постучать в его дверь и попросить автограф, но не решился нарушить закон об уединении. Спустя несколько месяцев я узнал, что его уже нет в живых, поэтому моя книга лежит неподписанная. У меня есть другая книга, уже Эндрю Пикара, и я думаю, что все же возьму у него автограф до того, как с ним что-нибудь случится. Она удивленно вскинула брови.
– Ничего не предпринимайте такого... что могло бы навлечь на вас беду.
Тайсон присел на подлокотник кресла и повернулся к окну.
Она резко спросила:
– Вы живете отдельно от семьи?
Вопрос застал его врасплох, но он ответил не кривя душой:
– Да.
– А есть ли какая-нибудь возможность восстановить отношения?
– Наверное... Я не думаю, что... Я имею в виду, что мы расстались на какое-то время. Нелегально. А что такое?
– Просто интересно.
– Неужели? – Тайсон закурил.
Карен извинилась, потом добавила:
– Я имею в виду вашу семейную жизнь и работу.
– Что же делать? Такова жизнь. Вы же наверняка подозреваете, что у человека, замешанного в массовых убийствах, и в семейной жизни полно неурядиц.
– Вы говорите об этом с такой горечью...
Тайсон резко встал. Он чувствовал усталость и озлобление.
– О, Боже, майор! Мне не нужно ничье сострадание. С меня хватит на сегодня.
– Извините...
– Если я убийца, тогда я не заслуживаю никакого сочувствия. Если же нет, тогда я в судебном порядке любому надеру задницу и уеду в Швейцарию. – Тайсон продолжал, выступая уже в роли личного обличителя: – Вы знаете, где еще я побывал сегодня? Я ходил к памятнику... Я бы мог простоять там всю ночь, а потом за десять минут рассказать, какие мысли посетили меня. Но уже все сказано. Я к тому, что на этой черной стене можно найти отпечатки всей войны. Сделайте мне одолжение, сходите и посмотрите на этот мемориал. Возьмите список роты «Альфа» и найдите имена погибших. Поймите, я забочусь не о себе. Но как же, ради всех святых, может правительство и дальше позорить этих несчастных? Ступайте туда, майор, и потолкуйте с мертвецами, и объясните им свой образ действий.
Она заговорила почти шепотом, словно хотела унять накопившееся в нем раздражение.
– Я схожу, я схожу...
Обессиленный Тайсон рухнул в кресло и прикрыл веки. Карен незаметной тенью скользнула к окну. Немного постояв, она повернулась к нему и спросила:
– Вам налить чего-нибудь?
Глядя на нее, почти скрытую полумраком дальнего угла, он кивнул. Карен подошла к бару и смешала виски с содовой. Протягивая ему стакан, она негромко произнесла:
– Я себя неважно чувствую. Давайте отложим на следующий раз?
– Нет. Закончим сейчас.
– Вы уверены...
– Надо кончить с этим делом, и сегодня.
Она присела на край кушетки.
– У меня нет чувства жалости к вам, как, впрочем, нет и к себе.
– Отлично. Давите сильнее, майор.
Не спуская с него презрительного взгляда, Карен вынула из кейса листок писчей бумаги:
– Используя архивные данные и основываясь на показаниях Брандта, Фарли, Садовски и Скорелло, я составила список еще пятерых солдат, ныне живущих, которые участвовали в тех событиях, – Дэн Келли, Фернандо Белтран, Ли Уолкер, Гарольд Симкокс и Луис Калан. – Она передала Тайсону листок, на котором круглым, аккуратным почерком были выведены зачитанные фамилии. – Могли бы вы еще кого-нибудь вспомнить?
Тайсон небрежно взял список и просмотрел его.
– Нет... хотя, постойте... Холзман и Муди.
Ее ответ погасил пульсирующую в его крови ярость:
– Курт Холзман погиб пятнадцать лет назад в автомобильной катастрофе, а Роберт Муди умер от рака года два назад. Вот почему их нет в списке.
– Понимаю... – Он отложил листок в сторону. Пикар упомянул в книге большую часть солдат взвода, но в приложении не указал их нынешнее местопребывание. Очевидно, Пикар не знал, где они жили, или же связался с ними, как с Брандтом и Фарли, а потом уже попытался взять интервью у самого Тайсона. А Пикар, прежде чем давать согласие на публикацию своей фотографии на фоне мемориала, мог бы полюбопытствовать, какие фамилии высечены там. Тайсон взял себя в руки и заговорил более спокойным голосом: – Я только сегодня узнал, что Бронтман и Селиг погибли в бою сразу после того, как я уехал из Вьетнама.
– Да, так оно и есть. Но как вы узнали об этом?
– Я увидел их имена на гранитной стене.
Она растерянно посмотрела на него и кивнула головой.
– Ну, конечно же. Как мне это в голову не пришло. Между прочим, нашли ли вы дневник, или взводный журнал, или что-нибудь другое?
– Я не вел дневник.
Ее брови невольно изогнулись от удивления, лицо выражало недоверие.
– Мне сказали, что все офицеры делали и делают какие-то записи в дневниках или офицерских журналах. Как же вам после стольких лет удается вспомнить количество позывных по радио, список личного состава, список наряда дежурств, награждения и все прочее без записей?
Тайсон сидел, смотря в одну точку поверх Карен. Из скороварки, спрятанной в подвале дома, в которой хранились все остальные военные реликвии, он достал свой сморщенный полинявший дневник в серой обложке из слоновой кожи, как утверждал китаец, торговавший канцтоварами. Но Тайсон подозревал, что убиенное животное, шкура которого пошла на обложку, оказалось самой обыкновенной паленой крысой. Строчки, некогда вышедшие из-под руки лейтенанта Тайсона, который пользовался синей шариковой ручкой, теперь выцвели, став нежно-лиловыми. Дожди не пощадили и бумагу, сделав ее грязно-серой. Записи же порой поддавались расшифровке так же трудно, как рунические письмена. Но Тайсону было достаточно одного взгляда, чтобы восстановить в памяти до мелочей те дни и ночи, прожитые на чужой земле.
Запись 15 февраля начиналась, как все предыдущие и последующие: подъем, с рассветом, 6 часов 32 минуты, 68 градусов по Фаренгейту , дождь, холод, ветер. Затем шел список личного состава, фамилии заболевших, записи, относящиеся к пополнению боеприпасов, обмундирования и продовольствия. Отметки об изменении диапазона радиочастот, координаты противника, а также много других подробностей о полевой жизни пехоты. В то утро он написал одну фразу от себя лично: «Неустойчивый боевой дух».
Следующие строчки легли на бумагу уже в темноте туманного заката. Тайсон исписал почти две страницы:
«Взвод на грани мятежа. Невольно услышал о грозящей расправе. Передал фальшивое радиосообщение: бой в госпитале утром. Веду расследование. Господь...»
На этом запись заканчивается. "Господь что? - подумал он. – Господь простит? Господь поможет нам?" Он забыл, что собирался дописать, потому что пришлось незаметно засунуть тетрадку за пояс брюк. Кто-то в темноте шел к нему. Им бы и в голову не пришло обыскивать его из-за этой тетрадки.
Что касается расследования, то оно имело место, только, к сожалению, посмертно. Записи сами по себе не считались изобличающим его вину документом, но в свете недавних коллизий он вполне мог быть посажен из-за них за решетку. Конечно же, он не может заставить себя уничтожить дневник или послать его по почте своей сестре Лоре в Атланту на хранение.
– Лейтенант Тайсон, вы вели дневник?
Вздрогнув от неожиданности, Бен посмотрел на майора.
– Конечно вел. Помню, что после того, как меня эвакуировали на санитарное судно, он потерялся.
– Потерялся?
– Да. Вместе с остальными личными вещами. Представьте, вас переносят на вертолете на корабль, хорошенькие медсестры заботятся о вас, перевязывают, делают уколы, а что до личных вещей, то все ваши пожитки складывают в небольшой пластиковый пакет. Государственная собственность кладется в другой пакет. Верните Цезарю цезарево. Но в тот момент вы – развороченный кусок мяса, которому необходимо выжить. И, если вам это не удастся, тогда вас так же, как и ваши вещички, укладывают в большой пластиковый мешок. Верните Богу Божье. Уразумели?
Казалось, что ее проняло после всего услышанного. Но она повторила:
– Так... значит, дневник существовал...
– Возможно, его положили в правительственный мешок или он сгорел вместе с испачканной кровью одеждой. Когда же мне вернули часы, портмоне, письма и зажигалку, я заметил пропажу. – Тайсон изучал ее лицо, и у него создалось впечатление, что она оценила эту хорошо продуманную ложь.
– Жаль, эта вещь могла бы стать чудесным подарком на память вашим потомкам и основой для мемуаров.
– Не думаю, чтобы кого-нибудь интересовали мои мемуары.
– Но это не так.
Тайсон щелкнул зажигалкой и закурил сигарету.
– Итак, эти пятеро – Келли, Белтран, Уолкер, Симкокс и Калан – пропали без вести?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93


А-П

П-Я