Кэт показалось, что сердце у нее тает от любви.
Он провел рукой по волосам.
— Неужели уже полдень? С моей стороны это просто свинство — пригласить вас на ланч и не встретить. Гарт, где же твое воспитание? Ты собираешься до вечера валяться на травке? Давай-ка поднимайся и иди сюда. Нам надо успеть доставить эту обезьянку в детскую, а потом переодеться к ланчу.
И лишь потом, словно неожиданно вспомнив о ее существовании, сказал Кэт, гадавшей, когда он ее заметит:
— Добрый день, Кэтрин. Смею надеяться, что вам понравилось наше представление?
Кэт смутило это замечание:
— Вы знали, что я наблюдаю за вами?
Его темные глаза вспыхнули так странно, что у нее душа ушла в пятки.
— Я всегда знаю, когда вы поблизости от меня, Кэтрин. Имейте это в виду на будущее. Как чувствует себя отец?
— Он спокойно дремлет, — машинально ответила она, украдкой покосившись на Гарта, который так и пожирал ее глазами. Кэт отвернулась, стараясь избежать его взгляда, и наклонилась, чтобы взять на руки Нодди, полагая, что Люсьен был бы рад получить обратно в свое распоряжение собственную ногу.
— Мама! — обрадованно воскликнул Нодди. — Игать мясь?
— Тс-с-с, милый, — шепнула Кэт, заметив, что Гарт безмолвно повторяет губами это «мама». — Мэри уже ищет тебя повсюду, и твоя вкусная еда остывает у тебя на тарелке. Джентльмены? — обратилась она, по отдельности глянув на каждого из них. — Я уверена, что вы нас простите. Нодди пора в детскую.
Нодди тут же заупрямился, стал вырываться из ее объятий и потянулся к Люсьену:
— Лу-сен! Лу-сен! Нодди игать мясь?
— Попозже, Нодди, — пообещал Люсьен, кивая, — Будь хорошим маленьким солдатом и ступай сейчас с Кэт.
Не успела Кэт подумать, что все обошлось, как Гай взял Нодди за ручку:
— Дитя, он такой милашка. Ну просто вылитая мать, миссис Тремэйн, оui?
— Вряд ли, дорогой.
Кэт стрельнула глазами в сторону Люсьена который произнес свое замечание таким тоном, что у Нодди задрожала нижняя губа. Сердце у Кэт упало: она поняла скрытый смысл, вложенный в эту фразу. «Господи, — молилась она молча, — не дай ему из-за неприязни к Мелани сгоряча сказать что то такое, о чем он потом пожалеет!»
— Иди сюда, малыш, — продолжил тем временем Люсьен забирая Нодди из внезапно ослабевших рук Кэт. — Я не хотел тебя напугать. Гай, прости меня. Я должен был подумать, прежде чем отвечать. Но ведь мальчикам положено больше походить на отцов, вы согласны? Жизнь для мальчиков достаточно сложна и без того, чтобы кому-то пришло в голову замечать, что они выглядят женственно. Поскольку вы, Гай, виделись с Эдмундом всего один раз, вы вряд ли успели заметить, что Нодди унаследовал глаза своего отца. А если подстричь эти белокурые локоны, то сходство станет еще более очевидным.
В то время, пока Люсьен произносил свой монолог, Кэт и Гарт обменялись взглядами, и она поняла, что для Стаффорда не была неожиданностью вспышка его друга. Нодди между тем развлекался, теребя золотую цепочку на шее у Люсьена. Наконец мальчику удалось вытащить ее. Внимательно всмотревшись в медальон, Нодди вдруг замахал им и запищал:
— Лу-сен! Лу-сен! Мама, смотри, смотри! Лу-сен!
Кэт не было нужды смотреть. Она знала. Она видела медальон с портретом Кристофа Севилла в ту ночь, когда Мойна запихнула его в пакет, который она отнесла в «Лису и Корону». Итак, Люсьен не расстается с вещами, напоминающими о его родном отце, — с кольцом и этим медальоном. Было еще одно напоминание, от которого Люсьену никуда не деться: его собственное лицо, так похожее на лицо его отца, которое всегда глядит на него из зеркала.
Кэт рванулась поскорее забрать Нодди. Но оказалась недостаточно ловка: Гай опередил ее, и его наманикюренные холеные пальцы схватили медальон.
— Тысяча чертей! Кто этот человек, дражайший Люсьен? Он мог бы быть вам братом, если бы не старинная одежда, не так ли? Гарт, вы должны посмотреть на такую невероятную вещь!
Гарт не сводил взгляда с Кэт, и хотя она всей кожей ощущала этот взгляд, она не могла оторвать глаз от Люсьена.
Вернув Нодди на руки Кэт, Люсьен забрал медальон у Гая и небрежно взглянул на него сам:
— Забавно, не так ли? Я увидел эту вещицу на распродаже несколько лет назад — кажется, на Пикадилли? — обратился он к Гарту. — Ты ведь помнишь тот день, дружище, не так ли?
— Еще бы не помнить, — отвечал Гарт так поспешно, что Кэт уверилась: эту историю он сочинил сию минуту. — Насколько я помню, мы с тобой тогда решили, что этот человек мог быть каким-нибудь твоим дальним родственником. Ты привык носить его на шее, словно амулет, когда воевал на Полуострове, хотя медальон и не спас тебя от встречи с тем ядром, что изуродовало тебе ногу.
Гарт, по-видимому, знал по крайней мере часть правды, иначе не сочинил бы такую удачную ложь, и так быстро. Кэт закрыла глаза, благодаря Бога за то, что у Люсьена есть такие верные друзья.
Если бы только Гарт не появлялся в Суссексе…
Гай пробурчал что-то по-французски, уже второй раз поправляя выпавший из глаза монокль в золотом ободке и продолжая разглядывать миниатюру:
— Забавно, Люсьен. Вы всего минуту назад говорили, что мужчины должны походить на своих отцов. Этот неизвестный человек вполне сошел бы за вашего отца, если бы им не был Эдмунд Тремэйн, не так ли? Вам надо было бы порасспросить вашу мать, оui? Но довольно об этом. Люсьен, насколько я помню, вы обещали мне ланч. Позвольте поинтересоваться: вы еще не передумали?
— Все понял!
Все обернулись в сторону Гарта, который уставился на Кэт. Она затрясла головой в отчаянной немой мольбе не говорить больше ни слова.
— Ну как я не понял этого раньше? Гай, ваша наблюдательность освежила мне память — все эти рассуждения про отцов и детей!
Он должен был опознать ее — это был лишь вопрос времени. Ее саквояж был уложен, и она собиралась уйти этим же вечером, как только стемнеет. Кэт совершила одну простую ошибку. Она захотела сказать последнее прости.
Ее охватила паника. Ей хотелось убежать куда-нибудь подальше, но сил не было. Приходилось покорно ждать, когда Гарт расставит все точки над «i».
Нодди опять стал вырываться, и она опустила его на землю, едва найдя в себе силы для того, чтобы выпрямиться и смотреть в лицо Гарту, как смотрит приговоренный к смерти на своего палача.
— Ты помнишь, Люсьен? — Гарт явно был в таком восторге от собственной проницательности, что и не подумал обратить внимание на ее умоляющий взгляд, — Это ее глаза. Они неповторимы, правда? Редкая миндалевидная форма, восхитительный нежнейший серый цвет. Какие они красивые! Но в них не только красота — ибо мне доводилось видеть точно такие же глаза на мужском лице, и позволь тебя заверить — они были очень грозными. Я знаю, что ты счел мою болтовню желанием пофлиртовать, когда познакомил нас, но я говорил серьезно. Я видел такие же глаза, как у мисс Харвей, не далее как вчера.
— Дорогой Гарт, — перебил его Люсьен, чей голос звучал мягко, словно предупреждающе. — Ты уверен, что это нельзя отложить на другой день? Ты же до смерти смутил Кэтрин.
Кэт понимала, что Люсьен говорит это, чтобы защитить ее, но вместе с тем понимала, что он сгорает от любопытства. Но ведь это же на самом деле не имело значения — как и когда узнает обо всем Люсьен. Все равно бегство для нее — единственный выход. Люсьен возненавидит ее, и ей придется вернуться к своему позору. Вернуться в Ветлы.
— Это ничего, Люсьен. Пусть говорит, — прошептала она.
Еще хотя бы два месяца — и ей исполнился бы двадцать один год и она стала бы самостоятельной. Наверное, ей пришлось бы навсегда расстаться с Люсьеном, но по крайней мере она сохранила бы свободу.
А теперь правда неминуемо выйдет наружу. Теперь ее отец узнает, где она укрылась, и вломится в Тремэйн-Корт, горя праведным гневом, и потребует ее немедленного возвращения в Ветлы.
Как все-таки странно, что судьбе было угодно избрать орудием ее падения верного друга Люсьена.
Гарт переводил глаза с Люсьена на Кэт, словно спрашивая дальнейших указаний.
Люсьен вздохнул:
— Ну что ж, если у Кэтрин нет возражений. Гай, вы ведь извините нас? Судя по всему, у Гарта новости встали поперек горла, так что лучше мы дадим ему прокашляться, не то он задохнется. Подождите на террасе — мы присоединимся к вам, как только сможем.
Граф распростер руки благословляющим жестом:
— Это есть то, что я сделаю, будьте уверены. Идем, mon petit, — просюсюкал он, беря Нодди за ручку. Мы здесь решительно de trop, не так ли? Ты будешь любить меня, если я покажу тебе свои часы? — спросил он, извлекая из жилетного кармана богато изукрашенные золотые часы на толстой цепочке. — Они умеют делать самые удивительные штуки.
После того, как граф с Нодди удалились, на лужайке на несколько секунд воцарилась напряженная тишина. Гарт понурил голову, словно только теперь пожалев о своей несдержанности:
— Кэт, простите меня. Обычно я не бываю таким неотесанным. Это все оттого…
— Это все оттого, что вы родом из-под Уимблдона, насколько я могу судить. — Кэт чувствовала, как ее обволакивает какое-то ощущение нереальности происходящего, похожее на то, какое она испытывала после бегства из Ветел до тех пор, пока силком не вернула себя в мир людей. Кэт не может позволить случиться такому снова. Жизнь слишком бесценный дар, даже если приносит одну лишь боль.
Кэт больше не в силах была откладывать. К тому же она чувствовала, что Люсьен буквально готов взорваться от любопытства, ведь он уже давно намекал — да что там намекал, он говорил ей прямо, — как ему хочется узнать ее историю. Она не сомневалась в его горячей заинтересованности, а возможно, и в любви — она лишь опасалась его реакции.
— Я знала, что близкого друга Люсьена зовут Гарт, — выдавила она с принужденной улыбкой, обращаясь в основном к Гарту, — но вашу фамилию я услышала в первый раз совсем недавно. Это одна из самых странных вещей в мире — когда какая-то ерунда вдруг обретает огромное значение.
— Так я был прав? — Гарт приблизился к ней на шаг, качая головой. — Я подумал… я предположил… но ведь вы понимаете, что меня отправили в школу совсем маленьким, и в то время вы были еще такой крошкой… а потом я жил в Лондоне, а потом ушел на войну и лишь изредка наносил визиты матери. Боже милостивый! Теперь я наконец вспомнил все до конца! Моя мать упоминала об этом, да я не придал ее словам особого значения. Вы, кажется, гостили у кого-то в Америке… в Бостоне, не так ли?.. А потом застряли там, потому что началась война! И тем не менее я вижу вас здесь! Как? Почему?
— Бостон? — Кэт улыбнулась, странно развеселившись. — Частенько я гадала, как он объяснит мое исчезновение. А он изобретателен, мой досточтимый отец, не так ли?
— Как бы очаровательно ни протекала ваша беседа, дорогие, — вмешался Люсьен, — вам не кажется, что в нее можно было бы включить и меня? Признаться, я вслед за нашим приятелем Гаем начинаю чувствовать себя решительно de trop.
Гарт ухмыльнулся. Он гордился собой и поздравлял себя с такой памятливостью и проницательностью, не подозревая, как неприятно будет услышать Люсьену то, что он собирается выложить.
— Хотя это слегка запоздалая формальность, — выпалил Гарт, — но все же, Люсьен Тремэйн, мой любезный друг, отважный товарищ по оружию и явно введенный в заблуждение поклонник, позволь мне с огромным удовольствием представить тебе Кэтрин д'Арнанкорт. Леди Кэтрин д'Арнанкорт, если уж быть точным, из поместья Ветлы, Уимблдон!
Кэт словно во сне почувствовала, как Люсьен поднял ее руку и прижался губами к ставшей вдруг ледяной коже.
— Леди Кэтрин? Это воистину великая честь. Вы по-прежнему полны сюрпризов, не так ли, дорогая?
— Люсьен… — начала она, не имея понятия, что сказать, что она должна сказать, чтобы он понял. — Я хотела рассказать вам, — услышала она собственную ложь, — правда я хотела. Но никак не могла выбрать подходящий момент.
Он выпрямился, причем выглядел теперь ужасно холодным и далеким, несмотря на беспорядок в прическе и в одежде — они делали еще более страшной подчеркнутую учтивость его манер.
— Безусловно, вы собирались сделать это, дорогая. Вот только откуда же было взяться подходящему моменту, если вы с утра до ночи заняты вашими многочисленными обязанностями по дому? Интересно, знает ли Эдмунд, какой чести он удостоился? Ведь за ним ухаживала леди Кэтрин. Как это снисходительно с вашей стороны, дорогая леди. Должен признаться, что я ошеломлен самою мыслью о том, что вы ухаживали и за мной во время моей болезни. Кормили Нодди!
Если бы Кэт так не страдала, она дала бы ему пощечину.
Где-то позади старательно прокашлялся Гарт, пытаясь обратить на себя внимание:
— Люсьен, ради Бога, дай же бедной девушке возможность объясниться. Все может быть не так уж плохо, как ты воображаешь. Я знал графа, ее отца. И, насколько я помню, он никогда не пользовался репутацией рубахи-парня.
У Кэт вдруг возникло странное назойливое жужжание в ушах, как будто у нее в волосах поселился целый рой пчел.
— Вы знали его? Мистер Стаффорд… Гарт… вы хотите сказать, что мой отец мертв?
Гарт торопливо отвернулся, однако она успела прочесть ответ в его глазах. Ее отец умер. Странно. Она никак не ожидала этого, даже не смела надеяться.
Впрочем, она никогда и не стала бы на такое надеяться. И теперь, наверное, она должна что-то почувствовать? Горе? Облегчение? Что-нибудь?
Но Кэт ничего не чувствовала, совершенно ничего. Только оцепенение.
Пчелы у нее в ушах гудели все громче, все настойчивее, в то время как поле ее зрения почему-то сузилось настолько, что она смогла различить лишь маячившее перед нею лица Люсьена. Внезапно испугавшись чего-то, она рванулась к нему, но тут же почувствовала, что падает.
Последнее, что услышала Кэт, был голос Люсьена, звавший ее по имени.
ГЛАВА 19

…И понял он, что ничего не знал.
Джон Мильтон, «Потерянный Рай»
Когда Люсьен донес Кэт до ее спальни, она уже почти пришла в себя, однако не заговорила с ним, не посмела даже взглянуть на него. И только появление Мойны в сопровождении рыдающей Мэри, их рассуждения по поводу обострения мозговой лихорадки заставили Кэт разразиться протестами, хотя это и не спасло ее от изрядной дозы лауданума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52