https://wodolei.ru/catalog/uglovye_vanny/
– Теперь, наверное, побегут по отелям – меня искать. Ведь они уверены, что я и есть последователь.
– Да, – согласился Босх, – но они знают, что я у тебя, Рэй. Я должен откликнуться.
И тут же, будто по команде, из динамика послышался голос Шиэна:
– Эй, как ты там, группа-шесть?
– Слышишь, Рэй? Это Шиэн, – пояснил Босх. – А шестой – это я.
– Ответь ему. Но только без фокусов, Гарри.
Босх медленно засунул правую руку в карман, вытащил оттуда и поднес к губам переговорное устройство. Нажал на кнопку передатчика.
– А ты как, первый? Нашли его?
– Нет, словно испарился. Что там по телевизору?
– Ничего. В вечерней программе – ничего интересного.
– В таком случае в доме тебе делать нечего. Поспеши-ка лучше нам на подмогу.
– Уже спешу, – быстро ответил Босх. – Сами-то вы где?
– Бо… тьфу ты, группа-шесть, говорит руководитель. Нам нужна ваша помощь. Созываем следственную группу на поиски подозреваемого. Общий сбор – на парковке возле «Купола».
– Буду через десять минут. Конец связи.
Спрятав радио в карман, он вновь вытянул руки по швам.
– Ото, целая группа! – недоверчиво протянул Мора.
Босх кивнул, потупив взгляд.
– Послушай, Рэй, мы вели закодированные переговоры. Они знают, что я отправился в твой дом. Если я не объявлюсь возле «Купола» через десять минут, они придут за мной сюда. Что ты намерен делать?
– Не знаю… Но у меня ведь есть еще время на раздумья. Минут пятнадцать, или я ошибаюсь?
– Конечно, Рэй. Ты думай, думай, не торопись. Главное для тебя – не ошибиться.
– Поздно, – произнес Мора с затаенной печалью. – Знаешь что, вынь-ка пленку.
Босх извлек кассету из видеомагнитофона и протянул ее Море через левое плечо.
– Нет, Гарри, я хочу, чтобы ты оказал мне еще одну услугу. Выдвинь нижний ящик и вынь оттуда магнит.
Так вот что представляла собой «хоккейная шайба»! Босх положил видеокассету на столик рядом с телевизором и полез в ящик за магнитом. Ощутив в руке тяжесть металла, он на мгновение подумал, что судьба дарует ему шанс: можно бы попробовать запустить куском железа в голову Море, прежде чем тот успеет выстрелить.
– Только попробуй – схлопочешь пулю, – предупредил Мора, читая его мысли. – Делай то, для чего эта штуковина предназначена. Не мне тебе объяснять.
Босх провел магнитом над пленкой.
– А теперь прокрутим ее и посмотрим, что у нас получилось, – продолжал командовать Мора.
– Как скажешь, Рэй.
Босх вставил кассету в видеомагнитофон и нажал на кнопку воспроизведения. На экране появилась знакомая статическая «картинка» телепустоты. На лицо Босха лег ровный голубоватый отсвет. Он нажал кнопку перемотки вперед. Изображение по-прежнему отсутствовало. Запись была стерта.
– Отлично, – заключил Мора, – чисто сработано. Это была последняя пленка.
– Ну вот, Рэй, все улики уничтожены. Теперь ты чист.
– Но остаешься ты – человек, которому все известно. И ты все им выложишь, не правда ли, Гарри? Доложишь в отдел внутренних расследований, растреплешь всем на свете. Я никогда больше не буду чист, и незачем забивать мне голову дерьмом – оставь его при себе.
Босх молчал. Ему послышалось, будто скрипнула половица. Скрип раздался где-то очень близко. Мора в этот самый момент произносил свою тираду.
– Позволь открыть тебе один секрет, Гарри… Он может оказаться полезным. Любой человек на нашей грешной земле – не тот, за кого себя выдает. Никто не откроет свое истинное лицо. Никто. Каков он, человек, когда остается в своей комнате, заперев за собой дверь? Никому не дано этого знать. Чужая душа – всегда потемки, что бы ни болтали по этому поводу. Познать самого себя – самое большее, на что ты можешь рассчитывать. А когда познаешь и увидишь, какой ты есть на самом деле, может сделаться так тошно, что сам от себя отвернешься.
Но Босх его не слушал. Он по-прежнему не отрывал взгляда от телевизора. Ему мерещились призраки, появлявшиеся и растворявшиеся в голубоватом свете экрана. От его сияния слезились глаза, начала болеть голова. Ах, если бы судьба отпустила ему хотя бы еще несколько минут жизни. С какой радостью он ощутил бы, как головная боль, разыгравшись всерьез, становится нестерпимой, дикой.
– Для меня ты всегда был хорошим парнем, Гарри. Я…
Из коридора донесся грохот, потом крик:
– Мора!
Это кричал Шиэн. Вслед за его воплем комнату залил свет. Босх услышал тяжелый топот, будто мимо пронесся табун лошадей, затем крик Моры, шум борьбы. Он снял палец с кнопки передатчика и подался вправо, не желая оставаться неподвижной мишенью. В этот момент грохнул выстрел. Босху показалось, что он в жизни не слышал ничего громче эха, раскатившегося по всему дому.
Глава 28
Едва Босх освободил радиоканал, как на них обрушил словесный водопад Ролленбергер:
– Босх! Шиэн! Группа-один! Что там происходит? Какого черта! Доложите немедленно.
Несколько помедлив, Босх отозвался спокойным голосом:
– Говорит шестой. Послушайте, руководитель, рекомендую вам проследовать к «двадцатке».
– К его дому? Что – была стрельба?
– Руководитель, рекомендую вам держать канал связи открытым. А всем подразделениям следственной группы дать отбой. Все свободны до следующего вызова. Группа-пять на месте?
– Пятый слушает, – откликнулся Эдгар.
– Пятый, не могли бы вы встретиться со мной в «двадцатке»?
– Еду.
– Шестой – конец связи.
Босх отключил передатчик, прежде чем Ролленбергер успел открыть рот.
* * *
От Паркер-центра до дома на Сьерра-Линда лейтенант добирался добрых полчаса. Когда он наконец появился, Эдгар был уже там. Был готов и план, составленный совместными усилиями. Едва Ролленбергер протянул руку к входной двери, она распахнулась перед ним, словно по мановению волшебной палочки. На пороге стоял Босх. Лейтенант шагнул внутрь. Его лицо было багровым, в глазах читались гнев и недоумение.
– Может, объясните, Босх, что за хреновина тут происходит? Вы не имели права отменять вызов группы. Вы нарушаете субординацию, отменяя мой приказ!
– Я полагал, лейтенант, чем меньше людей будет знать о происшедшем, тем лучше. Я вызвал Эдгара. На мой взгляд, этого вполне достаточно, чтобы спокойно во всем разобраться и не вовлекать лишних…
– Ну, знаете ли, Босх! В чем разобраться? И что, черт возьми, произошло?
Снисходительно посмотрев на лейтенанта, Босх продолжил все тем же ровным голосом:
– Один из сотрудников вашей группы проводил в доме подозреваемого несанкционированный обыск. Этого сотрудника застали на месте, поскольку подозреваемый ускользнул от наружного наблюдения, которым руководили вы. Вот, собственно, и все.
Ролленбергер дернулся, будто от пощечины.
– Вы в своем уме, Босх? Где тут телефон? Я хочу…
– …позвонить шефу Ирвингу. В таком случае можете распроститься с надеждой на то, что вам когда-либо еще доверят руководство опергруппой. Вам придется распроститься с очень многими мечтами.
– Черта с два! Я не имел к этому никакого отношения. Это вы занялись самодеятельностью – вот и попались. Где Мора?
– Вверх по лестнице и направо – в гимнастическом зале. Мы прицепили его там к какому-то синхрофазотрону.
Ролленбергер оглядел обступивших его людей. Шиэн, Опельт, Эдгар – все смотрели на него, как невинные младенцы.
– Если вы, лейтенант, ничего об этом не знали, вам придется это доказать, – произнес Босх. – Каждое слово, произнесенное сегодня вечером на волне «Симплекс-пять», записано на пленку и хранится в городском центре связи. Я же говорил, что нахожусь в этом доме, а вы слушали. Вы даже несколько раз вступали со мной в беседу.
– Но ведь вы вели закодированные переговоры, Босх, а я не… не знал…
Внезапно Ролленбергер, словно обезумев, набросился на Босха, намереваясь вцепиться ему в горло. Однако Босх был настороже и вовремя среагировал. Он изо всех сил толкнул лейтенанта обеими руками в грудь, припечатав его к коридорной стене. Висевшая на ней картина сорвалась с гвоздя и грохнулась на пол.
– Вы идиот, Босх! Операция захвата сорвана, – прошипел Ролленбергер, влепившись в стену. – Все это противоза…
– Не нужно никакого захвата. Это не тот человек. По-моему. Но нам надо знать наверняка. Так что решайте сами: или вы помогаете нам обыскать дом и придумать, как избежать ненужной огласки, или вызываете шефа и объясняетесь с ним по поводу того, почему вы не совладали с вашей командой.
Отступив на шаг, Босх вежливо добавил:
– Телефон на кухне.
* * *
Обыск дома занял более четырех часов. Работали все пятеро, молча и методично осматривая каждую комнату, каждый шкаф, каждый ящик. Все те немногие улики тайной жизни детектива Рэя Моры, которые им удалось отыскать, были собраны на столе в столовой. Все это время хозяин дома пребывал в гимнастическом зале наверху, прикованный наручниками к хромированной перекладине машины для накачивания мускулов. С ним обошлись покруче, чем с иным закоренелым уголовником. Даже убийца, которого берут в собственной квартире, и тот вправе рассчитывать на большее снисхождение. Что же касается Моры, то с ним абсолютно не церемонились: ни разрешения на телефонный звонок, ни адвоката, ни уведомление о правах арестованного. Такое частенько случается, когда копы берут в оборот других копов. В правоохранительных органах хорошо известна истина: наиболее вопиющие злоупотребления служебными полномочиями происходят обычно в тех случаях, когда «легавых» спускают с поводка на их же коллег.
Поначалу время от времени до них доносились сверху вопли Моры. Чаще всего он звал Босха, иногда – Ролленбергера. Но подниматься к нему никто и не думал. Однако в конце концов Шиэн и Опельт, обеспокоившись, как бы соседи, услышав крики, не вызвали полицию, отправились в зал и заткнули Море рот, изготовив кляп из банного полотенца и черного электрического провода.
Впрочем, гробовое молчание самих полицейских, производивших обыск, объяснялось вовсе не тем, что они боялись потревожить соседей. Детективы копались в вещах, не открывая рта, поскольку в воздухе ощущалась гнетущая напряженность. Ролленбергер был явно зол на Босха. Но наибольшая нервозность исходила от Шиэна и Опельта, заваливших наружное наблюдение, в результате чего и возникла ситуация, в которой оказался Босх в доме Моры. Правда, незаконное проникновение Босха в этот дом не взволновало никого, кроме Ролленбергера. Так, Босху было известно, что к нему самому по меньшей мере дважды тайком наведывались коллеги, когда его имя фигурировало во внутренних расследованиях. Такова уж судьба полицейского: получаешь значок – получи и кое-что еще в придачу.
Завершив обыск, они собрались вокруг стола, заваленного порнографическими журналами и фильмами, видеоаппаратурой и женской одеждой. Там же находились черный парик и записная книжка Моры. Не забыли приобщить к уликам и телевизор с разбитым экраном, в который Мора случайно угодил из пистолета. Ролленбергер к тому времени уже немного остыл. Прошедшие часы, судя по всему, пошли ему на пользу: он смог не только поучаствовать в обыске, но и трезво оценить ситуацию.
– Хорошо, – важно изрек начальник, в то время как остальные глазели на вещи, грудой возвышавшиеся на столе. – Что мы имеем? Вопрос номер один: можно ли с уверенностью утверждать, что Мора – не тот, кого мы ищем?
Обведя всех взглядом, Ролленбергер уставился на Босха:
– Как вы думаете, Босх?
– Мое мнение вам уже известно. Он отрицает свою причастность к этому делу. К тому же видеозапись, которую я успел просмотреть, прежде чем он заставил меня стереть ее, не соответствует почерку последователя. Насколько можно судить, они занимались сексом без принуждения, разве что парень и девушка – явно несовершеннолетние. Нет, последователь – не он, кто-то другой.
– Так кто же он в таком случае?
– Просто человек, у которого не все в порядке. На мой взгляд, у него «крыша поехала» от долгой службы в полиции нравов – вот и начал сам заниматься всякими фокусами.
– Как вы думаете, он изготовлял эти записи на продажу?
– Не знаю. Во всяком случае, сомневаюсь. На этот счет никаких улик нет. Да и не особенно-то он старался скрыть свое лицо на той пленке, что я видел. Я думаю, все это, так сказать, для внутреннего потребления. Он занимался этим не ради денег. Здесь кроется какая-то более глубокая причина.
Никто не проронил ни слова, и Босх продолжил:
– Сдается мне, он заметил «хвост» вскоре после того, как мы установили за ним слежку. Поэтому и начал избавляться от улик. Сегодня вечером он, очевидно, решил поиграть с «хвостом», чтобы выяснить, чего нам от него нужно. Основную часть улик ему удалось уничтожить, но если вы заставите кого-нибудь как следует разобраться с его записной книжкой, вам удастся восстановить всю картину. Это уж как пить дать. Взгляните на некоторые записи – одно только имя. Попытайтесь разыскать этих людей – и наверняка отыщете некоторых подростков, которых он снимал на видео.
Шиэн потянулся к столу за записной книжкой.
– Не трогайте, – осадил его Ролленбергер. – Если уж кто и займется ею, то не иначе как отдел внутренних расследований.
– И каким же образом они возьмутся за это дело? – задал вопрос Босх.
– Не понимаю…
– Ведь все это – плоды с отравленного дерева. Незаконный обыск и так далее… Здесь все добыто противозаконным путем. Мы ничего не можем выдвинуть против Моры.
– Но не можем же мы позволить ему продолжать носить полицейский значок, – раздраженно возразил Ролленбергер. – Его место – в тюрьме.
Воцарившееся молчание нарушил хриплый, но внятный голос Моры, донесшийся сверху. Каким-то образом ему удалось освободиться от кляпа.
– Босх! Босх! Я хочу пойти на сделку. Босх, я выдам… – тут он закашлялся, – я выдам его вам. Ты слышишь меня, Босх? Знаю, слышишь!
Шиэн ринулся из столовой в крохотную прихожую, откуда лестница вела наверх.
– Ну, скотина, держись, – пробормотал он. – Теперь я забью тебе кляп в глотку так, что задохнешься.
– А ну-ка, обождите, – приказал Ролленбергер.
Шиэн остановился на полдороге.
– О чем он говорит? – спросил лейтенант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Да, – согласился Босх, – но они знают, что я у тебя, Рэй. Я должен откликнуться.
И тут же, будто по команде, из динамика послышался голос Шиэна:
– Эй, как ты там, группа-шесть?
– Слышишь, Рэй? Это Шиэн, – пояснил Босх. – А шестой – это я.
– Ответь ему. Но только без фокусов, Гарри.
Босх медленно засунул правую руку в карман, вытащил оттуда и поднес к губам переговорное устройство. Нажал на кнопку передатчика.
– А ты как, первый? Нашли его?
– Нет, словно испарился. Что там по телевизору?
– Ничего. В вечерней программе – ничего интересного.
– В таком случае в доме тебе делать нечего. Поспеши-ка лучше нам на подмогу.
– Уже спешу, – быстро ответил Босх. – Сами-то вы где?
– Бо… тьфу ты, группа-шесть, говорит руководитель. Нам нужна ваша помощь. Созываем следственную группу на поиски подозреваемого. Общий сбор – на парковке возле «Купола».
– Буду через десять минут. Конец связи.
Спрятав радио в карман, он вновь вытянул руки по швам.
– Ото, целая группа! – недоверчиво протянул Мора.
Босх кивнул, потупив взгляд.
– Послушай, Рэй, мы вели закодированные переговоры. Они знают, что я отправился в твой дом. Если я не объявлюсь возле «Купола» через десять минут, они придут за мной сюда. Что ты намерен делать?
– Не знаю… Но у меня ведь есть еще время на раздумья. Минут пятнадцать, или я ошибаюсь?
– Конечно, Рэй. Ты думай, думай, не торопись. Главное для тебя – не ошибиться.
– Поздно, – произнес Мора с затаенной печалью. – Знаешь что, вынь-ка пленку.
Босх извлек кассету из видеомагнитофона и протянул ее Море через левое плечо.
– Нет, Гарри, я хочу, чтобы ты оказал мне еще одну услугу. Выдвинь нижний ящик и вынь оттуда магнит.
Так вот что представляла собой «хоккейная шайба»! Босх положил видеокассету на столик рядом с телевизором и полез в ящик за магнитом. Ощутив в руке тяжесть металла, он на мгновение подумал, что судьба дарует ему шанс: можно бы попробовать запустить куском железа в голову Море, прежде чем тот успеет выстрелить.
– Только попробуй – схлопочешь пулю, – предупредил Мора, читая его мысли. – Делай то, для чего эта штуковина предназначена. Не мне тебе объяснять.
Босх провел магнитом над пленкой.
– А теперь прокрутим ее и посмотрим, что у нас получилось, – продолжал командовать Мора.
– Как скажешь, Рэй.
Босх вставил кассету в видеомагнитофон и нажал на кнопку воспроизведения. На экране появилась знакомая статическая «картинка» телепустоты. На лицо Босха лег ровный голубоватый отсвет. Он нажал кнопку перемотки вперед. Изображение по-прежнему отсутствовало. Запись была стерта.
– Отлично, – заключил Мора, – чисто сработано. Это была последняя пленка.
– Ну вот, Рэй, все улики уничтожены. Теперь ты чист.
– Но остаешься ты – человек, которому все известно. И ты все им выложишь, не правда ли, Гарри? Доложишь в отдел внутренних расследований, растреплешь всем на свете. Я никогда больше не буду чист, и незачем забивать мне голову дерьмом – оставь его при себе.
Босх молчал. Ему послышалось, будто скрипнула половица. Скрип раздался где-то очень близко. Мора в этот самый момент произносил свою тираду.
– Позволь открыть тебе один секрет, Гарри… Он может оказаться полезным. Любой человек на нашей грешной земле – не тот, за кого себя выдает. Никто не откроет свое истинное лицо. Никто. Каков он, человек, когда остается в своей комнате, заперев за собой дверь? Никому не дано этого знать. Чужая душа – всегда потемки, что бы ни болтали по этому поводу. Познать самого себя – самое большее, на что ты можешь рассчитывать. А когда познаешь и увидишь, какой ты есть на самом деле, может сделаться так тошно, что сам от себя отвернешься.
Но Босх его не слушал. Он по-прежнему не отрывал взгляда от телевизора. Ему мерещились призраки, появлявшиеся и растворявшиеся в голубоватом свете экрана. От его сияния слезились глаза, начала болеть голова. Ах, если бы судьба отпустила ему хотя бы еще несколько минут жизни. С какой радостью он ощутил бы, как головная боль, разыгравшись всерьез, становится нестерпимой, дикой.
– Для меня ты всегда был хорошим парнем, Гарри. Я…
Из коридора донесся грохот, потом крик:
– Мора!
Это кричал Шиэн. Вслед за его воплем комнату залил свет. Босх услышал тяжелый топот, будто мимо пронесся табун лошадей, затем крик Моры, шум борьбы. Он снял палец с кнопки передатчика и подался вправо, не желая оставаться неподвижной мишенью. В этот момент грохнул выстрел. Босху показалось, что он в жизни не слышал ничего громче эха, раскатившегося по всему дому.
Глава 28
Едва Босх освободил радиоканал, как на них обрушил словесный водопад Ролленбергер:
– Босх! Шиэн! Группа-один! Что там происходит? Какого черта! Доложите немедленно.
Несколько помедлив, Босх отозвался спокойным голосом:
– Говорит шестой. Послушайте, руководитель, рекомендую вам проследовать к «двадцатке».
– К его дому? Что – была стрельба?
– Руководитель, рекомендую вам держать канал связи открытым. А всем подразделениям следственной группы дать отбой. Все свободны до следующего вызова. Группа-пять на месте?
– Пятый слушает, – откликнулся Эдгар.
– Пятый, не могли бы вы встретиться со мной в «двадцатке»?
– Еду.
– Шестой – конец связи.
Босх отключил передатчик, прежде чем Ролленбергер успел открыть рот.
* * *
От Паркер-центра до дома на Сьерра-Линда лейтенант добирался добрых полчаса. Когда он наконец появился, Эдгар был уже там. Был готов и план, составленный совместными усилиями. Едва Ролленбергер протянул руку к входной двери, она распахнулась перед ним, словно по мановению волшебной палочки. На пороге стоял Босх. Лейтенант шагнул внутрь. Его лицо было багровым, в глазах читались гнев и недоумение.
– Может, объясните, Босх, что за хреновина тут происходит? Вы не имели права отменять вызов группы. Вы нарушаете субординацию, отменяя мой приказ!
– Я полагал, лейтенант, чем меньше людей будет знать о происшедшем, тем лучше. Я вызвал Эдгара. На мой взгляд, этого вполне достаточно, чтобы спокойно во всем разобраться и не вовлекать лишних…
– Ну, знаете ли, Босх! В чем разобраться? И что, черт возьми, произошло?
Снисходительно посмотрев на лейтенанта, Босх продолжил все тем же ровным голосом:
– Один из сотрудников вашей группы проводил в доме подозреваемого несанкционированный обыск. Этого сотрудника застали на месте, поскольку подозреваемый ускользнул от наружного наблюдения, которым руководили вы. Вот, собственно, и все.
Ролленбергер дернулся, будто от пощечины.
– Вы в своем уме, Босх? Где тут телефон? Я хочу…
– …позвонить шефу Ирвингу. В таком случае можете распроститься с надеждой на то, что вам когда-либо еще доверят руководство опергруппой. Вам придется распроститься с очень многими мечтами.
– Черта с два! Я не имел к этому никакого отношения. Это вы занялись самодеятельностью – вот и попались. Где Мора?
– Вверх по лестнице и направо – в гимнастическом зале. Мы прицепили его там к какому-то синхрофазотрону.
Ролленбергер оглядел обступивших его людей. Шиэн, Опельт, Эдгар – все смотрели на него, как невинные младенцы.
– Если вы, лейтенант, ничего об этом не знали, вам придется это доказать, – произнес Босх. – Каждое слово, произнесенное сегодня вечером на волне «Симплекс-пять», записано на пленку и хранится в городском центре связи. Я же говорил, что нахожусь в этом доме, а вы слушали. Вы даже несколько раз вступали со мной в беседу.
– Но ведь вы вели закодированные переговоры, Босх, а я не… не знал…
Внезапно Ролленбергер, словно обезумев, набросился на Босха, намереваясь вцепиться ему в горло. Однако Босх был настороже и вовремя среагировал. Он изо всех сил толкнул лейтенанта обеими руками в грудь, припечатав его к коридорной стене. Висевшая на ней картина сорвалась с гвоздя и грохнулась на пол.
– Вы идиот, Босх! Операция захвата сорвана, – прошипел Ролленбергер, влепившись в стену. – Все это противоза…
– Не нужно никакого захвата. Это не тот человек. По-моему. Но нам надо знать наверняка. Так что решайте сами: или вы помогаете нам обыскать дом и придумать, как избежать ненужной огласки, или вызываете шефа и объясняетесь с ним по поводу того, почему вы не совладали с вашей командой.
Отступив на шаг, Босх вежливо добавил:
– Телефон на кухне.
* * *
Обыск дома занял более четырех часов. Работали все пятеро, молча и методично осматривая каждую комнату, каждый шкаф, каждый ящик. Все те немногие улики тайной жизни детектива Рэя Моры, которые им удалось отыскать, были собраны на столе в столовой. Все это время хозяин дома пребывал в гимнастическом зале наверху, прикованный наручниками к хромированной перекладине машины для накачивания мускулов. С ним обошлись покруче, чем с иным закоренелым уголовником. Даже убийца, которого берут в собственной квартире, и тот вправе рассчитывать на большее снисхождение. Что же касается Моры, то с ним абсолютно не церемонились: ни разрешения на телефонный звонок, ни адвоката, ни уведомление о правах арестованного. Такое частенько случается, когда копы берут в оборот других копов. В правоохранительных органах хорошо известна истина: наиболее вопиющие злоупотребления служебными полномочиями происходят обычно в тех случаях, когда «легавых» спускают с поводка на их же коллег.
Поначалу время от времени до них доносились сверху вопли Моры. Чаще всего он звал Босха, иногда – Ролленбергера. Но подниматься к нему никто и не думал. Однако в конце концов Шиэн и Опельт, обеспокоившись, как бы соседи, услышав крики, не вызвали полицию, отправились в зал и заткнули Море рот, изготовив кляп из банного полотенца и черного электрического провода.
Впрочем, гробовое молчание самих полицейских, производивших обыск, объяснялось вовсе не тем, что они боялись потревожить соседей. Детективы копались в вещах, не открывая рта, поскольку в воздухе ощущалась гнетущая напряженность. Ролленбергер был явно зол на Босха. Но наибольшая нервозность исходила от Шиэна и Опельта, заваливших наружное наблюдение, в результате чего и возникла ситуация, в которой оказался Босх в доме Моры. Правда, незаконное проникновение Босха в этот дом не взволновало никого, кроме Ролленбергера. Так, Босху было известно, что к нему самому по меньшей мере дважды тайком наведывались коллеги, когда его имя фигурировало во внутренних расследованиях. Такова уж судьба полицейского: получаешь значок – получи и кое-что еще в придачу.
Завершив обыск, они собрались вокруг стола, заваленного порнографическими журналами и фильмами, видеоаппаратурой и женской одеждой. Там же находились черный парик и записная книжка Моры. Не забыли приобщить к уликам и телевизор с разбитым экраном, в который Мора случайно угодил из пистолета. Ролленбергер к тому времени уже немного остыл. Прошедшие часы, судя по всему, пошли ему на пользу: он смог не только поучаствовать в обыске, но и трезво оценить ситуацию.
– Хорошо, – важно изрек начальник, в то время как остальные глазели на вещи, грудой возвышавшиеся на столе. – Что мы имеем? Вопрос номер один: можно ли с уверенностью утверждать, что Мора – не тот, кого мы ищем?
Обведя всех взглядом, Ролленбергер уставился на Босха:
– Как вы думаете, Босх?
– Мое мнение вам уже известно. Он отрицает свою причастность к этому делу. К тому же видеозапись, которую я успел просмотреть, прежде чем он заставил меня стереть ее, не соответствует почерку последователя. Насколько можно судить, они занимались сексом без принуждения, разве что парень и девушка – явно несовершеннолетние. Нет, последователь – не он, кто-то другой.
– Так кто же он в таком случае?
– Просто человек, у которого не все в порядке. На мой взгляд, у него «крыша поехала» от долгой службы в полиции нравов – вот и начал сам заниматься всякими фокусами.
– Как вы думаете, он изготовлял эти записи на продажу?
– Не знаю. Во всяком случае, сомневаюсь. На этот счет никаких улик нет. Да и не особенно-то он старался скрыть свое лицо на той пленке, что я видел. Я думаю, все это, так сказать, для внутреннего потребления. Он занимался этим не ради денег. Здесь кроется какая-то более глубокая причина.
Никто не проронил ни слова, и Босх продолжил:
– Сдается мне, он заметил «хвост» вскоре после того, как мы установили за ним слежку. Поэтому и начал избавляться от улик. Сегодня вечером он, очевидно, решил поиграть с «хвостом», чтобы выяснить, чего нам от него нужно. Основную часть улик ему удалось уничтожить, но если вы заставите кого-нибудь как следует разобраться с его записной книжкой, вам удастся восстановить всю картину. Это уж как пить дать. Взгляните на некоторые записи – одно только имя. Попытайтесь разыскать этих людей – и наверняка отыщете некоторых подростков, которых он снимал на видео.
Шиэн потянулся к столу за записной книжкой.
– Не трогайте, – осадил его Ролленбергер. – Если уж кто и займется ею, то не иначе как отдел внутренних расследований.
– И каким же образом они возьмутся за это дело? – задал вопрос Босх.
– Не понимаю…
– Ведь все это – плоды с отравленного дерева. Незаконный обыск и так далее… Здесь все добыто противозаконным путем. Мы ничего не можем выдвинуть против Моры.
– Но не можем же мы позволить ему продолжать носить полицейский значок, – раздраженно возразил Ролленбергер. – Его место – в тюрьме.
Воцарившееся молчание нарушил хриплый, но внятный голос Моры, донесшийся сверху. Каким-то образом ему удалось освободиться от кляпа.
– Босх! Босх! Я хочу пойти на сделку. Босх, я выдам… – тут он закашлялся, – я выдам его вам. Ты слышишь меня, Босх? Знаю, слышишь!
Шиэн ринулся из столовой в крохотную прихожую, откуда лестница вела наверх.
– Ну, скотина, держись, – пробормотал он. – Теперь я забью тебе кляп в глотку так, что задохнешься.
– А ну-ка, обождите, – приказал Ролленбергер.
Шиэн остановился на полдороге.
– О чем он говорит? – спросил лейтенант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56