Я говорю девушке, как, мол, насчет поцелуя? А она хихикает и говорит, чтобы я поосторожней, не раскачивал бы лодку. А мне плевать на эту лодку. Я встаю, лодка накренилась, и я вместе с ней, а пистолет возьми и выскользни у меня из бокового кармана – и прямо в воду». – Сондерс вздернул подбородок и заморгал, глядя на Гонта, а потом мрачно добавил: – Так он сказал, сэр, по крайней мере. Хотите – верьте, хотите – нет. А я так сильно сомневаюсь…
Гонт удовлетворенно посмотрел на него:
– У меня к вам претензий нет, Сондерс. Значит, пистолет лежит глубоко на дне? Это никуда не годится…
Сондерс вздохнул. Гонт извлек из своего кармана маленький пистолет, который он нашел рядом с леди Рейл, задумчиво покрутил его в пальцах.
– А этот пистолет вы видели когда-либо раньше? – спросил он, протянув пистолет леди Рейл Сондерсу.
Сондерс взял пистолет и, наморщив лоб, осмотрел его со всех сторон.
– Забавная вещица, ей-богу. Но нет, сэр! Никогда не видел его раньше.
– Так, ладно! А скажите, Сондерс, это вы заметили, что мистер Кестеван проходил через двор вчера вечером, направляясь к донжону?
– Да, сэр. – Сондерс перевел взгляд на актера и прищурился.
– А где находились в этот момент вы? Во дворе?
– Да, сэр.
– Вот это-то меня и удивляет! – кивнул Гонт. – Ваши служебные обязанности часто вынуждают вас слоняться по двору по вечерам?
Сондерс уставился на него в недоумении:
– Мои обязанности, сэр? – Он задумался. – А, я понял! Понимаете, сэр, комната капитана, она же в дальнем конце. Мистер Вуд, дворецкий, говорит, что я сильно топаю, когда шагаю по переходам в комнату капитана. Он говорит, чтобы я выходил во двор и поднимался по задней лестнице. Там есть дверь, и можно пройти через одну комнату, которой не пользуются… Эта дверь прямо напротив двери в донжон. Я, сэр, шел туда, ну и увидел его.
– Все, Сондерс. Спасибо.
Похоже, лакей собирался задать какой-то вопрос, но потом сжал губы, сделал неуклюжую попытку поклониться, подражая Вуду, и, громыхая сапогами, ушел. Гонт смотрел ему вслед с едва заметной улыбкой.
Доктор Мэннинг покачал головой.
– Этот лакей лжет, разумеется, – сказал он, обращаясь к Гонту. – Прошу прощения, мистер Гонт, но почему вы не уличили его во лжи? Это было так очевидно…
– А что вы думаете, мистер Мэссей?
– Об этом пистолете? – спросил секретарь, царапая скатерть вилкой. – Ну, не знаю… Но его объяснение прозвучало не слишком убедительно, фальшиво, знаете ли.
– А вы, сэр Джордж?
– У меня нет такой уверенности. Его рассказ – это сплошь наигрыш и буффонада. Я вообще считаю, тот, кто лжет, не станет вести себя так глупо и неосмотрительно. Возможно, я ошибаюсь. Ведь порой мы склонны поверить в то, что представляется совершенно невероятным. А когда нам рассказывают правдоподобную историю в оправдание своей лжи, у нас почему-то она сомнений не вызывает, но, может быть, я чересчур все усложняю?
– Я во многом согласен с тобой, Джордж, – улыбнулся Гонт. – Но что касается Сондерса, тут ты не прав. – Он покачал головой.
– Но почему?
– Он дал мне возможность снять отпечатки своих пальцев, – сказал Гонт, кивнув на пистолет, лежавший на столе перед ним. – С этой целью я и дал ему его подержать. Прошу прощения, джентльмены, но это только одна из разновидностей очень старого приема. Настоящий злодей почти фанатично боится отпечатков пальцев, даже когда он абсолютно уверен, что не оставил их. Даже если он в перчатках с самого начала своего преступления и до конца, его все равно не покидает страх, что он оставил один из этих дьявольских отпечатков.
– Так ты, значит, считаешь, что история Сондерса правдива?
– Я совсем не то имел в виду. Вывести его на чистую воду – пара пустяков. Он ведь не отличается ни злобностью, ни коварством. Да и не очень умен, если уж на то пошло. Хотя если история, которую он рассказал, сплошная выдумка, надо отдать ему должное, она сильно смахивает на правду.
– Полагаю, это то, что называют парадоксом. – Сэр Джордж щелкнул пальцами. – Между прочим, суждения, противоречащие здравому смыслу, тебе совсем не свойственны! Не так ли?
– Это как раз то, что я называю здравым смыслом. И мне бы хотелось убедить в этом комиссара полиции!
Гонт сделал едва заметный жест, и Вуд мгновенно оказался у стола с графином бренди.
– Пару десятилетий назад, – продолжал Гонт, раскуривая трубку, – в полицейских кругах царил невероятный ажиотаж вокруг кое-каких весьма сомнительных, на мой взгляд, научных изобретений, призванных заставить преступников выдать себя. Все начиналось с эксперимента, предложенного Карлом Густавом Юнгом, швейцарским психологом и психиатром, основателем одного из направлений психологии, сделавшим предметом своего исследования так называемые глубинные силы личности, ее влечения и тенденции, которые противопоставляются процессам, происходящим на «поверхности» сознания. – Гонт, помолчав, окинул всех взглядом, попыхивая трубкой. – Юнгом был предложен следующий тест. Подозреваемому зачитывали вслух перечень явно не связанных между собой слов и засекали время его ответов на каждое из предлагаемых слов. Если он медлит с ответом или подсознательно приводит «выдающее его слово» в ответ на предложенное, это должно насторожить. Потом появился «детектор лжи» в самых разных вариантах. К подозреваемому подсоединяют датчики и следят за скачками его кровяного давления при упоминании определенных слов. Существуют и другие методы, даже с использованием медикаментов, гарантирующих правдивые показания, и все это официально одобрено криминалистами и медиками. А вообще-то, я считаю, чем более невиновен подозреваемый, тем сильнее у него тревога. Так что прибор, названный, думаю в шутку, «детектором лжи», способен лишь пролить свет на неустойчивую психику человека, и не более того.
Гонт откинулся на спинку стула и выдохнул клубы дыма.
– Нельзя, вставив термометр в ухо человеку, измерить температуру его мозга. Я так считаю. Дожимать следует только тех, кто словоохотлив изначально. Если подозреваемый заготовил замысловатое, великолепное, прекрасно выстроенное ложное показание, его, возможно, будет трудно загнать в ловушку. Однако тот, кто проводит дознание, обязан помнить, что тот, кто дает ложное показание, грешит многословием. К примеру, если вы искренне хотите пойти с кем-то поужинать, а обстоятельства препятствуют этому, ваши извинения будут краткими и не потребуют от вас никаких усилий. Только в том случае, если этот ужин вам в тягость и вы преднамеренно не пришли на него, вы приметесь излагать какую-то тягомотину, всегда изобилующую ненужными деталями.
Гонт налил в стакан бренди и посмотрел его на свет. Сэр Джордж наклонился и сказал:
– Никогда не поверю, чтобы ты прочитал нам эту лекцию просто так. Хочешь сказать, что изворотливый лжец сам загоняет себя в ловушку? И ты можешь указать на несоответствия?
– Если он грешит многословием, это непременно суть его натуры. Он выкладывает то, что у него на уме, в большинстве случаев без надобности… Вот почему, – сказал Гонт, делая глоток, – мне нравится общаться с одаренными фантазерами. Я сразу улавливаю, что они собой представляют на самом деле.
Сэр Джордж закашлялся.
– Спасибо, – тихо сказал он. – Как я понимаю, ты куда-то клонишь… Тебя вдохновила на эту лекцию байка, которую нам поведал Сондерс?
– Нет, конечно! Но Сондерс, между прочим, совершенно ясно дал нам понять, что было у него на уме все то время, пока он говорил… Короче говоря, ложные показания не только загоняют подозреваемого в тупиковую ловушку, но и полностью раскрывают его характер. – Он выпрямился, услышав голоса в коридоре. – Это инспектор Тейп, я полагаю. Мне лучше встретить его.
Глава 15
ПИСТОЛЕТ НАЙДЕН
Тэрлейну не хотелось в который раз выслушивать все факты, связанные с убийствами. Он утомленно опустился в свое кресло, когда Гонт вышел из столовой, а вслед за ним – доктор Мэннинг. В дверях они столкнулись с Фрэнсисом.
– Пат скоро спустится, – сказал Фрэнсис. – Я буду здесь, если вам понадоблюсь… А, бренди… Отлично! Что здесь происходило в мое отсутствие?
– Нам читали лекцию, – ответил сэр Джордж, потирая руки. – Лично мне это без надобности, да и вообще мне все это не нравится.
– Мне тоже, – сказал Мэссей. – Вот сижу и вспоминаю все, что я сказал или сделал… Возможно, я что-то упустил или не так рассказал, или совсем не то рассказал во второй раз, или что-то еще! А у этого дотошного дьявола извращенные понятия… я прямо-таки его боюсь!
– Похоже, он нагнал страху на вас, друзья, – заметил Фрэнсис необычным для него тоном. – О чем он говорил?
– О лжи, – сказал сэр Джордж, – и о том, как вычислить лжеца. С чего бы это? Майкл, расскажи обо всем, что случилось рано утром.
Бесстрастным тоном Тэрлейн полностью изложил все, начиная от того момента, как он увидел собаку, выскочившую на балкон, и до того момента, как они обнаружили труп. Но он, разумеется, не упомянул, что все это имело какое-то отношение к комнатам лорда Рейла. Однако когда он закончил, он буквально окаменел, услышав зычный голос инспектора Тейпа:
– …этот грабитель, сэр, этот злодей… Вы не допускаете, что ему что-то понадобилось в комнатах его светлости?
– Я думал об этом, инспектор, и побывал там. Но если он действительно собирался что-то там взять или украсть, то не представляю, что это могло быть. Всё, похоже, на своих местах, и в спальне, и в гардеробной.
Голос Гонта, как заметил Тэрлейн, не такой громкий, как у инспектора, был отчетливо слышен. Возможно, Гонт специально педалировал голосом, чтобы его было слышно повсюду.
– Всё на своих местах? – повторил инспектор и замолчал. Тэрлейн представил, как Тейп покачивает головой. – Но там все было в страшном беспорядке накануне вечером, сэр.
– Ну! Огромный сундук, к примеру, был отодвинут от стены. Тяжеленный флорентийский сундук высотой три или четыре фута… Там и следы на пыльном полу остались…
Тэрлейн вспомнил этот сундук. Он и Гонт осматривали его после того, как Гонт обнаружил стенной шкаф с его загадками. Массивный резной дубовый сундук… Ему показалось странным, что в такой неопрятной спальне на крышке сундука не оказалось пыли. Что там, в этом сундуке?
И снова инспектор Тейп озвучил его мысли.
– Я знаю, сэр, – сказал он. – Я видел сундук накануне вечером. Заглянул в него. Он пустой, нет в нем ничего.
– А я заглянул в сейф, естественно, в ящики письменного стола, за гобелены и в стенной шкаф.
Тэрлейн насторожился. Скажет ли Гонт про измятый балахон? Однако Гонт понизил голос, и все присутствующие перестали прислушиваться.
Фрэнсис сразу налил себе стакан виски, а когда сэр Джордж нахмурился, поднял стакан со словами:
– Ваше здоровье! – Сделав большой глоток, он добавил: – Не знаю, что я буду делать, но совершенно точно в казенный дом не собираюсь. Ирэн не вернешь, так что и скорбеть не буду. И не удавлюсь, если меня привлекут к ответственности за ее убийство… Не смотрите на меня с таким ужасом, джентльмены, вы же сами именно так думаете.
– Какой вздор! – сказал сэр Джордж, пожав плечами.
– Приплели мой пистолет, – продолжал Фрэнсис задумчиво. – Я тоже допрашивал Сондерса. Этот доброхот считает, что защищает меня. Это факт, что пистолета здесь нет… Я сам его искал перед тем, как спуститься сюда. Хотел бы я знать, где он. Если друг Сондерса и в самом деле не утопил его, когда обжимался со своей зазнобой в лодке… Слушай, Кестеван, а ты когда-нибудь обжимался в лодке?
– Лучше бы ты прекратил цепляться к нему, – сказал сэр Джордж. – Выслушивать все это крайне неприятно, кроме того, слово «обжиматься» отвратительно.
– Ах, этот кембриджский гонор! – воскликнул Фрэнсис, приподнимая свой стакан. – Ваше здоровье! И все-таки хотел бы я знать, как он относится к смерти Ирэн. В конце концов, она была его другом.
Кестеван поднялся в полный рост.
– Нет, не была, – сказал он довольно спокойно. – Я ненавидел ее.
Взглянув Фрэнсису прямо в глаза, он вышел из комнаты.
– Ну и ну! – произнес Фрэнсис. – Дом вечных сюрпризов. Оказывается, даже ничтожному человеку присуще кое-что человеческое! Интересно, чем это вызвано?.. Когда мы услышали эту новость, я решил, что он, как говорится, сражен наповал. Вид у него был тот еще! Но тогда почему такой стресс, если он ее ненавидел?
– Сильный стресс случается не только от горя, но и от радости, – заметил сэр Джордж.
Фрэнсис внимательно посмотрел на свой стакан.
– Знай я это раньше, тогда… – Он запнулся и покачал головой. – Но все равно в списке подозреваемых инспектора Тейпа я первый. Всем известно, как я относился к Ирэн. Ну а теперь я лорд Рейл, разбогатевший к тому же… – Он неожиданно захохотал. – Но если серьезно, мне приятно, что вы, черт возьми, убеждены, что я ее не убивал. Великое вам за это спасибо. – Оборвав смех, он взглянул на Тэрлейна: – Доктор, вырисовывается еще одна вещь. Ваш рассказ о том, что вы видели свет у нее в окне, а потом слышали лай собаки… Во сколько это было?
– Не могу сказать с точностью, – ответил Тэрлейн. – Было ровно час ночи, когда мы поднялись наверх. У меня сложилось впечатление, что я пробыл какое-то время в своей комнате, когда заметил этот свет. Но во сколько – сказать трудно.
– Я последним отправился спать, а потом мистер Гонт. Мы с инспектором Тейпом побеседовали, затем я сказал Вуду, чтобы он шел спать, и сам выпустил инспектора из дома. – Фрэнсис уселся на край стола. Похоже, он снова предался размышлениям. – Я видел, что у мистера Гонта в библиотеке горел свет, когда начал подниматься наверх. Это было после половины второго. Я взглянул на свои часы, было почти без четверти два. Мог этот эпизод с собакой произойти до этого?
– Думаю, да. Незадолго до этого, по крайней мере. Я уверен, что провел в своей комнате не более получаса, когда увидел свет в ее окне, а затем услышал лай собаки.
– Почему я спрашиваю об этом? Свет в портретной галерее был выключен. Это было последнее, что сделал Вуд перед тем, как ушел спать. Я поднимался наверх со свечой. Но я слышал, будто кто-то ходит в портретной галерее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23