– спросил Мустейн. По лицу Джо Дилла пробежала тень раздражения.
– Нет, не пришлось. – Он задумчиво кивнул, словно соглашаясь с самим собой, а потом подмигнул Мустейну. – Но сейчас я наверстываю упущенное.
Странная живость, с какой он выдал последнее заявление, насторожила Мустейна, и он решил закрыть тему.
– Вам надо заглянуть ко мне в гости, – сказал Джо Дилл. – Вы поймете, о чем я говорю. – Он бросил взгляд на Мустейна. – Я серьезно. Бьюсь об заклад, вы останетесь в восторге. Может завтра, а? Только утром. После полудня я буду занят подготовкой к ночи накануне Иоаннова Дня. – Очевидно, он заметил недоумение Мустейна и добавил: – Вернее, ночи. Важное событие для нас. Настоящий праздник. Вы выбрали удачное время для поломки машины.
Мустейн сказал, что завтра должен будет проследить за ходом ремонтных работ, но возможно, зайдет. В обществе Джо Дилла, по непонятной причине лезущего к нему со своей дружбой, и женщины у него на коленях, стесняющей движения и загораживающей обзор, он начинал чувствовать себя в большей опасности, чем недавно наедине с полицейским.
– Тайет – вьетнамка, – сказал Джо Дилл.
– Я так и понял.
– Да… – Джо Дилл прибавил газу. – Лет десять назад одни мерзавцы доставали ее семью в Солт-Харвест. Я их выручил. Теперь она выручает меня.
– Джо Дилл – первоклассная американца, – сказала Тайет.
Джо Дилл фыркнул:
– Не покупайтесь на ее ломаный английский. Она получила степень в университете Сары Лоуренс.
Когда он резко увеличил скорость и машину вынесло на полосу встречного движения, Тайет воспользовалась моментом и снова поерзала на коленях у Мустейна, тесно прижимаясь к его паху. Он мельком увидел еще один белый придорожный щит и рой ночных бабочек вокруг. Стоит один раз увидеть профили – и чашу Грааля разглядеть уже сложно. Он подумал, что должен извлечь урок из этого: внимание к внешним деталям лишает нас понимания сути. Бешеная скорость «корвета», неопределенность ситуации заставляли его чувствовать себя молодым и беспечным. Мустейну пришло в голову, что он покинул Флориду с целью еще раз испытать ощущение стремительного полета сквозь мир, мелькающий перед глазами расплывчатыми полосами света и тьмы.
– Как вы там? – прокричал Джо Дилл, перекрывая шум ветра.
– Просто здорово, – ответил Мустейн.
Они резко повернули, и купол звездного неба, казалось, повернулся вместе с ними, словно машина была стрелкой компаса, неизменно указывающей строго на север. Луна прыгала вслед за ними по верхушкам деревьев, точно серебристая обезьяна, перескакивающая с ветки на ветку. Ветер погасил огонек паранойи, горевший в мозгах Мустейна, и он начал думать о предстоящей ночи.
– Куда мы едем? – спросил он, крепко придерживая руками Тайет за талию, чтобы она сидела спокойно.
Переключая передачу, Джо Дилл ответил:
– В одно местечко. Вам там понравится.
И Тайет снова рассмеялась.
4
22 июня, 11:07
Музыкальный автомат в глубине зала «Верного шанса» походил на полуразрушенный неоновый собор в стиле рококо. Мустейн в жизни не видал ничего более яркого и безвкусного: высотой почти шесть футов, из сверкающей красной пластмассы, с золотыми резными драконьими ножкам, с мигающими лампочками, которые разбрызгивали в полумраке тонкие лучики рубинового и темно-синего света, и изогнутой в виде арки жемчужной неоновой трубкой, венчающей все это дело. Мустейн представил такой вот автоматический проигрыватель, величиной с семиэтажный дом, на огромном облаке, с уходящей вдаль бесконечной вереницей грешников, – Истинный Музыкальный Автомат, по образу и подобию которого созданы все прочие, наглядно подтверждающий викторианскую концепцию о Старом Добром Времени, о степенной, праведной жизни. Из динамиков гремела музыка. Пляшущие люди походили на святых с сияющими нимбами. Мустейн, уже здорово захмелевший, нашел здесь безопасное убежище, где можно собраться с мыслями и избежать дальнейших раз– говоров с Джо Диллом и Тайет – она изводила его насмешками с той самой минуты, как он не подыграл ей в «корвете», и он потихоньку начинал раздражаться. Эти двое бросали кости у стойки с владелицей клуба, мисс Сидель, стройной рыжеволосой женщиной лет сорока, в зеленом коротком платье, а один из барменов, мертвенно-бледный мужчина с зачесанными от лба черными волосами, комментировал происходящее.
В длину зал был раза в два больше, чем в ширину. Деревянные полы и обшитые дубовыми панелями стены, увешанные фотографиями, изображения на которых скрывались под яркими бликами. Свисающие с потолка лампы, стилизованные под керосиновые фонари, светили тусклым желтоватым светом. Справа от автоматического проигрывателя находилась эстрада, совершенно пустая, если не считать одинокого усилителя и микрофона; на стене за ней сверкали наклеенные звезды, игральные кости и растянутые в улыбке губы, вырезанные из серебряной фольги. Слева стоял игровой автомат, вокруг которого толпились старики, потягивавшие пиво из бутылок и наблюдавшие за игрой мужчин помоложе. За бильярдным столом слабоумного вида паренек с острым кадыком и срезанным подбородком вяло гонял взад-вперед шары и поглядывал на кружащихся над головой мух. С десяток пар – по большей части в джинсах – притопывали под музыку, а за столиками вокруг танцплощадки парни орали, гоготали и размахивали руками. Официантки в шортах и тесно облегающих топах, с серьгами в виде игральных костей, сновали между столиками, хлопая посетителей по шаловливым рукам и расплескивая пиво. Здесь царила атмосфера чисто американской тупости, жизнерадостного идиотизма и пролетарского неистовства – целый зоопарк темных страстей. Но сама стойка бара казалась частью другого, более спокойного, мира. У одного конца стойки сидели несколько накрашенных женщин в платьях с низким вырезом, потягивая экзотические коктейли с фруктами и слегка нервничая. Они обращали взгляды на дверь всякий раз, когда она открывалась, а одна вела переговоры со стариком в розовом пиджаке и клетчатых брюках. Чуть дальше карлица в залатанном комбинезоне болтала с чернокожим мужчиной в синем шелковом костюме, с усыпанными золотыми перстнями пальцами. За ними сидели восемь высоченных парней студенческого возраста в строгих костюмах и галстуках, которые вяло тянули пиво и имели вид людей, не очень хорошо понимающих, что они здесь делают. А еще – огромный бородатый мужчина с телосложением профессионального борца, длинноволосый паренек с серебряной стальной гитарой и две девушки, которые своим деланным безразличием и модным прикидом напомнили Мустейну певиц. Плюс Джо Дилл, Тайет и мисс Сидель. Охватывая взором всю картину, Мустейн задавался вопросом: представлены ли в этом на удивление гармоничном сочетании все элементы Грааля и можно ли по части получить представление о населении городка?
Он листал железные страницы музыкального автомата. Среди множества кейджуна и зайдеко встречались знакомые имена – Спрингстин, Рэнди Тревис, «Алабама», – однако на некоторых страницах подборки сплошь состояли из композиций не только незнакомых, но и в очередной раз свидетельствующих об эксцентричности выбора. Таблички были не отпечатаны, а написаны от руки, тонким небрежным почерком; Мустейн никогда не слышал таких песен и исполнителей и сомневался, что когда-нибудь услышит где-нибудь, кроме Грааля, поскольку названия композиций и имена музыкантов отличались своеобразием доморощенной безвкусицы. Например, АА-108: «В поисках приключений на свою задницу» от «Каких-то типов из синего форда». АА-112: «Последний танец Шарлотты» от «Неизвестного лица или лиц». ВВ-139: «Я не знал, что она замужем» от «Коммивояжеров». А также «Ветер из прошлого» от «Бывшей зазнобы Коди»; «Сатана не ждет» от Минориты Приббыль-мл., и «Угадай, что у меня в кармане?» от «Идиотика». Движимый любопытством, Мустейн опустил в прорезь четвертак и выбрал «Демоницу из преисподней» в исполнении «Жертвы». Он нетерпеливо барабанил пальцами по пластиковой стенке автомата. Послышалось тихое жужжание и щелчок; пластинка встала на диск проигрывающего устройства, и кто-то хрипло задышал под нестройные аккорды.
После нескольких тактов кто-то выключил проигрыватель. Лампочки погасли, вращение диска замедлилось, и музыка превратилась в тягучую мешанину искаженных звуков. Несколько человек на танцплощадке с нескрываемой неприязнью смотрели на Мустейна, который почувствовал себя еще неуютней, чем прежде. Потом лампочки снова замигали, и на диск опустилась другая пластинка. Заунывные переборы акустической гитары. Несколько человек снова принялись танцевать, а мисс Сидель протолкалась сквозь толпу, собравшуюся у края танцплощадки. Она была хорошенькой хрупкой женщиной, с высокими скулами, с морщинками в уголках светло-зеленых глаз, похожими на мелкие царапинки на камне, и с тонкими губами леди Круэллы, которые казались полнее благодаря толстому слою помады. Волосы у нее были уложены в высокую прическу, и лишь два изящных локона свисали по вискам; ее белые полные груди поддерживал тесный лиф зеленого платья. Она нахмурилась, подбоченилась и сказала Мустейну:
– Надо полагать, ты не знаешь.
– Чего я не знаю? – спросил Мустейн с долей вызова.
– Многие пластинки здесь ставят только по особым случаям.
– И о каких же случаях идет речь?
– О таких, когда я решаю, что они наступили. – Сидель взяла его за руку. – Ты неважно выглядишь, милый. Давай-ка я приведу тебя в чувство.
Она провела Мустейна к стойке, где Джо Дилл и Тайет продолжали играть в кости. Он плюхнулся на табурет рядом с Сидель, задев локтем паренька с гитарой. Джо Дилл подался вперед и неодобрительно посмотрел на Мустейна.
– В таком виде я тебя никуда не повезу.
Мустейн обвел рукой зал, полный орущих, беснующихся людей; от резкого движения все выпитое с новой силой бросилось в голову.
– И это, по-твоему, лучшее место в городе? Что ты считаешь верхом кулинарного искусства? Замороженные овощи?
– Ты дурно отзываешься о моем заведении, – добродушно заметила Сидель и знаком подозвала бармена. – Смешай мальчику «криптоверд», Эрл.
– Согласитесь, обстановка здесь ненормальная, – сказал Мустейн. – В духе колониальной готики.
– А кого интересует норма? – сказала Тайет и перевела взгляд на Мустейна.
– У тебя какие-то комплексы? – спросил Мустейн. – Поэтому ты такая стерва?
– А вот этого не надо, – сказал Джо Дилл. Тайет торжествующе улыбнулась.
– Послушай, – сказал Мустейн, пытаясь пойти на попятный, но при этом сохранить чувство собственного достоинства. – Я тебе признателен. Но я не собираюсь ни перед кем расшаркиваться.
– Да успокойтесь вы все. – Сидель похлопала Джо Дилла по руке. – У мальчика был тяжелый день. И он прав. Нельзя наезжать на человека только потому, что он тебе обязан.
– Может, мальчику нужна компания, – презрительно сказала Тайет. – Почему бы тебе не познакомить его с Вайдой?
– Да, тогда уж он получит полное представление о ненормальном.
Сидель резко повернулась к нему:
– Не болтай лишнего про Вайду… во всяком случае при мне!
Наступило напряженное молчание; из динамиков музыкального автомата раздались «Султаны свинга»; изящные длинные тени плавно кружились в мерцающем свете лампочек.
– Я этого не допущу, – проговорила Сидель. – Я не допущу, чтобы о Вайде отзывались пренебрежительно в моем присутствии.
– Кто такая Вайда? – спросил Мустейн, заинтригованный именем и впечатлением, которое оно произвело на окружающих.
Тайет пробормотала что-то вроде «Царица Иоанновой Ночи», но Мустейн решил, что ослышался. Джо Дилл со смешанным выражением почтения и неприязни сказал:
– Чтобы понять, кто такая Вайда, с ней нужно познакомиться поближе.
– И тебе это не светит, верно, Джо? – сказала Сидель. – С тобой она не станет водиться.
– У некоторых еще меньше шансов, чем у меня, – сказал Дилл.
Они уставились друг на друга с такими каменными лицами, что напомнили Мустейну профили на щите с надписью «Добро пожаловать в Грааль». Наконец Джо Дилл сгреб ладонью игральные кости со стойки и отвернулся. Тайет что-то прошептала ему на ухо; он рассмеялся и бросил кости.
Бармен поставил на стойку два стакана с зеленой пенистой жидкостью. Сидель, все еще заметно раздраженная, одним махом выпила почти половину стакана. Мустейн осторожно приложился. Терпкий, сладкий вкус, немного похоже на «Маргариту», но покрепче.
– Что здесь намешано? – спросил он, поднося стакан к глазам. Под шапкой пены плавали золотые нити мякоти; переливы зеленого цвета всех оттенков, если смотреть на свет.
– Всего понемножку, – коротко ответила Сидель. Потом она, похоже, немного расслабилась. – Водка, бамбуковый сок, желчь аллигатора. Вся зелень, что приходит мне на ум.
Мустейн рассмеялся, но женщина сохраняла бесстрастное выражение лица.
– Конечно, есть еще кое-что, – добавила она. Он снова принялся рассматривать стакан на свет.
– Давай пей, – сказала Сидель. – Пара таких коктейлей – и тебе откроется новая перспектива.
Мустейн отпил еще один глоток, побольше.
– Значит, на вас они оказывают такое действие?
– Разумеется! Я не обладала никакими телепатическими способностями, пока не начала пить «криптоверд».
– Ну прямо, – сказал он.
– Не веришь?
– Хотелось бы убедиться.
Сидель развернулась к нему всем телом.
– Дай мне что-нибудь… какую-нибудь личную вещь. Вот. – Она указала на серьгу у него в ухе. – Дай мне это.
Мустейн вынул из уха сережку и отдал Сидель; она блестела у нее на ладони – серебряная кошачья мордочка. Сидель зажала сережку в кулаке и медленно сомкнула веки. Она глубоко вздохнула, и грудь чуть приподнялась над вырезом зеленого платья.
– Это подарок, – сказала она. – Подарок женщины… зрелой женщины. Любовницы. Она несчастна. Я так понимаю, ты поступил с ней некрасиво. – Она распахнула глаза. – Ты что-то украл у нее.
Мустейн попытался выхватить сережку из руки Сидель, но она не дала.
– Мне кажется, – продолжала она, – не то что украл. Но вроде как украл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17