Хабир остановился на мгновение неподвижно как будто стараясь овладеть своим волнением. Потом он ответил голосом, который выдавал неестественное равнодушие:
— Умм бинт? Мне показалось, что это мальчишеский голос.
— Это не мальчик. А если это был и мальчишка, вряд ли он стал бы звать тебя. Кто ты такой?
— Меня зовут Умар ибн Амара, я хабир каравана.
— Когда вы уезжаете?
— Как раз сейчас хотели отправиться.
Мы тоже не хотим задерживаться, потому что спешим, нам уже надо быть в Абе. Если вы люди мирные, мы могли бы идти до самого оазиса вместе.
Мы не идем в Сегхедем, потому что тарги осадили оазис и всю территорию на восток от него. Тиббу попятился, словно это его испугало.
— Тарги, эти собаки? Ты на самом деле знаешь это?
— Да, я пришел из Сегхедема. Я хабир кафилу, на которых напали и убили. Я единственный, кто спасся. Мы обогнем Сегхедем и по дуге на запад пойдем к колодцу Исхайя. На восток мы обойти не сможем, потому что там рядом могут напасть амахара.
Снова он сказал «амахара» вместо «тарга»
Я обратил внимание на то, с каким ударением он произнес последнюю фразу. Что его побудило к этому? Этих двадцать воинов могли перечеркнуть планы таргов. Или он понял возглас с носилок? Тогда это определенно был тарг.
Тиббу еще с минуту расспрашивал, потом созвал своих воинов и о чем-то с ними стал советоваться.
После этого он спросил хабира:
— Не знаешь ли ты, из какого племени те тарга, о которых ты говоришь?
— Нет. Я ни слова не понимаю на языке тех амахара. Но когда они напали на нас, то кричали вместе два слова, и я слышал, как при нападении они все время повторяли название племени и имя своего вождя. Эти слова были: Келови и Рхагата.
— О аллах, так и есть! Рхагата это имя амахара, вождя восточных келови-таргов, и я знаю, что он вышел со своими воинами на грабеж. Это счастье, что я вас встретил. Значит, вы хотите идти через Магхайир эс сухур? Это плохой путь! Ты думаешь, что по нему мы доберемся безопасно к колодцу Исхайя?
-- Наверняка мы не встретим ни одного тарга.
— В Исхайе я бы свернул на восток, и таким образом мы избежали бы опасности. Но, прежде чем я решу идти с вами, я хотел бы знать, кто вы такие.
— Меня ты уже знаешь. Наши кафила принадлежат вон тому купцу из Мурзука по имени Абрам бен Сакир. Они миролюбивые погонщики верблюдов. А вон там сидит человек, который вчера присоединился к нам, и его слуга. Его зовут Кара бен Немси и это франк, гяур.
— Гяур! И я должен идти с вами?
Он подошел ко мне вплотную и в упор стал меня рассматривать. Я продолжал сидеть неподвижно. Он отошел и сплюнул.
— Лицо у него мужское, но дух бабий, иначе он не стерпел бы презрительного взгляда. Лев позволяет шакалу, чтобы тот шел по его следам, но он слишком горд, чтобы оглядываться на него. Ладно, пусть чужеземец едет с нами, но сзади, а в противном случае я раздавлю его, как навязчивое насекомое.
Я спокойно стерпел его оскорбление, поскольку не посчитал нужным указать ему на то, что он ошибается.
Абрам бен Шакир приказал навьючить своих верблюдов. По этому случаю он пустился в разговоры с хабиром. Потом он подошел ко мне.
— Сиди, он знает язык хаусу, он хорошо мне отвечал, когда я к нему обратился на этом языке.
— Тогда это тарг.
— Однако мне все время не верится. Вождь тиббу обыскал бы его. С первого взгляда видно, что это великий воин.
— Только бы ты не ошибся. Тиббу сам рад, что его никто не обыскал.
— Что ты имеешь в виду?
— Грабитель ненавидит грабителя, но и один, и другой ими являются.
— Ты говоришь загадками.
— Ты скоро их разгадаешь.
— Но ты поедешь с нами, несмотря на то, что должен держаться сзади?
— Кто это сказал? Тиббу.
Он мне не может приказывать. Я свободный человек и поеду так, как мне понравится.
Он покачал головой.
Я отвел своего хеджина к воде, чтобы он еще раз как следует напился.
Погрузка сопровождалась противными криками вьючных верблюдов, потом сели наездники, и караван начал движение. Вьючные верблюды были связаны таким образом, что голова заднего была привязана к хвосту идущего впереди.
Во главе цепочки ехал хабир. За ним шейх эль джам-малин, а потом тиббу, вслед за которым двигался тахтаруван. Дальше ехали воины тиббу, а за ними Абрам бен Сакир со своей свитой кафилу. Я подождал, когда они отъедут на определенное расстояние, а потом мы с Камилом потихоньку двинулись за ними. Звезды светили так ясно, что караван мы не могли потерять из виду.
— Значит, мы должны ехать за ними! — жаловался мой храбрый слуга.— Почему же ты не послушался, сиди? Разве я не джера из фиркат Ашаллу и не мог бы гордо ехать впереди всех?
— Кто же тебе запрещает? Езжай, если хочешь!
— Без тебя — нет! Ты ведь знаешь, что я ношу тебя в сердце и не брошу одного на позор и презрение. Но ты скажи, ты серьезно рассчитываешь, что мы встретимся с теми людьми?
— Да, и уж очень скоро, главным образом из-за хабира.
— Ты веришь, что это тарг?
— Да. Он хочет погубить караван. Тарги ждут нас в Магхайир эссухуре, а шейх в своем ослеплении гонит людей на смерть, но я еще надеюсь, что в самый последний момент они послушаются моих предостережений.
— А если не послушаются?
— Тогда мы постараемся спасти хотя бы купца. Тиббу нам в этом помогут.
— Как это? Ты рассчитываешь на тиббу? Ведь они подвергнутся нападению так же, как и все остальные, разве нет?
— Да, потому что у них с собой нечто, что нам смогло бы помочь в нужде, а именно тахтаруван.
— Но как эти носилки могут нам помочь?
— Носилки — нет, но их содержимое — да. Похоже, что там находится мальчишка.
— С чего бы это там быть мальчишке, сиди?
— Да, мальчишка, которого они похитили у таргов.
Камил от удивления не мог вымолвить ни слова. Только
через минуту он произнес:
— Мальчишка таргов! Сиди, ты — шайир, сказочник, это же невозможно.
— Это вполне возможно! Тиббу — главные враги таргов. Если на вражескую землю в самой строжайшей тайне отправляется отряд из двадцати воинов, а потом возвращается с таким наглухо закрытым тахтаруваном, вполне понятно, как это следует объяснить. Или ты думаешь, что тиббу в самом деле взял в такую опасную поездку вместе с собой свою умм бинт?
— Нет, наверняка нет!
— Он похитил у какого-то шейха таргов сына. Это самое наихудшее, что он может сделать своему врагу. Хабир это уже обнаружил.
— Ты хочешь освободить мальчишку?
— Я еще не знаю точно, что должен сделать. Буду решать по обстановке. Если ты боишься, можешь оставить меня и идти в Сагхедем.
— Я боюсь? Что ты такое обо мне думаешь, сиди? Какие бы тут тарги и тиббу ни были, ты должен знать, что я без колебаний отдам за тебя жизнь. Ни в каком другом месте пустыня не является столь опасной, как в скальных пещерах. Среди скал лежит Рамл эль халак, Песок гибели, озеро, в котором нет воды, только очень легкий песок, в котором утонет любое живое существо.
— В самом деле? — удивленно спросил я.
Камил с большой охотой поведал мне с многими подробностями о людях и верблюдах, которые нашли смерть в Рамл эль халаке, а также об их призраках, которые пугают всех вблизи Магхайира. А меж тем время проходило, была уже полночь, когда я решил наконец показаться каравану. Мы стали погонять своих животных и быстро догнали последних верблюдов. Рысью мы обошли сначала длинную цепочку сзади, потом проехали мимо тиббу, бросавших на нас злобные взгляды. Их вождь услышал торопливый топот наших верблюдов и обернулся.
— Назад! — крикнул он нам. Мы не послушались.
— Назад, или будет хуже! Мы не обратили на него внимания и проехали мимо
шейха и хабира. Тогда сзади нас раздался выстрел, и около моей головы просвистела пуля. Я сразу остановил своего хеджина, Камил сделал то же самое. Мы подождали, когда к нам подъедет голова каравана.
— Кто в меня стрелял? — спросил я.
— Я,— ответил тиббу.— И если ты сразу не пойдешь на свое место, выстрелю снова.
— Я опасаюсь, что ты промахнешься, как и в первый раз. Позволь, я тебе покажу, как стреляю я. Камил, слезь
с верблюда.
Камил спрыгнул. Тиббу остановился в шаге от меня. Я выхватил у него оба копья, висевших у его седла.
— Дай сюда копья, собака! — крикнул он.
— Я покажу тебе, как стреляю. Внимание!
Я сунул копье Камилу для того, чтобы он пошел так далеко, пока я ему не прикажу остановиться. Потом он должен был поднять копье над головой. Я вытащил револьверы и расстрелял два магазина, по шесть патронов в каждом. Потом я позвал Камила назад.
— Смотри! — позвал я тиббу.— Двенадцать выстрелов, двенадцать попаданий.
Он поглядел и от удивления не смог сказать ни слова. Караван вынужден был остановиться. Потом я послал Камила, чтобы он воткнул другое копье так далеко, что сам его еле различал при свете звезд. Мой верблюд был привычен к стрельбе, при выстрелах он не двигался, так что я не должен был слезать на землю.
— Считай выстрелы! — велел я арабу и вскинул свой штуцер Генри. Я тщательно прицелился и стал делать выстрел за выстрелом, сажая каждую пулю сознательно выше, чем предыдущую.
— Сколько выстрелов? — спросил я.
— Пятнадцать,— ответил тиббу, не сумевший понять, как это кто-то может столько раз выстрелить, не перезаряжая оружия.
— А теперь посмотри на копье!
Ему принесли копье. Араб пальцами ощупал отверстия и сосчитал их.
— Машалла! Пятнадцать дырок! — воскликнул он испуганно.— Это сахир, волшебник, а его ружье — бундукийа му джиза. В стволе бессчетное количество пуль.
— Теперь ты понимаешь, что поступил необдуманно,— сказал я ему.— Я не трус и в случае необходимости хорошо стреляю. Запомни это на будущее.
Он на это не ответил ни словом, остальные тоже молчали, словно подрезанные. По моему знаку Камил опять сел на верблюда, и теперь мы ехали впереди. Никто не мог нам этого запретить. Разумеется, я сразу же зарядил револьверы и вставил недостающие патроны в штуцер.
С этой минуты мы ехали, как нам хотелось, то ли впереди, то ли потом в стороне, то ли позади, но всегда так, чтобы нас не могла достать ни одна коварная пуля.
До самого рассвета ехали мы по песчаной пустыне, потом была стоянка. После двух часов отдыха мы двинулись в путь. Местность неожиданно изменилась. Плоская песчаная пустыня осталась слева, справа стали появляться скалы, все более высокие и такого странного вида, что издалека нельзя было с уверенностью сказать, являются ли они творением природы или человеческих рук. Мы видели крепости, столбы, зубцы, эркеры, окна и высокие арочные ворота. Я бы с удовольствием направился к скалам, но не хотел надолго отрываться от каравана, потому что предчувствовал — мы скоро будем там, где нас хотел видеть хабир.
Скалы все время сопровождали нас с правой стороны, словно им конца не было. За час до полудня было жарко так, что люди и животные ни о чем другом, кроме отдыха, не помышляли. Скалы перед нами расступились и образовали подобие подковы. Это место по всем статьям подходило для отдыха. Но мне оно не понравилось, потому что достаточно было перегородить открытую часть подковы, и мы оказывались в ловушке. Но поскольку все слезали с верблюдов, я оставил свои предостережения при себе. Все равно меня бы никто не послушал.
Когда все расположились на отдых, осторожность выгнала меня в пустыню на горку, откуда я хорошо мог обозревать окрестности. И сразу же я кое-что заметил. На север от нас, в четверти часа пути, кружили над скалами несколько нусур ас сахра, грифов. Они попеременно поднимались вверх и опускались.
Я быстро вернулся в лагерь и пошел к хабиру, около которого располагался тиббу.
— Мы должны уходить,— сказал я.— Тарги стоят неподалеку и готовятся напасть на нас.
— Кто тебе это сказал?
— Грифы, которые над ними летают.
— С каких это пор грифы разговаривают? — насмешливо спросил хабир.
— Я понимаю их язык.
— Успокойся. Я хабир каравана и должен беспокоиться о безопасности кафилу, сейчас я пойду и погляжу за неприятелем, поскольку это не твоего ума дело. Пошли со мной!
Это был ловкий ход. Если я пойду с ним, то попаду в руки таргов раньше других. Я ответил лестью на лесть.
— Это дело вождя. Пусть с тобой идет тиббу, это славный воин пустыни, а я чужеземец. На его острое зрение вполне можно положиться. Когда возвратитесь, выяснится, ошибался я или нет.
Я достиг своей цели. Тиббу был согласен пойти, а хабиру, очевидно, было все равно, кто первым попадет в руки таргов. Они вместе вышли в разведку, результат которой я мог предсказать заранее.
Я пошел предупредить Абрама бен Сакира, но он мои опасения высмеял и в последнюю минуту отказался идти со мной. У меня оставался единственный путь к спасению, и это был таинственный обитатель носилок.
МЕТЛА ПУСТЫНИ
Тиббу сняли тахтаруван с верблюда и поставили его к скале, в которой оказалась глубокая прорезь, достигавшая земли. Я сразу заметил следы животных и определил, что эта трещина проходит скалу насквозь.
Я обошел вокруг скалы и нашел на другой стороне расщелину, в которую довольно легко проскользнул, поскольку она была достаточно широкой и ровной. Скоро я заметил просвет на противоположном конце и через минуту увидел подкову лагеря и тахтаруван, установленный в пределах досягаемости.
Потом я возвратился в лагерь и вывел вместе с Камилом наших верблюдов, укрыв их в скалах таким образом,,чтобы нападающие не заметили. Мы так связали животным передние ноги, чтобы в случае необходимости иметь возможность быстро их развязать.
— Что ты собираешься делать, сиди? — спросил меня Камил.
— Убежим,— ответил я.— Но мальчика возьмем с собой, Слушай меня внимательно. Как только на нас нападут тарги, случится переполох, и, прежде чем все опомнятся, я отнесу мальчишку через эту трещину в скале. Посмотри! Вот она. Сейчас я там спрячусь, а ты беги к лагерю, потом в пустыню и наблюдай там. Как увидишь таргов, беги назад в лагерь и создай панику. Я возьму ребенка из носилок и исчезну. Ты будешь ждать меня с двумя хеджинами, готовыми к поездке, подержишь мальчика, пока я не взберусь на верблюда, а потом вскочишь сам, и мы уедем. Когда тебя кто-нибудь спросит, ты скажешь...
— Не волнуйся, сиди,— перебил меня Камил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30