Последними двигались наводящие ужас машины, переворачивавшие самую землю вверх дном, и боевые платформы, закрывавшие фланги. Над клином, издавая боевые кличи и изрыгая в утреннее небо струи пламени, летели около дюжины крылатых механических драконов.
Урза предвидел, что его брат решится на лобовую атаку, рассчитывая, что после битвы с арготийцами аргивяне будут ослаблены. Поэтому он разместил все передвижные крепости Тавноса – трискелионы – в центре строя, в качестве поддержки поставив рядом боевые машины своего собственного изобретения. Остальные войска были разбиты на небольшие отряды – глиняные люди, мстители и стражи. Глиняные машины, способные изменять форму, прикрывали фланги. Небо заполонили рои орнитоптеров и орнибомбардировщиков под защитой тетравусов и механических птиц, которые летели прямо на летающих механических драконов врага.
Армии сошлись, и воздух наполнился грохотом крошащегося металла. На земле механические драконы внедрились в ряды трискелионов, поливая их жидким огнем и ударами лап, но передвижные крепости отказывались сдаваться. Боевые машины Урзы бросались чудовищам под гусеницы, замедляя их ход, а с боков к ним подходили орды мстителей и глиняных людей – они пробивали их защитные пластины, добирались до скрытых в их недрах двигателей и уничтожали их.
Механические драконы заскрежетали, и на фланги армии Урзы обрушились удары мутантов. Обновленные солдаты-зомби знали, как нужно обращаться с глиняными машинами – обдирать глину с каркаса, но новые модели Урзы, умевшие изменять форму, были слишком массивными и слишком умными по сравнению с превращенными в зомби людьми и эльфами. Старая кровь и новое машинное масло заливали сражающихся с ног до головы.
В небе механические птицы пикировали на механических драконов, выискивая в их корпусе слабые места, чтобы пробить дыры, в которые проникали следующие за ними птицы, несшие взрывчатку. То и дело раздавался страшный грохот и скрежет, когда орнитоптер или механический дракон, потеряв существенную часть конструкции, терял высоту и падал. Между тем на земле гигантские собратья воздушных драконов пришли в исступление и принялись расшвыривать неповоротливыми телами и друзей, и врагов.
На правом фланге Тавнос вел в атаку отряд тяжеловооруженных иотийских солдат, больше походивших на жуков, чем на людей. Его задачей было обойти вражеский клин и ударить с тыла. Высоко над головой бывший подмастерье держал прибор, который несколько дней назад отказался принять в дар Харбин, поэтому ни одна из сражающихся неподалеку машин не обратила внимание ни на него, ни на его отряд.
Впереди Тавнос заметил движение и отдал солдатам команду. Машины выстроились в клин, держа перед собой мечи из специально обработанного стекла, которые разрубали самую прочную сталь. Тавнос подал сигнал к атаке, и солдаты двинулись вперед – их поршни и шатуны издавали громкий свист.
Механические солдаты набросились на встретивших их монахов, судя по рясам – джиксийцев. Клинки из стекла поднимались и опускались, как серпы, и, падая под их ударами, монахи оглашали равнину криками боли.
Тавнос услышал характерный звук – удар стекла по металлу – и решил, что под рясами монахов надеты доспехи. Но, догнав свой отряд, он увидел, что джиксийцы, оказывается, заменили части тела на механизмы, неуклюжие металлические протезы, которые не позволяли им развернуться и бежать.
Тавнос глядел на лежащие тела и думал, по собственной ли воле монахи заменили свои конечности на железо. Чувствовалась рука Ашнод, но она никогда не работала с живыми существами, она лишь пытала их. Судя по всему, это новое оружие в арсенале Мишры.
И вдруг все рухнуло.
Тавнос услышал за спиной знакомое жужжание двигателя иотийского солдата. Он обернулся и увидел, что солдат движется прямо на него с занесенным клинком. Главный ученый сделал шаг назад и упал, споткнувшись о тело поверженного джиксийца.
Падение спасло ему жизнь, потому что в следующий миг клинок солдата со свистом рассек воздух в том самом месте, где только что стоял Тавнос. Тут подошли другие солдаты – они заслонили Тавноса от угрожавших ему собратьев, и созданные бывшим подмастерьем машины принялись рубить в куски друг друга.
Тавнос медленно поднялся на ноги и осмотрелся. Иотийские солдаты – все как один – сражались друг с другом. Их стеклянные клинки срубали тяжелые доспехи, как нож срезает шкурку с апельсина. На земле уже лежали тела солдат, но Тавнос не понял, защищали они его или собирались убить.
Тавнос отдал отряду команду на построение, но машины не обратили на него внимания. Тавнос отдал команду прекратить атаку, и машины снова проигнорировали его слова. Наконец он выкрикнул команду, услышав которую машины должны были просто отключиться. Этот приказ они тоже пропустили мимо механических ушей. Изуродованные победители, едва перебирая стальными ногами, уже отправились на поиски новых жертв.
Тавнос сделал шаг назад, потом второй и наконец бросился бежать к центру строя. Два иотийских солдата начали было его преследовать, но вскоре вступили в поединок друг с другом.
По мере приближения к аргивским позициям Тавнос наблюдал нечто странное. Машины, принадлежавшие воюющим сторонам, забыли отданные им приказы и, не задумываясь, раздавали удары направо и налево, стремясь уничтожить все, что встречалось на пути. Тавнос заметил отряд глиняных статуй, яростно сражающийся с отрядом своих союзников-мстителей: они осыпали механических солдат ударами, те стремились сорвать с их каркасов глину. На горизонте виднелись два механических дракона с переплетенными шеями, у обоих были открыты пасти, и оба пытались откусить друг другу головы. Трискелионы, из-под корпусов которых валил густой дым, вели огонь по боевым машинам Урзы и друг по другу. Над головами сражающихся механические птицы атаковали орнитоптеры, их острые, как бритва, клювы рвали на куски крылья летательных аппаратов.
Тавнос бежал, спотыкаясь об обломки машин и тела людей: механиков, своих собственных учеников, воинов фалладжи. Живые люди, разумеется, стали первыми жертвами восстания машин.
Тавнос услышал, как кто-то громко зовет его, и заметил рядом ярко-красное пятно на черном фоне. Это была Ашнод. Она снова позвала его, и Тавнос остановился, чтобы помочь женщине перебраться через павшую глиняную статую. Как всегда, в руках у рыжеволосой изобретательницы был посох с черепом, а за спиной – тот же мешок, что и прошлой ночью.
– Твоих рук дело? – прокричал Тавнос Вокруг стоял такой грохот, что иначе разговаривать было нельзя. В сотне ярдов от них обезглавленный механический дракон старался своей шеей, как кнутом, расколотить трискелион.
Ашнод в ужасе отрицательно покачала головой и крикнула в ответ:
– Эта сила воздействует на машины Мишры не хуже, чем на ваши. Может быть, что-то мешает им понимать наши команды?
Тавнос возразил:
– Ничего подобного до сих пор не случалось. Может, это связано с камнями братьев – с Камнем силы и Камнем слабости. Может, все дело в том, что они слишком близко?
Ашнод крикнула в ответ:
– Ты еще спрашиваешь. Тут, похоже, все машины, работающие на силовых кристаллах, стали вдруг действовать по своей воле.
Рядом с ними раздался взрыв. Оба бывших подмастерья бросились наземь, глядя, как над их головами в небо вознесся огненный шар. Земля задрожала.
– Это боевая машина Мишры, – крикнула Ашнод. – Я иду в лагерь Урзы, – прокричал ей Тавнос. – Идем со мной?
– Думала, ты уже никогда мне этого не предложишь, – ответила Ашнод, и изобретатели зашагали с поля боя. Вдруг на их пути возник большой механический дракон, возможно, тот самый, который Мишра привел на переговоры в Корлинду. Чудовище поглядело на мужчину и женщину, как будто это были два таракана.
– Ты знаешь, какие команды понимает этот монстр? – спросил Тавнос.
– Думаешь, он станет повиноваться? – ответила Ашнод.
Дракон меж тем, похоже, размышлял и, придя к известному ему одному выводу, развернулся и покатил в гущу сражения.
– Это ты его прогнала? – спросил Тавнос, но Ашнод лишь покачала головой.
И тут раздался третий голос:
– Нет, это я его прогнал.
Обладатель голоса поднялся на холм, и перед глазами Тавноса предстало чудовище из ночных кошмаров. Оно было ростом с Тавноса, из головы торчали клубки проводов, скручивающиеся и распускающиеся сами по себе. Тело чудовища состояло целиком из тяг и проводов, стянутых жилами из плоти, которые напрягались и ослабевали по мере того, как чудище переставляло ноги. Это была идеальная машина, машина, доведенная до совершенства.
– Демон! – заорала Ашнод.
Существо расхохоталось, его хохот был резким, неприятным, в нем звучали какие-то странные металлические щелчки.
– Так-то ты называешь того, кто только что спас ваши жизни от машины, созданной вашими же учителями? О да, она повинуется мне, а вот вашим учителям больше не повинуется. Сейчас под моим контролем находятся почти все машины на поле боя, и когда они закончат убивать друг друга, я заберу сильнейшие – те, что выжили – с собой, в мою родную Фирексию.
Ашнод скинула мешок и, взяв посох обеими руками, подняла его перед собой.
– Изыди! – крикнула она. Демон лишь рассмеялся в ответ:
– Нет, время собирать игрушки и отправляться домой. Сегодня великий день – и Урза, и Мишра умрут, а с ними пойдут прахом все надежды и превратится в пыль их наследие. – Он замолчал на миг и добавил: – И конечно, их ученики.
Демон присел, намереваясь прыгнуть, но Ашнод опередила его. Она еще выше подняла посох, и из глазниц черепа излились разноцветные лучи.
Сила удара отбросила чудовище назад, но оно удержалось на ногах.
– Ты стала сильнее, – прорычал демон, но язык – если у него был язык – повиновался ему с трудом.
– Я тренировалась, – ответила Ашнод. Тавнос заметил, что она тоже говорит сквозь плотно сжатые зубы. – Тавнос, – крикнула она, – хватай мешок.
Вместо этого Тавнос достал меч.
– Нет! – завопила Ашнод. – Оставь эту мразь мне. Хватай мешок, нем лежит чаша. Скажи Урзе, что он должен наполнить ее воспоминаниями о земле. Ты понял? Воспоминаниями о земле.
Тавнос не двинулся с места, и Ашнод выругалась.
– Это чудовище здесь, поэтому Урзе придется воспользоваться чашей!
Демон уже встал во весь рост и медленно, спотыкаясь, шел вперед, сотрясаемый энергией посоха Ашнод. На глазах Тавноса руки чудовища сделались длиннее, а из пальцев выросли металлические когти. По лицу Ашнод катился пот.
– Беги, малыш! – крикнула она и с удвоенной силой сконцентрировалась на демоне. Чудовище было вынуждено отступить на пару шагов, но затем снова двинулось вперед.
Тавнос схватил мешок, развернулся и что было сил побежал в лагерь Урзы. Он слышал крики демона и проклятия Ашнод. Но вскоре их голоса утонули в общем грохоте сражающихся машин.

Глава 34: Урза и Мишра

Урза остался в лагере один. Некоторые помощники и ученики сбежали, некоторые отправились на подмогу сражающимся, кто-то погиб в бою. Перед его взором лежала застланная дымом долина, в которой бушевало механическое море разрушения. Почти все мелкие машины уже были уничтожены, и на поле битвы остались лишь гиганты, с грохотом нападавшие друг на друга. Черный маслянистый туман заволакивал поле, и Урза уже не видел, что происходит на дальнем краю долины.
Урза снял очки и почесал переносицу. «Столько усилий, – подумал он, – и так мало толку. Тавнос все еще там, но до сих пор он всегда возвращался живым. Хорошо, что Харбин уже далеко, плывет домой в Пенрегон». Урза понял, что и ему пришло время отступать, возвращаться.
Но куда ему отступать? В фортах не осталось ни одного человека, ни одной машины – все пали в битве. В Соединенном королевстве не осталось ничего, и подкреплений, которые можно было бы послать по морю, просто не существовало, хотя верфи были целы. На земле не было больше ничего, новые машины строить не из чего.
Урза бросил еще один взгляд на долину и грустно покачал головой. Он подумал о письмах Лоран, о Харбине. Мальчику довелось своими глазами увидеть, на что способны исконные жители этой земли, уничтоженные его руками. В их распоряжении были силы, превосходившие возможности изобретателей и их машин. Наверное, он был прав тогда. Но было слишком поздно.
«Наверное, – подумал Урза, – так устроена жизнь. Все всегда слишком поздно».
Краем глаза Урза заметил что-то справа от себя и повернулся, надеясь увидеть, как из клубов дыма ему навстречу выходит Тавнос. Но вместо него появилась фигура в одежде пустынных кочевников.
– Привет, братишка, – сказал Мишра.
От неожиданности Урза вздрогнул. Мишра выглядел точно так же, как в день их последней встречи в Крооге. Более того, он, казалось, помолодел, стал сильнее, увереннее в себе. Инстинктивно рука Урзы сомкнулась на Камне силы, который, как всегда, лежал в подвешенном у него на шее мешочке.
– Ты неважно выглядишь, – сказал Мишра. На его лице играла холодная улыбка. – Машины высосали из тебя всю кровь. Это была твоя ошибка. Впрочем, далеко не единственная.
Мишра сделал шаг вперед, и камень Урзы вспыхнул разноцветными огнями. Мешочек, висевший на шее у Мишры, засверкал в ответ. Левой рукой Мишра раскрыл его и вытащил свой камень, едва помещавшийся у него в кулаке.
– Мы так похожи,– сказал младший из братьев. – Мы так много лет воюем. И чего ради, братишка? Ради этих побрякушек? – Правой рукой он вытащил из-за пояса саринтский анх. – Ради власти над странами и народами?
– Я просто хотел знать больше, – тихо сказал Урза. – Я хотел собирать машины.
Мишра сделал еще шаг вперед, и Урза попытался отодвинуть брата назад, пропустив волю через камень, как в ту ночь в Крооге. Как в ту ночь в лагере Токасии, в самом начале пути.
На этот раз у него получилось хуже, чем тогда. Мишра, сделал еще шаг вперед, хотя этот шаг дался ему с большим трудом. На губах у него застыла улыбка, – казалось, тронь ее, и она раскрошится.
– Ты позволил себе постареть, твой свет меркнет, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66