– Я видел мелькнувшие тени, – продолжал Кэддерли. – Я понял, за счет чего это происходит, и разгадал… ваше великое перевоплощение.
– Не мог бы ты объяснить все от начала до конца, как это делает большинство жрецов? – сухо спросил Белизариус.
– Думаю, да, – пожал плечами Кэддерли, отвечая с какой-то кислой улыбкой. – Я полностью расколдовал насланный вами мираж.
В ответ Белизариус снял фетровую шляпу перед молодым жрецом.
– Хотя я в этом не уверен, – признал Кэддерли. – На самом деле я не уверен во многом, что касается моих чар. Вот почему я снова здесь.
Белизариус отвел молодого человека в гостиную, где они оба погрузились в уютные мягкие кресла. Кудесник извлек из воздуха четыре предмета – три кольца и тонкий жезл. Он отложил их в сторону, горя желанием услышать откровения юноши.
Кэддерли понадобилось время, чтобы начать свой долгий рассказ, – столько всего с ним произошло. Все же начав, он долго не мог остановиться, вспоминая все новые и новые подробности. Он поведал Белизариусу о воплощении в деревья Шилмисты, о ранении Тинтагеля и о том, как он наблюдал за перемещениями души старой лошади Тиммерисы. Потом юноша рассказал о не столь давних, но загадочных событиях – о сотворении света и затем тьмы в своей комнате и в лабиринте. Самым сбивающим с толку юный служитель считал образы-тени, которые он видел танцующими на плечах своих собеседников. В то же время он не стал сразу рассказывать про виденные им сны, сомневаясь, что они встраиваются в общую картину. К тому же Кэддерли боялся, что они могут предвещать что-то плохое.
– Те заклинания, о которых ты говоришь, не так уж удивительны для магии клириков, – сказал кудесник, когда явно возбужденный молодой человек окончил свою взволнованную повесть. – Многие из этих чудес могут с успехом воспроизводиться магами. Например, то, что ты делаешь со светом. Что касается теней на плечах… Что ж, во все века священнослужители славились умением распознавать подлинные помыслы своей паствы.
– Аврора! – ответил Кэддерли, произнеся единственное слово, которое он мог различить из чудесного заклинания. – Я не понимаю, какое отношение имеет заря к этому волшебству.
Белизариус поскреб в спутанной бороде.
– Это необычно, – протянул он. – Но разве «заря» – это единственное значение слова? Когда эта удивительная книга впервые появилась на свет? В процессе многократных переписываний слова могли исказиться.
Кэддерли ненадолго задумался, а затем убежденно произнес:
– Аврора, аурора, аурум… Аура! – Он посмотрел на кудесника и широко улыбнулся.
– «Аврора» означает ауру, – согласился с ним Белизариус. – По крайней мере, это слово могло употребляться в таком значении, если иметь в виду доброе светлое излучение, испускаемое людьми. Так что ты теперь обладаешь этим заклинанием – светлым, что вполне естественно. Возможно, это объясняет все происходящее с тобой. Другой вопрос, что ты не всегда в силах истолковать увиденное.
Кэддерли кивнул, хотя и не вполне согласился. Он, конечно же, знал (точнее, чувствовал), как истолковывать танцующие летучие тени, это не представляло трудности.
– Я наблюдал потрясающие проявления чар жрецов, – ответил Кэддерли, – но боюсь, что власть, о которой я говорю, от них отличается. Ведь я не учу заклинания перед тем, как их использовать, подобно жрецам в Библиотеке. И вообще никак не подготавливаюсь, так и с этим сердцем, которое я сжимал у вас на глазах. Я даже не ожидал, что вы бросите мне вызов подобным образом. Более того, я не подозревал, что вам известно о моем намерении прийти.
Кэддерли понадобилось много времени, чтобы слегка успокоиться. Во время воцарившейся тишины Белизариус что-то бормотал себе под нос, почесывая густую бороду.
– Вы кое-что знаете! – объявил молодой жрец, и его слова прозвучали как приговор.
– Я кое-что подозреваю, – отвечал Белизариус. – С тех пор, как началось Смутное Время, все чаще стали доходить слухи о людях с потаенным даром вершить чудеса.
– Это душезнатцы? – немедленно спросил Кэддерли.
– Значит, ты тоже слышал о них, – сказал кудесник. Он поднял руки вверх, будто осознав что-то внезапно. – Конечно, ты слышал, – пробормотал он. – Ты слышал обо всем на свете. Вот почему с тобой попросту страшно иметь дело.
Эта ирония вызвала улыбку у Кэддерли, позволив ему снова расслабиться в уютном кожаном кресле. Белизариус казался очень заинтригованным, словно и вправду надеялся, что его догадка верна.
– Возможно, ты душезнатец? – предположил он.
– Я мало знаю о них, – признался жрец. – Если с ними происходит то же, что и со мной, тогда, наверное, да, но это случается без моего ведома и тем более без усилии с моей стороны.
– Твои возможности уже мало отличаются от сил настоящего мага, – объяснил Белизариус. – Если не считать того, что они порождены твоим личным сознанием, а не таинственными силами Вселенной. Я хорошо представляю себе твои умственные способности.
При этих словах Белизариус ухмыльнулся, по-видимому намекая на книгу, которую Кэддерли самостоятельно восстановил для него по памяти.
– Такие возможности являются одним из главных признаков душезнатца.
Кэддерли принял эти слова к сведению и в благодарность кивнул головой.
– Та сила, которой я распоряжался в твоей башне, внешняя, – ответил он. – Разве душезнатцу под силу так взаимодействовать с образами, вызванными заклинанием мага?
Белизариус прижал мозолистым пальцем нижнюю губу. Его испуг знаменовал провал в логике.
– Честно говоря, не знаю, – признался он. После этого оба волшебника, молодой и старый, сидели некоторое время в тишине, переваривая подробности своего разговора.
– Дело обстоит так, – объявил Кэддерли наконец. – Я являюсь вместилищем некой силы и проводником ее воли для выполнения нужных ей действий. Пока это единственное, в чем я уверен.
– Не стану спорить, – отвечал Белизариус. – Но такая власть должна обладать каналом связи, назови это заклинанием, если тебе угодно. Никто не может так просто подключаться к потусторонним силам Вселенной по своей прихоти!
Кэддерли заметил нарастающее нетерпение, сквозящее в голосе мага. Если Белизариус ошибается, тогда вся жизнь мага и его настойчивое вгрызание в гранит колдовской науки покажутся сизифовым трудом и игрой в погремушки.
– Мелодия, – пробормотал Кэддерли, найдя наконец верное решение.
– Какая мелодия?
– Книга Всеобщей Гармонии, – объяснил молодой жрец. – Книга Денира. Когда бы я ни прибег к помощи волшебных сил, даже неосознанно, как в случае с танцующими тенями, я слышу Песнь этой книги в закоулках моего сознания. Она и нашептывает мне все ответы…
– Подожди, не так быстро! Мелодия? Книга Всеобщей Гармонии? Песнь Книги? – Белизариус даже приблизительно не понимал, о чем речь.
– Мелодия, ритм, плавность слов, – пытался объяснить Кэддерли, уже осознавая, что это неосуществимо.
Белизариус пожал плечами, уцепившись за самое простое объяснение.
– Значит, ты нашел свой канал связи, – сказал он. – Но боюсь, я мало что смогу тебе рассказать об этом. Мне кажется, происходящее между тобой и Книгой гораздо лучше сумеет разъяснить кто-нибудь из жрецов-наставников Библиотеки.
– Или мой учитель, – пробормотал жрец. Белизариус пожал плечами.
– Решать тебе, – сказал он. – Все же я могу сказать кое-что. И мне кажется, что я прав, достаточно просто взглянуть на твое осунувшееся лицо.
– Я сегодня не выспался, – торопливо вставил Кэддерли, опасаясь, что маг сообщит ему нечто неприятное.
– Сила, наделяющая такими чарами, – продолжал Белизариус, ничуть не сбитый с толку заявлением Кэддерли, – оставляет отпечаток на том, кто к ней прибегает. Мы, волшебники, стараемся не исчерпать запас отпущенных нам возможностей. Как правило, он не оскудевает, нас ограничивает лишь объем памяти, неспособной вместить все заклинания. Подобным же образом силы, отпущенные жрецам, проистекают из их подвижничества. Они даруются посланцами Небес или самими Небесами, с которыми порой имеют дело верховные священнослужители. И я хочу предупредить тебя, молодой Кэддерли, что на своем веку я наблюдал многих, сошедших с ума от попыток использовать заклинания, предназначенные не им, не для них созданные. Если ты нашел способ переходить через границы привычного и даже за пределы правил для магов, о каком бы виде волшебства ни шла речь, то умоляю тебя сохранить мудрость, чтобы обуздать свои действия, иначе эти чары раздавят тебя.
Тысячи самых разных мыслей зародились в ответ в голове Кэддерли. Возможно, ему следует вернуться в Библиотеку, чтобы обсудить свои особенности… С кем? Может, с директрисой Пертилопой?
– Теперь вернемся к тому, в чем я все-таки разбираюсь, – сказал Белизариус, водрузив на стол кольца и жезл, которые жрец принес ему три недели назад. Вначале он взял в руку испещренное надписями кольцо, украшенное трезубцем, символом Замка Тринити. Раньше оно принадлежало чародейке Дориген. – Это кольцо не содержит никакой видимой магии, – сообщил кудесник, кидая им в Кэддерли.
– Я знаю, – кивнул молодой волшебник, ловя его и убирая в сумку.
Это заявление заставило Белизариуса остановиться и посмотреть на молодого человека с нескрываемым удивлением.
– А вот это кольцо, – медленно и раздельно сказал он, подняв в пальцах золотой ободок с большим драгоценным камнем, – воистину могущественно и волшебно.
– Оно создает стену пламени, – сказал Кэддерли, – когда его обладатель произносит «фэтэ», что по-эльфийски означает «огонь». Я видел это кольцо в действии, – быстро добавил молодой жрец, заметив, как тень легла на лицо Белизариуса.
– Это так, – пробормотал кудесник. – А не доводилось ли тебе слышать о колдуне по имени Аганзар?
Кэддерли замотал головой, и Белизариус улыбнулся:
– Это малоизвестный маг, родившийся лет двести назад.
– И уже мертвый, – добавил Кэддерли.
– Возможно, – покривился Белизариус, но тут же подмигнул юноше. – Там, где замешаны колдуны, ничего нельзя сказать определенно.
– И что, это кольцо принадлежало ему? – спросил Кэддерли.
– Я не вполне в этом уверен, – сказал Белизариус. – Но, так или иначе, это кольцо выковал если не он сам, то один из его ближайших сподвижников. Уж очень своеобразная у него сила. Оно уже лишилось могущества, но тебе все равно может пригодиться.
Он снова бросил кольцом в Кэддерли и поднял жезл. Юный служитель подозревал, что маг неспроста оставил этот предмет напоследок.
– Этот предмет особенный… – начал было кудесник, но Кэддерли остановил его, воздев руку.
Если вначале жезл казался ничем не примечательной тонкой тростью черного дерева длиною не больше фута, то теперь, сосредоточившись, молодой жрец почувствовал, как в его сознании льется отдаленная Песнь. Он ясно увидел всю мощь, заключенную в этой вещи.
– Свет, – сказал он. – Власть этого жезла напрямую связана с управлением силой света.
Белизариус снова насупился и посмотрел на жезл, будто пытаясь удостовериться, что на его блестящей поверхности и вправду нет никаких рун.
– Ты видел его в действии? – с надеждой спросил кудесник, уже устав оттого, что его постоянно повергают в недоумение.
– Нет, – отсутствующе сказал Кэддерли, оставаясь погруженным в раздумья. В своем сознании он видел огни, создающие различные образы и танцующие вокруг. – Думин иллю, – пробормотал он. Привидевшийся свет стал постоянным и столь же ярким, как тот, что он создавал у себя в комнате и затем в лабиринте. – Иллю. – Слово, улавливающее свет, соскочило с его дрожащих губ. Свет стал ярче, его лучи достигали теперь того места, где Кэддерли сощурился от вспышки ослепительно яркого света, образовавшегося в сознании. – Мэс иллю, – сказал он, что в буквальном переводе значило «большой свет». Образ взорвался, достигнув предела яркости. Огненно-зеленое солнце заполнило сознание Кэддерли золотыми лучами. Он вскрикнул и зажмурился, почти завопив от страха. – Иллю-мае бэлле! – При этих словах он упал со стула. Затем поднялся и посмотрел на кудесника, который продолжал сидеть неподвижно, держа ничем не примечательный жезл в вытянутой руке.
– Что происходит? – резко спросил Белизариус.
– Я видел силы, по меньшей мере, четыре, – ответил Кэддерли, – в своем сознании.
– И ты повторял заклинания, – добавил потрясенный кудесник, – причем в точности.
– Но как? – спросил жрец, действительно сбитый с толку.
– Сходи к священнику, – сердито буркнул Белизариус. – Почему я должен тратить время на вещи, о которых ты и так уже знаешь?
– Я не знал, – настаивал Кэддерли.
– Сходи к священнику, – повторил Белизариус, кидая жезл Кэддерли.
Молодой жрец поймал предмет и посмотрел на пол перед стулом кудесника.
– У нас осталось еще кольцо, – заметил он, откидываясь на стуле при этих словах.
Белизариус взял кольцо – золотой обруч, инкрустированный алмазными вставками, – и протянул его Кэддерли.
– Расскажи о нем, – настоял кудесник. Вновь Кэддерли услышал, как вдали раздается Песнь, но ради того, чтобы пощадить уязвленное самолюбие мага, он сознательно не стал к ней прислушиваться.
– Оно не волшебное, – соврал Кэддерли, протягивая руку за кольцом.
– Ха! – Маг торжествующе щелкнул пальцами, оставляя кольцо у себя. – Это самый могущественный предмет из всех! – Он поднес его поближе к глазам, сверкнувшим от восхищения. – Настоящее кольцо для магов, – объяснил он, – созданное специально для повышения их власти. Тебе оно уже ни к чему.
Тревожная мысль мелькнула в голове Кэддерли. Что такое замышляет эта змея Белизариус? Волшебник сосредоточился не на кольце, а на самом кудеснике и увидел образ-тень Белизариуса, приютившуюся на плече мага. Тень протягивала скрюченные пальцы и довольно потирала руки, поглядывая на кольцо. Но Кэддерли понял, что жадность мага относилась только к магическому предмету. Движения тени сказали Кэддерли, что Белизариус, несомненно, не лжет ему, и он тихо обругал себя за то, что думал иначе.
– Оставь его себе, – предложил Кэддерли, махнув рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37