на Ш
вецию, Данию, Голландию. А там, где голод, войны и реальные трудности, с собо
й кончают редко. Сытые римские патриции с удовольствием резали себе вены
, а у нас в России в конце прошлого Ц начале нынешнего века просто мода бы
ла на суицид. Это считалось красиво, возвышенно Ц пустить себе пулю в лоб
. Ты что думаешь, все были идиоты, сумасшедшие? У каждого в жизни трагедии с
лучались?
Лена покачала головой.
Ц Нет, я так не думаю. Хотя… Есть в этом некая внутренняя патология. А в Мит
е никакой патологии не было. Здоровый, молодой парень. К тому же талантлив
ый и всеми любимый. Ц Ну хорошо, Ц вздохнул Сергей, Ц предположим, он не
сам это сделал. Допустим даже, был некто имевший мотив. Но ты подумай сама,
если сейчас крупных банкиров, лидеров политических партий и прочих силь
ных мира сего пристреливают в открытую, не размышляя, палят на улице или в
подъезде Ц и все дела. А кто такой Митя Синицын? Кому приспичило устраива
ть инсценировку? К чему эти изыски? Ты знаешь, сколько стоит киллер? Да и по
том, жену тоже бы убрали. Зачем им свидетель?
Ц А может, ее как раз поэтому и не убрали? Может, убийца так и рассуждал? Ве
дь он должен быть очень умным, чтобы все так тонко подстроить. Если она был
а под наркотиком, то и не видела, не слышала ничего… Нет, я понимаю, ты прав.
Получается тупик. Головой понимаю, но поверить до конца не могу. Что-то зд
есь не так…
Ц Ленуся, когда молодой здоровый парень кончает с собой, это всегда не та
к. Это в принципе ненормально. Я охотно верю, что он не пил и не кололся, на у
чете в психдиспансере не состоял и вообще был добрым, замечательным чело
веком. Мне очень жалко твою Ольгу. Но пойми ты, суицид Ц не повод для детек
тивных фантазий. Пусть, если она хочет, напишет заявление в прокуратуру.

Ц Она напишет, Ц кивнула Лена, Ц но что толку? Ей все уже популярно объя
снили. Ужас еще и в том, что они даже отпеть его в церкви не могут. Там ведь и
родители, и бабушка старенькая, и каждый думает про эту смерть: «За что?», к
аждый пытается найти причину, себя винит. У них в семье Митя всегда был мла
дшенький, маленький, его и любили больше, чем Ольгу, и баловали. Представля
ешь, что с ними со всеми сейчас творится? Ольга, конечно, убийцу искать не с
обирается, но ей все-таки надо знать точно, сам он это сделал или нет.
Ц Пусть наймет частного детектива. Ей ведь средства позволяют.
Ц Возможно, она так и сделает, Ц задумчиво произнесла Лена.

Глава 4

Ц Вениамин Борисович, там еще дуэт «Баттерфляй» ждет, Ц сообщила пожил
ая секретарша в розовом шерстяном костюме.
Ц Нет, Ц покачал он головой, Ц скажите, чтобы пришли послезавтра. А лучш
е в понедельник к одиннадцати.
Ц Вениамин Борисович, вы уже второй месяц их переносите. Они сюда ездят к
ак на работу. Хотя бы взгляните на них, хорошие девочки, честное слово.
Дуэт «Баттерфляй», две восемнадцатилетние певички Ира и Лера, действите
льно уже второй месяц приезжал на прослушивание, но на них никогда не ост
авалось времени и сил.
За сорок дней они успели одарить секретаршу Инну Евгеньевну всем Ц от б
ольших коробок конфет «Моцарт» до духов «Шанель» нового поколения. Подн
ошения секретарша принимала с небрежной благосклонностью, будто делая
честь дарителю. Все быстро исчезало в ящиках ее стола и тут же забывалось
Ц результат подношений оказывался нулевым.
И только сегодня блондинке Ире, которая была более бойкой и практичной, п
ришло в голову просто сунуть в карман элегантного розового пиджака Инны
Евгеньевны три стодолларовые купюры в белом конвертике.
Ц Вениамин Борисович, вы ведь знаете, у меня глаз наметанный, Ц настаив
ала секретарша, Ц необычные девочки, вы только посмотрите на них. На таки
е типажи сейчас есть спрос.
Ц Ладно, Ц вздохнул он, Ц кофе мне принесите. Пусть заходят. Только сраз
у на сцену, и предупредите их, чтобы никакой «фанеры».
Ц Ну что вы, Вениамин Борисович! Какая «фанера»? Ц обиделась за дуэт сек
ретарша. Ц Они вообще только живьем пока работают.
Она хотела было выпорхнуть в коридор, но он остановил ее.
Ц Возраст?
Ц По восемнадцать каждой.
Ц Откуда? Ц Москвички.
Ц Ладно, зовите, Ц махнул он рукой, Ц только кофе давайте скорее, и покр
епче.
Прослушивание начинающих исполнителей было самой тяжелой и неблагодар
ной частью его работы. Каждый раз, сидя в маленьком зрительном зале бывше
го районного Дома пионеров, он чувствовал себя усталым грязным старател
ем, упрямо просеивающим пустую породу в поисках мельчайших крупинок зол
ота. Но, уж если попадались эти редкие крупинки, они с лихвой окупали устал
ость и звон в ушах от дурных голосов и назойливых мелодий.
Этот двухэтажный особнячок конца восемнадцатого века, расположенный в
самом центре Москвы, он купил три года назад. Он не пожалел денег на ремонт
и оборудование деревянного, почти прогнившего купеческого домика, кото
рый чудом уцелел когда-то после пожара 1812 года. Теперь здесь компактно и уд
обно разместились офис, студия звукозаписи, монтажная. Здесь же иногда р
аботали клипмейкеры.
Хилый заборчик был заменен высокой чугунной оградой, у ворот построили т
еплый домик с санузлом для круглосуточной охраны. Никакой вывески на вор
отах не было, но половина Москвы знала: здесь находится одна из пяти студи
й знаменитого шоу-концерна «Вениамин».
Начинка особняка была совершенно новой, да и стены практически переложи
ли заново. Внутри все сверкало, как должно сверкать в студии-офисе концер
на-миллиардера. Но одно помещение Вениамин Волков трогать не разрешил.
В прошлом и позапрошлом веках самая большая комната в доме служила гости
ной для прежних хозяев, потомственных московских купцов Калашниковых, т
орговавших сукнами и ситцами. С тридцатых годов нашего века особнячок ст
ал районным Домом пионеров, и бывшая гостиная служила зрительным залом.
Вплоть до начала девяностых здесь занимались драматический и танцевал
ьный кружки.
Вдоль стен, размалеванных горнами, флагами и прочей пионерской символик
ой, тянулся лакированный, потемневший от времени брус балетного станка.
К маленькой дощатой сцене вели две гладкие от тысяч детских ног ступеньк
и. За сценой помещалась крошечная каморка без окон, где все еще хранились
обломки фанерных декораций.
Он не позволил ничего трогать в этом зале. Именно здесь он выполнял самую
трудную, изматывающую работу. И обшарпанный зал, и каторжная работа были
его придурью. Но теперь он мог это себе позволить…
Когда-то, очень давно, в другой жизни, ученик пятого класса, пионер Веня Во
лков поднялся на такую же дощатую сцену и спел под звуки старенького рас
строенного пианино песню времен гражданской войны «Там вдали, за рекой»
. Это было не в московском, а в тобольском Доме пионеров, в таком же старом к
упеческом особнячке, в зале с горнами и флагами, намалеванными на стенах
масляной краской.
Семь минут, пока длилась песня, тридцать мальчиков и девочек в маленьком
зале слушали только его, смотрели на него, невзрачного, тощенького, белоб
рысого Веньку.
Пел он для одной-единственной девочки, пятиклассницы Тани Костылевой. О
н вложил в песню все, что чувствовал, глядя на нежное, чуть удлиненное Тани
но лицо, на тонкую, беззащитную шейку, обвитую алым шелковым галстуком. То
гда он еще не мог понять, что это были за чувства, к чему потом приведет его
густой, нестерпимый жар, властно наполняющий все тело, сжигающий сердце
и покалывающий кончики пальцев.
Напряженно-печальную мелодию он выводил очень точно, не переврал ни еди
ной ноты. Тогда, тридцать лет назад, он еще ничего не понимал в себе самом, а
теперь вдруг подумал, что было бы лучше, если бы он тогда же, прямо на скрип
учей дощатой сцене, умер внезапной смертью, моментальной и безболезненн
ой, не допев красивой песенки. Да, так было бы лучше и для него, и для той тон
кошеей пятиклассницы в шелковом галстуке, и для многих других…
Ц Вениамин Борисович! Ц сладко позвал голос секретарши.
Она ловко вкатила в зал высокий сервировочный столик красного дерева с б
ольшой толстостенной керамической кружкой. Веня терпеть не мог маленьк
их тонких чашечек, кофе пил крепкий, сладкий, с большим количеством жирны
х сливок. Он любил, когда кофе много, а кружка тяжелая, толстостенная.
На сцене уже стояли две красотки в узких голубых джинсах, дуэт «Баттерфл
яй». Он даже не заметил, как они вошли в зал. Несколько секунд он молча разг
лядывал их. Действительно не больше восемнадцати. Одна Ц яркая стрижена
я блондинка, чуть полноватая, с тяжелой мягкой грудью под тонким свитеро
м. Вторая Ц худенькая шатенка с прямыми волосами До плеч. Первая, безусло
вно, сексуальней, но стандартна. Вторая, пожалуй, интересней. Есть в ней чт
о-то необычное: высокий лоб, надменный разрез глаз, тонкие руки. Да, в ней чу
вствуется порода. Пожалуй, Инна прана. это сочетание может быть интересн
ым Ц наглая, стандартная сексуальность и некий неожиданный изыск, пород
истая дворяночка.
В голове автоматически замелькали кадры возможных клипов. «Неужели пов
езет?» Ц с осторожным волнением подумал он и сказал, ласково кивнув:
Ц Начинайте, девочки. Ни аккомпанемента, ни микрофона не будет. Пока. Пер
вую песню вы споете, стоя спокойно и не двигаясь. Просто споете. Ясно?
Они молча ждали. Он всегда начинал прослушивание именно с этого. Ему преж
де всего нужны были их лица и голоса. Пластику всегда можно потом постави
ть. Без движения, без музыки и микрофона страшно трудно исполнять ту попс
овую фигню, с которой обычно приходят к нему эти девочки-мальчики. Он знал
: один на один с пустыми, бессмысленными словами, с этой фигней на устах, ис
полнитель становится как бы голым, незащищенным. И сразу он виден весь, бе
з прикрас.
Уже никто из его коллег, бывших конкурентов, не занимался подобной тягом
отиной. Деньги делали не на тех, кто мог петь, а на тех, кто жаждал увидеть се
бя либо своих жен, детей, любовниц, любовников и так далее в классно сделан
ном клипе. Таких желающих было более чем достаточно. Раскрутка шла не от с
амого исполнителя, а от денег, которые за ним стояли. Эстрадного шептуна и
топтуна можно сотворить хоть из телеграфного столба Ц были бы деньги.
Вениамин Волков никогда не поддавался соблазну быстрых, сиюминутных де
нег. Все вокруг делали свой бизнес с расчетом только на сейчас, не думая о
будущем. Для других все решалось просто: лучше тысяча, но сию минуту, чем м
иллион через неделю. Когда в основу положен криминальный капитал, то нет
никакой гарантии, что доживешь до конца недели и грядущий миллион не зас
танет тебя там, где он уже не нужен.
В итоге в шоу-бизнесе концерн «Вениамин» остался единственным, где дела
лись настоящие, редкие звезды. Для звезды необходимо качественное живое
сырье, крупинки золотой пыли. Другие делали из дерьма конфетки, приторны
е леденцы, от которых даже у всеядного российского потребителя крошилис
ь зубы и болел желудок. А Вениамин Волков не жалел времени и сил, не боялся
риска. Он делал звезд и ставил на звезд. Он отдавал себе отчет в том, что, есл
и на телеэкране постоянно мелькают только задницы, публика поневоле зах
очет увидеть иногда лица.
Девочки, стоя на сцене, вытянув руки по швам, пели слабенькими, но приятным
и голосами какую-то стандартную лабуду, скорее всего собственного сочин
ения. Он не слушал. Он вглядывался в лица и пытался угадать, почувствовать
тонкую ауру, неуловимый запах успеха.
Эстрадный успех в чистом, изначальном виде Ц вещь непредсказуемая. Вкус
публики нельзя вычислить логически, но угадать можно. Для этого надо име
ть особый талант. Вениамин Волков тешил себя надеждой, что имеет его. Сейч
ас он мог позволить себе такие отвлеченные материи, как «талант» и «наде
жда». Он шел к этому долго и трудно, через кровь, грязь, бандитские разборк
и, он столько раз переступал через других и через себя самого, что сейчас м
ог расслабиться, поиграть в интеллектуала, в человека, причастного к чем
у-то таинственному и высокому.
Покуривая, допивая густой, приторно-сладкий кофе со сливками, он с досадо
й почувствовал, что девочки эти Ц очередные пустышки. Нет в них ничего, не
пахнет от них удачей. Может получиться один неплохой клип, если сыграть н
а контрасте типажей, но ради этого их долго придется дрессировать. Не сто
ят они таких усилий.
Ц Спасибо, достаточно, Ц перебил он песню, мягко хлопнув в ладоши.
Они моментально замолчали на полутакте.
Ц Вениамин Борисович, можно, мы еще одну песню споем? Ц вдруг громко пре
дложила блондинка.
Ц Еще? Нет, хватит. Мне все ясно. Вы свободны, девочки.
Ц Одну! Ц настаивала блондинка. Ц Ц Только куплет, пожалуйста! Это две
минуты.
Ц Ладно, валяйте, Ц махнул он рукой Ц было лень их выгонять, а сами они н
е уйдут, не спев своего куплета.
«Не покидай меня, весна…»
У худенькой шатенки голос был ниже и глубже. Она начала, блондинка подхва
тила. Романс Кима из какого-то фильма семидесятых звучал красиво и печал
ьно. Но это уже было не важно.
«Продлитесь вы, златые дни…»
Он чуть прикрыл глаза. Слушать было приятно. Что-то стало наплывать издал
ека… Костерок на крутом берегу, короткая июньская ночь, тонкий, повисший
рваным кружевом рассветный туман над рекой, густой городской парк и мело
дия романса:
«Не оставляй меня, надежда!»
Сердце прыгнуло и застучало. Ладони стали горячими, прямо раскаленными.
Кровь жарко запульсировала в висках.
Две девушки, яркая полноватая блондинка и худенькая породистая шатенка.
Сексуальная кошечка и дворяночка…
"Когда так радостно и нежно
Поют ручьи, соловьи…"
Сейчас они заметят, как сильно он дрожит. Сейчас он встанет и подойдет к сц
ене, поднимется по ступенькам. Правая рука инстинктивно сжала паркеровс
кую ручку с острым золотым пером. Колпачок уже снят, ручка лежит на открыт
ом блокноте-ежедневнике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10