.. Но мой отряд в любом случае должен опередить оба выступающих войска. Не думаю, что мой безумный старик забрался в горы слишком далеко... Доспехи... Мне нужны эти доспехи!! Нужны!!! И я их верну!!!»



Глава 2

Поле боя после битвы принадлежит мародерам, дабы добро погибших не пропало втуне.
Со своего дохода семь десятых мародеры платят в казну. В случае утаивания части дохода мародер отдается петле.
Параграф шестьдесят шестой «Закона о войне» высшего дана Кара Третьего Варвара

Оглядывал окрестности я недолго – во-первых, ничего интересного вокруг не было, местность была довольно однообразной, а во-вторых, я вдруг почувствовал, что в своей по-летнему легкой одежке мне холодно. Кроме того, меня обеспокоила судьба провожавшего меня доктора Забродина – если он также оказался в этом Мире, ему будет ох как не сладко! Оглянувшись, я убедился, что тропа, на которой я стоял, довольно круто уходила вниз, к очень далекому лесу, и на ней не наблюдалось никакого движения. Спуститься другим путем было совершенно невозможно, потому что по обе стороны от этой узкой, странного тускло-желтого цвета тропы стелились каменные осыпи, на которые я бы, например, ни за что даже ногу не поставил!
Из этого моего наблюдения следовало, что ежели Забродин «забрел» сюда, то скрыться от меня он мог, только продвигаясь вверх, к недалекому перевалу. Придя к такому выводу, я быстро зашагал в ту же сторону, надеясь согреться при ходьбе.
Как я уже отметил, горб перевала был совсем недалеко, метрах в семистах, но тропинка вилась довольно прихотливо, обходя осыпи и небольшие, но глубокие трещины, так что до вершины я добрался минут за тридцать. Дальше, на протяжении тридцати–сорока метров, тропа шла абсолютно прямо, а затем ныряла вниз. Слева от тропы поднималась отвесная гранитная стена, а справа уходил вниз почти отвесный склон, усеянный разной величины камнями, непонятно каким образом державшимися на такой крутизне.
Я быстро миновал ровный отрезок тропы и остановился, перед моими глазами открылась противоположная сторона перевала. Она была столь же голой и безрадостно серой. Желтая нитка тропы сбегала вниз очень крутой петлей и, странно извернувшись, уже снизу вверх, приводила на широкую и ровную каменную площадку, некое подобие плато или каменного стола, располагавшуюся метрах в восьмистах прямо под тем местом, где я стоял. Площадка эта была раскрашена странными яркими пятнами, среди которых преобладали зеленые, но можно было заметить и оранжевый, и охряный, и голубой цвета. За этой площадкой тропка делалась более пологой и примерно через три километра ныряла между двумя темно-серыми скалами, образовывавшими нечто вроде природных ворот. Никакого движения на тропе заметно не было, так что можно было вполне обоснованно заявить, что Петя Забродин, врач и ассистент, благополучно остался в нашем милом Мире.
Я неуверенно оглянулся – мне надо было решить, идти ли по этой тропе дальше или попробовать вернуться назад... в свой Мир.
И тут мне в голову вдруг пришла занятная мысль – весьма вероятно, что все те эпидемии, которые якобы генерировал наш N-ский район, на самом деле происходили отсюда, из этого тусклого, наполненного магией Мира!.. Если он, конечно, вообще обитаем... Я решил попробовать разобраться в этом деле и... шагнул вперед, вниз, в неизвестность!
Спуск по тропе потребовал от меня самого напряженного внимания, поскольку желтоватый, сильно намокший камень тропки оказался весьма скользким. Я даже не заметил, как оказался в нижней части петли, которую образовывала тропа, но мне стало значительно легче шагать вперед тогда, когда она стала ровнее, а затем постепенно пошла вверх, прямо по дну врезавшегося в поднимающийся горный кряж ущелья. Через несколько десятков шагов, сделанных мной гораздо увереннее, ущелье кончилось, и тропа вывела меня на виденное мной сверху плато. Тут я остановился, мне в лицо плеснуло слабым ветерком, пропитанным... трупной вонью!
Я поднял глаза. На самом краю плато, перегораживая выбегавшую на него тропинку, лежало невероятное, ни на что не похожее существо. Более всего оно напоминало... огромный, три-четыре метра в поперечнике, лохматый... валун. Я никогда бы не признал в этом неподвижном истукане бывшее живое существо, если бы оно не было покрыто самой настоящей и довольно длинной, развевающейся по ветру блеклой рыжей шерстью и в нем не торчало пары десятков стрел. Странных стрел!.. Их наконечники глубоко вонзились в плоть мертвых монстров, а длинные древки были опалены почти до самого оперения, остававшегося почему-то нетронутым. Создавалось такое впечатление, что стрелы были смазаны каким-то горючим веществом, но было непонятно, почему древки не сгорели полностью?..
И тут краем глаза я заметил, что из-под этого шерстяного валуна по желтому камню тропинки сбегал мелкий, уже застывший и стеклянисто поблескивающий ручеек ярко-изумрудного цвета. Я наклонился над этим ручейком и почти сразу же догадался, что вижу... кровь! Чуть дальше, также на самом краю обрыва, буквально свешиваясь с него, лежало еще одно такое же нашпигованное темными стрелами тело, за ним шагах в двадцати еще два, почти рядом... Эти неподвижные великаны, казалось, специально опоясали всю эту плоскую каменную возвышенность, словно что-то... сторожили.
Осторожно перешагнув кровавый ручей, я медленно двинулся вокруг лежащего великана, стараясь повнимательнее его разглядеть, но так и не заметил хоть какого-то подобия конечностей или головы – сглаженный, словно окатанный водой и ветрами, каменный валун!
В этот момент моя левая нога проскользнула так, что я едва удержал равновесие. Невольно опустив глаза, я увидел такое, что меня едва не вывернуло наизнанку! Шагнув не глядя под ноги, я наступил на голубую слизь кишок, вывалившихся из распоротого живота еще одного странного существа, размером и строением напоминавшего волка, но имевшего огромную безобразно голую и в то же время почти человечью голову с одним выпученным глазом, оттопыренными круглыми ушами и широко раскрытой пастью, украшенной дюймовыми клыками. Глаз, затянутый смертным бельмом, казалось, пристально, с непонятным тщанием разглядывал меня!
Я с трудом оторвал взгляд от этого мертвого глаза и снова оглядел раскинувшуюся передо мной площадку. Моим глазам предстала картина ужасающей бойни!
Все пространство плато было буквально завалено мертвыми телами! Большей частью это были звероподобные существа, вряд ли наделенные разумом, но среди них я заметил пять-шесть коротышек, похожих на... гномов, и трех довольно высоких мужчин вполне человеческого обличья с бледными вытянутыми лицами, заостренными кверху ушами и длинными белокурыми волосами. Некоторые из этих мертвецов казались совершенно нетронутыми, словно прилегшими отдохнуть, и только торчавшие из них стрелы показывали, что они мертвы, но большинство тел было искромсано в куски, так что невозможно было понять, как они выглядели при жизни. Те разноцветные пятна, которые я видел сверху, оказались лужами крови, а в самом центре этого жуткого плато, метрах в ста от меня, располагалось некая темная... нет, черная масса!
Стараясь дышать неглубоко, осторожно обходя раскиданные по камням тела, лужи крови и ошметки плоти, я двинулся к этой черноте, и по мере моего приближения она стала распадаться на отдельные темные фигуры, в которых я узнал... людей!
Спустя несколько минут я остановился около компактной группы одетых во все черное мертвецов. Их было десятка три-четыре, и все они были облачены в некое подобие формы, во всяком случае, покрой черных кожаных курток и штанов с нашитыми на них черными же металлическими бляхами странной выпуклой формы был единообразным, так же как и форма надетых на головы шлемов с низкими глухими забралами, и фасон высоких, выше колен, сапог.
Медленно, осторожно обойдя эту группу, я убедился, что никаких ран на мертвецах не было. Более того, их затянутые в черные перчатки ладони сжимали оружие, словно смерть пришла к ним мгновенно, даже не дав разжать пальцев. Но самое поразительное заключалось в том, что почти половина этих мертвецов... стояли!
А позади этого мертвого прореженного строя я разглядел высокую, облитую темным металлом глухого панциря фигуру, без всякого сомнения, бывшую предводителем всего отряда.
Однако прежде чем приблизиться к этому предводителю, я наклонился над одним из лежащих мертвых воинов и с некоторым трудом стянул с него шлем. Моим глазам открылось бледное до синевы человеческое лицо, с выкатившимися, налитыми кровью глазами и безвольно открытым ртом, из которого вывалился распухший посиневший язык!
Я быстро накрыл мертвое лицо снятым шлемом и выпрямился, стараясь справиться с подступившей дурнотой. Человек явно умер от... удушья, но вот только слишком странным было это удушье... похоже, оно убивало мгновенно!
Немного придя в себя, я еще раз оглядел поле боя. Очень странное поле боя, на котором одна из армий – побежденная – была полностью, с невероятной жестокостью истреблена, но и сами победители погибли по совершенно непонятной причине! Мне вдруг стало тоскливо и очень захотелось назад, в родное земное болото, в N-ск, в мою дорогую редакцию, к моим милым «внукам Ильи Муромца». Но как только я вспомнил о своих подопечных, о своих мальчишках, я вдруг понял, что не могу вот так просто взять и вернуться, не разобравшись, что происходит в этом тоскливом, в этом жестоком Мире и как все здесь происходящее отзывается на Земле. Я уже был уверен, что все N-ские эпидемии берут начало здесь, в этом Мире, а значит, надо было что-то делать!
«Что ты скажешь ребятам, если года через два они начнут умирать от какой-нибудь неизвестной на Земле заразы, которая просочится к нам отсюда, из этого Мира?» – сказал мне мой внутренний голос. Я с ним согласился, а согласившись... горестно вздохнул...
Жуткая вонь ворвалась в мое горло, вернув меня от размышлений к действительности и заставив отшатнуться отлежавшего передо мной трупа, закрыть глаза и надрывно закашляться. С минуту я не мог отдышаться, а когда все-таки пришел в более-менее нормальное состояние, то понял, что уже знаю, как «легализоваться» в этом Мире... Всего-то и надо было стать... мародером!.. Снять форму с подходящего мертвеца, надеть ее на себя и прихватить его оружие. Похоже было, что там, где я оказался, боевые ребята были не редкостью и пользовались уважением. Примкнув к одному из подобных отрядов, я вполне мог бы постепенно разобраться в причудах местной жизни.
Да, это был бы правильный ход, но все мое существо противилось этому «правильному ходу».
«Интересно, какое наказание в этом Мире полагается за мародерство?! – тоскливо подумал я. – Надеюсь не расстреляние... через повешение...»
Но другого пути «слиться» с местным населением, похоже, просто не существовало.
Я огляделся, отыскивая подходящего по росту мертвяка, и вдруг подумал, что, вырядившись местным солдатиком, вполне могу закончить свое существование в такой же вот компании с вывалившимся до пояса языком.
И тут мне на глаза снова попалась высокая фигура в глухом темном панцире, видневшаяся за строем вооруженных мертвецов.
Вытащив из кармана платок и закрыв им рот и нос, что, впрочем, мало спасало меня от пропитавшего все вокруг трупного запаха, я быстро направился к этой темной фигуре, благо здесь можно было не смотреть себе под ноги. Пробравшись сквозь заслон из трупов, я с удивлением принялся разглядывать того, кого принял за командира этого «задушенного» отряда.
Представшие передо мной темные, с блеклым темно-красным отливом доспехи напоминали мне отлитую из давно свернувшейся крови статую... командора – того самого, о котором писал Александр Сергеевич, весь их вид выражал спокойное превосходство над всем окружающим с известной толикой угрозы каждому, кто усомнится в этом превосходстве. Даже личина шлема, повторявшая черты человеческого лица, но почему-то не имевшая отверстий для зрения и дыхания, выглядела весьма надменно.
Под стать доспехам было и вооружение этого рыцаря. В правой перчатке панциря покоилась короткая рукоять опущенной к земле двусторонней секиры, другая рукоять которой оканчивалась ременной петлей, охватывающей запястье. Слева, на широком, набранном из металлических колец поясе висел широкий кинжал, с другой стороны на том же поясе в специальных небольших ножнах-карманах располагалось три недлинных лезвия без рукоятей – явно метательные ножи. Наконец, за правым плечом в простых темных ножнах располагался длинный узкий меч, напоминающий эсток, но без обычной витой гарды. Его простая крестообразная рукоять торчала над плечом доспехов. И все-таки именно секира выделялась в вооружении рыцаря. Внимательно оглядев ее, я заметил на одном из лезвий странную мелкую насечку. Крошечные, гравированные неизвестным инструментом черточки не составляли какого-либо рисунка, а тянулись вдоль верхнего, тупого края лезвия, словно... некий счет! Я сосчитал насечки – их было двадцать шесть...
Потом я принялся тщательно исследовать панцирь.
Мне пришлось дважды обойти вокруг неподвижно высящейся фигуры, прежде чем я обнаружил едва заметную, тонкую, нитеобразную трещинку на спине доспехов, густо присыпанных пылью. Трещинка эта делила доспехи надвое сверху вниз и явно была местом их сочленения. Я протянул руку, провел пальцем по трещинке и вдруг понял, что раскрыть доспехи будет непросто. На них лежало заклятие!
Однако неожиданное препятствие только подхлестнуло мое желание заполучить их, даже отвращение к тому, что я должен был увидеть внутри этой металлической скорлупы, отступило, стерлось, оттесненное азартом возникшего магического спора.
Я отступил на шаг, прикрыл глаза и неторопливо прочитал заклинание Истинного Зрения. Когда я снова открыл глаза, передо мной по-прежнему стояла черная статуя командора, но теперь ее густо обвивали разноцветные нити нескольких наложенных на панцирь заклятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10