Поскольку это было одно из богатейших торговых государств в восточной части острова, они прекрасно выступили три вечера подряд на рыночной площади, а также отдельно на вечеринке, которую устраивал сам архонт.
– Но все великолепие должно померкнуть, а все солнца закатиться на западе. Как жаль и как грустно, – вздохнул Саламандр. – Думаю, мы уже достаточно поваляли дурака. Пришло время повернуться лицом к нашему прекрасному Пастедиону.
– Да уж давно пора, черт побери, если хочешь знать моё мнение, – рявкнула Джилл. – Как туда добраться?
– На самом деле, есть караванный путь, именно поэтому мы и приехали сюда в первую очередь. Видите ли, колонисты из Пардидиона основали Пастедион сколько-то лет назад, и они постоянно торгуют друг с другом. По дороге также имеются небольшие города, которые окажутся очень кстати, чтобы приютить бедных волшебников.
Как только городские ворота открылись утром, они выехали из города и направились грубо на северо-запад, к городу Албаре. Поскольку Джилл привыкла к орошаемым низменностям, бардекианские предгорья сильно удивили её. Покрытые дикой травой, они были мертвенно-бурыми, такие сухие и выцветшие, что временами при сильном солнечном свете казалось, будто путешественники едут среди возвышенностей из чеканного золота. В глубоких лощинах, где вода стояла весь год, росли каменные дубы, и их листья, на ощупь напоминающие кожу, были такого тёмного зеленого цвета, что казались чёрными. В некоторых каньонах росли густые спутавшиеся кустарники, а какие-то острые штуковины разных видов, с шипами, спускались вниз на ровную дорогу, но по всей остальной местности деревья не росли. Здесь было жарко: это была сухая жара, при которой тяжело дышать, а иной раз на дорогах даже появлялись миражи и танцевали на песчанике и огромных валунах.
Путники остановились на обед в небольшой долине. В середине её между камнями вниз бежал тонкий ручей, едва ли достаточно чистый для того, чтобы напоить лошадей. Люди пили разбавленное водой вино из бурдюка, купленного в Пардидионе.
– Я думаю, нам лучше пропустить обычный дневной сон, – заметил Саламандр. – Не могу отделаться от ощущения, что кто-то нас преследует.
– И я, – призналась Джилл. – Не хочу, чтобы они догнали нас здесь, где больше никого нет.
– Правильно. Мы будем в безопасности в Албаре. Если нам очень повезёт, то можем даже найти последний караван, направляющийся на север, и к ним присоединиться, но сомневаюсь, что нам так повезёт. Очень скоро начнётся сезон дождей, хотя сейчас в это трудно поверить.
– А на островах есть серебряные кинжалы? – спросила Джилл. – Я имею в виду людей такого типа, тех, кого можно нанять телохранителями.
– Жаль, но я никогда о таких не слышал. Нам, вероятно, придётся… Погодите-ка! Серебряный кинжал. Почему эти слова так давят на меня… Боги, я почти забыл о злосчастном кольце!
– О чем?
– Серебряном кольце, подарке для тебя, младший брат, от нашего очень уважаемого отца, – Саламандр достал кожаный кошель, который держал спрятанным в тунике, высыпал из него горсть мелких монет и всяких прилипающих к одежде ниточек себе на колени. – Вот оно.
Он вручил Родри плоское серебряное кольцо, шириной примерно в треть дюйма, на котором что-то было выгравировано.
– Розы, – Родри поднял его повыше. – Странный знак. А что тут внутри?
– Это надпись на эльфийском. Если произнести буквы вслух, то "получится «арр-ссос-ах сот-ии лорр-эсс-ох-ахз». Что это может значить, никто не знает, даже знаток эльфийского фольклора или женщина, специалистка по двеомеру. Не знают и барды, и жрецы святого Вума, потому что я сам спрашивал их и не получил ответа.
Родри пожал плечами и надел кольцо на третий палец правой руки. Оно подошло идеально.
– Почему розы – странный знак? – спросила Джилл.
– Моя хозяйка Алейна сделал мне маленький подарок. Интересно, взял ли я его с собой? – Родри повернулся к седельным вьюкам, которые лежали на земле рядом с ним, и рылся в них, пока не нашёл серебряную брошь в форме одной розы. – Это серебро карликов, точно так же как и кольцо, и серебряные кинжалы. Брошь продавали на рынке Вилинта.
– Все более и более странно, – сказал Саламандр. – Эти вещи могли быть сделаны одной и той же рукой, или, по крайней мере, в одной и той же мастерской. В любом случае когда-то очень давно странный незнакомец дал нашему отцу это кольцо и сказал, что оно для одного из его сыновей. Разные гадания присудили его тебе. Я пытался найти тебя, чтобы вручить его, когда тебя похитили.
Родри смотрел на кольцо в полном замешательстве.
– У нас ещё есть братья? – наконец спросил он.
– Один, полнокровный эльф, а, кроме того, у нас ещё есть сестра, тоже эльф. Очень плохо, что она наша родственница, потому что она – самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, ну конечно, за исключением присутствующей.
– Не нужно льстить, – улыбнулась Джилл. – Я никогда не притворялась, что могу быть такой же красивой, как эльфийские женщины.
– Ты прелестна, как большинство, но они все завидуют нашей Мелларио. А у тебя, младший брат, было ещё три брата со стороны матери. К сожалению, двое из них мертвы, а третий, самый старший, вероятно сейчас уже проехал через ворота Другой Земли. Он очень неудачно упал с лошади. Если я правильно помню, то потом и несчастное животное тоже на него упало.
– От этого у меня болит сердце, – Родри выглядел расстроенным. – Если я доберусь до Аберуина, я прослежу за тем, чтобы его вдову обеспечили должным образом.
– Это, конечно, очень хорошо с твоей стороны, любовь моя, – вставила Джилл. – Но знаешь ли, ты ненавидел своего брата Райса, а он ненавидел тебя. Именно он отправил тебя в ссылку.
– Правда? А, клянусь всеми демонами! Вы даже не можете себе представить, как странно слышать рассказы о своей жизни, словно это сплетни о каком-то другом человеке. Послушай, старший брат. Ты же волшебник и, наверное, хороший. Разве ты не можешь ничего сделать, чтобы восстановить мою память?
– Не могу, хотя ничто не приносило мне столько боли, чем моя некомпетентность, неспособность и просто отсутствие знаний для этого, – Саламандр изобразил ослепительную улыбку. – Но не бойся! Мы в конце концов привезём тебя к очень способному целителю, который пользуется в Элдисе великолепной репутацией, это мастер двеомера, пред величием которого мои штучки выглядят… ну, глупыми штучками. Он тебя вылечит. Нет сомнений.
– Врёшь, – Родри говорил совершенно спокойно. – Ничего нельзя сделать. И это правда, не так ли?
Саламандр собрался ответить, затем просто отвернулся и тяжело вздохнул. Родри поднялся, с вызовом тряхнув головой.
– Давайте трогаться в путь. Если вы оба так уверены, что за нами следует враги, лично я не хочу сидеть тут и болтать, ожидая их. Будем надеяться, что я помню, как пользоваться тем новым мечом, который ты мне купил, брат. Будь я проклят, если позволю Джилл сражаться за нас.
Джилл внезапно потянула носом.
– Что ещё? – спросил Родри.
– Я только что вспомнила меч, который ты обычно носил. Там был дракон, что-то вроде накладки вокруг рукоятки. Его тебе подарил муж твоей матери, думая, что ты его сын.
– у, значит, может оно и к лучшему, что он утрачен. Старший брат, я возмещу тебе стоимость нового меча, когда мы доберёмся до Аберуина.
– Не нужно, потому что это подарок. Никогда в жизни я не чувствовал, что два меча лучше, чем один.

Когда Гвин и компания выехали из Вилинта, Пирралло несколько дней вёл их по ложному следу на юг. И хоть они ни разу не встретили никого, кто хотя бы слышал о волшебнике, жаба настаивала, что права, – до тех пор, пока Гвин не сказал противному компаньону, что они либо вернутся назад, либо он, Гвин, прямо сейчас отправит его в ад, чтобы тем же вечером жаба встретилась с Когтистыми. Пирралло ругался и угрожал, однако в конце концов отдал приказ поворачивать и направляться на север. Поскольку Криселло потратил много времени на выступления в различных городах, небольшой караван в конце концов догнал его и вошёл в Албара всего через несколько часов после волшебника. Когда преследователи разбили палатки на специальной лагерной площадке, предоставляемой купцам, волшебника там не было. Там вообще никого, кроме Гвина с компанией не было, зато продавцы еды и вина, которые выходили за пределы города, чтобы предложить путникам свои товары, не только слышали о Криселло, но и знали, что он остановился в единственной приличной в городе гостинице. Покупая продукты, Гвин выяснил, что волшебник объявил о представлении сегодня вечером.
– Предполагается, что это будут сплошные чудеса. По крайней мере, я так слышал, – заметил продавец фруктов. – Он делает все при помощи благовоний и порошков, но выглядит все очень убедительно и по-настоящему впечатляет.
– Мы непременно придём в город, чтобы посмотреть, – заявил Гвин с улыбкой. – Я ни за что не пропущу такого.
Когда они отправились в город смотреть представление, на Гвине были высокие сапоги для верховой езды со шнуровкой спереди. В этом чувствовалось влияние варварской моды, хотя сами сапоги и не были копией тех, что на самом деле носили варвары. Гвин зашнуровал их не очень крепко, чтобы внутри осталось место для тонкого и узкого стального кинжала. Он засунул по кинжалу в каждый сапог. Ночь была прохладной и удивительно ясной, звезды ровно мерцали, лунный серп казался ледяным. Хотя рыночная площадь оказалась наполовину пустой, под террасой, где ожидалось выступление волшебника Криселло, собралась приличная толпа. Жаровни с благовониями уже стояли на сцене, висел и красно-золотой занавес. Гвин с Пирралло заняли место сбоку и тут же услышали, как люди возбуждённым шёпотом обсуждают предстоящее представление. Некоторые местные купцы, которые видели варваров в Пардидионе или в Ронатоне, уже рассказали дома о «магии». Один из них стоял слева от Гвина – тучный мужчина в красном плаще, с множеством колец на пальцах. Он яростно жестикулировал и орал на тощую женщину, одетую в богатые многослойные шёлковые одежды.
Пирралло гневно ткнул Гвина в бок и зашептал на ористиннианском диалекте, который сложно понять жителям Албары:
– В такой толпе нам не удастся подобраться к ним близко.
– В первый вечер не стоит даже и пытаться, – ответил Гвин на том же диалекте. – Я просто хочу проследить за ними до гостиницы и посмотреть, где они остановились.
– Вероятно, неплохая мысль.
– Только вероятно?
– Теперь я принимаю окончательные решения, не забывай. Ты очень хорошо выполняешь свою работу, но после того, что случилось в Деблисе…
Пирралло улыбнулся. Гвину стало забавно. Жаба настолько глупа, что подначивает одного из лучших наёмных убийц на островах. Ему пришло в голову, что, не исключено, Главный Ястреб также проверяет и компетентность Пирралло. Хотя мысль показалась занятной, у Гвине было времени развивать её, поскольку на террасу уже выходили волшебник и двое варваров. Когда толпа придвинулась поближе и стала аплодировать, предвкушая чудесное зрелище, Криселло поклонился, потом вычурно взмахнул рукой, девушка сделала реверанс, улыбаясь ослепительной улыбкой опытной артистки, а Родри просто стоял сзади и гневно смотрел на толпу, словно считал, что участие в представлении его унижает. Увидев его, Гвин снова почувствовал боль в сердце.
– Добро пожаловать, добро пожаловать, о, уважаемые граждане Бардека, на моё скромное и недостойное вас представление варварских чудес, – Криселло снова поклонился перед тем, как продолжать. – Разрешите мне вначале сказать, что я слышал глупые и достойные презрения сплетни, будто бы я показываю мои чудеса при помощи химикатов, тонких невидимых нитей, порошков, скрытых пятен клея и других грубых и вульгарных уловок, недостойных для созерцания. Нет, нет, нет, сто раз нет! Это глубочайшее заблуждение! Все, что вы сегодня увидите здесь, – это истинная магия, варварское волшебство, которому учат в диких горах Дэверри.
Когда толпа засмеялась, Криселло поклонился и улыбнулся.
– Он источает искренность, не так ли? – пробормотал Пирралло. – Этот человек – прекрасный артист.
Гвин просто пожал плечами, развлечения на рыночной площади для него ничего не значили. Тем не менее, когда Криселло широким жестом взмахнул рукой над одной из жаровен, и над ней взметнулась башня золотого пламени, Гвин резко втянул ноздрями воздух.
– Самородная сера, – сказал тучный купец своей жене. – Можно определить по цвету.
Пирралло довольно кивнул, соглашаясь, когда от второй жаровни пошёл жёлтый дым и там замерцали красные языки пламени. Внезапно колдун завёл странную песню с завываниями на каком-то языке, которого Гвин не узнал. Он подозревал, что это просто бессмыслица. Волшебник тем временем стал показывать фокусы с шёлковыми шарфиками, которые связывались узлами, застывали в воздухе и хлопали, как птицы крыльями, у него над головой перед тем, как опуститься ему на руки. На этот раз тучный купец болтал об упоминавшихся самим волшебником тончайших нитях, за которые дёргают помощники. Когда песня закончилась, шарфики исчезли, и Криселло показал обеими руками на небо. – Смотрите на чудеса с Крайнего Севера! Примерно в десяти футах над ним появился огромный голубой огненный цветок, который какое-то время висел в воздухе, а потом растворился. Толпа в благоговейном трепете разинула рты, потом двинулась вперёд. Теперь все стояли плечом к плечу. Гвин чувствовал, как локоть тучного купца впивается ему в ребра, и с трудом сдержался, чтобы не повернуться и не врезать ему. Волшебник снова взмахнул руками – и тут же в воздухе взорвались огромные полосы золотого и красного огня, которые затем распались на куски. Тем не менее, толпа упустила важную часть представления: как только посреди языков пламени распустились цветы, появились Дикие. Сильфы носились взад и вперёд, гномы танцевали и улыбались по всей сцене, саламандры прыгали и веселились в огне и радугах, которые кружились вокруг волшебника. Ударила молния, прогрохотал гром, толпа опять ахала и кричала, а волшебник пел и скакал по сцене, резвясь вместе с диким народцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65