отметил Скобелев про себя.
Вокруг толпа пленных, раздавались возгласы: «Ак-паша! Ак-паша!»
– Что они говорят? – спросил Скобелев.
– Говорят, что их победили потому, что русскими командовал Ак-паша!
В это время со стороны Шипки донеслось эхо выстрелов: там шел жаркий бой.
Скобелев: – Сдается ли Шипка?
Бессель-паша: – Этого я не знаю.
Скобелев: – Как не знаете? Да ведь вы главнокомандующий!
Вессель-паша: – Да, я главнокомандующий, но не знаю, послушают ли они меня.
Скобелев: – А если так, то я сейчас же атакую Шипку. – И чтобы подтвердить угрозу делом, он приказал двинуть по направлению к перевалу резервную бригаду, Суздальский и Владимирский полки. Между турецкими офицерами произошло движение, они перебросились несколькими фразами.
Вессель-паша: – Постойте-постойте, я пошлю туда моего начальника штаба.
Вместе с генералом Столетовым начальник штаба армии Вессель-паши отправился на перевал... Двинулись по направлению к перевалу и войска, под музыку, на увеличенных дистанциях с тем, чтобы создавалось впечатление их огромной численности. Через несколько часов Скобелев получил сообщение о том, что и шипкинский отряд турок капитулировал.
Шейновское сражение закончилось блестящей победой русских войск. Перестала существовать еще одна из самых боеспособных турецких армий. Всего было взято в плен двадцать две тысячи человек, в том числе три паши и более семисот офицеров. Перед русскими войсками после этой победы открывался путь на Адрианополь Адрианополь – греческое название города Эдирне в Турции.

, а затем на Стамбул.
На следующий день после Шейновского боя Скобелев устроил смотр войскам. Длинные шеренги выстроились лицом к взятым редутам, сзади, словно сахарные глыбы, – Балканы. На равнине перед редутами следы вчерашнего сражения. На белом коне, сопровождаемый офицерами, Скобелев.
– Именем Отечества, именем государя благодарю вас, братцы! – обратился он к победителям.
Грянуло такое громкое «Ура-а!», что казалось, эхо этого мощного крика способно донестись до Стамбула. Шапки полетели вверх. Нетрудно заметить, что Скобелев нарушил принятую форму обращения и на первый план поставил слово, которое в его приказах и письмах, лишенных пустозвонства и слащавой фразеологии, звучало с особой патриотической силой.
...Пока Скобелев воздействовал на Вессель-пашу, пытаясь заставить капитулировать шипкинский отряд, Н. И. Святополк-Мирский, не теряя времени даром, пользуясь услугами телеграфа, которого Скобелев был лишен, отстучал в Главную квартиру донесения о своих успехах и, описывая их, выбрал самые цветастые обороты, не забывая упоминать свое имя.
Ну а теперь об одном эпизоде, рассказанном Скобелевым и записанном Верещагиным, но вычеркнутом цензурой из его книги.
«Говорят, что я нарочно дал туркам почти раздавить Мирского, что я нарочно не пошел в первый день, чтобы явиться после спасителем. Мирский интригует изо всех сил. Ведь он просто вор. Знаете, что он сделал? Он пришел в мой барак, когда меня не было дома, спросил у Курковского (денщика. – Б. К. саблю Вессель-паши, которую тот сдал мне, и унес ее, чтобы представить Радецкому, – разве это не воровство? Ведь Вес-сель-паша передо мной положил оружие». Но что самое интересное – поначалу многие поверили в победу Мирского: сабля-то паши у него в руках. Ну и пошли награды. Радецкому, как прямому начальнику, высшее отличие – Георгиевский крест III степени, Мирскому – крест того же достоинства. Сам победитель остался без ордена. Так порешили, что третья степень у него есть, а для второй он слишком молод. В чин генерал-адъютанта Скобелева тоже не произвели опять-таки из-за существенной причины – молодости. И все-таки Скобелева наградили. Наградили саблей с надписью «За храбрость» по пословице: «Бог троицу любит». Но так как до этого он был награжден шпагой и саблей за личное мужество, то, естественно, либо их приходилось возить с собой в обозе, либо носить все три на себе, что стесняло движение, да в общем-то, и не было принято.
Итак в сражении, развернувшемся в районе Шипки и Шейнова, отряд Скобелева сыграл решающую роль.
После победы под Шейновом Скобелев стал бельмом на глазу у многих. Главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, посетив расположение войск под Шипкой, ни за что обласкал Радецкого, а Скобелева встретил более чем холодно и недружелюбно. «Солдаты, – рассказывал Верещагин, – видимо, почувствовали невнимание, оказанное своему любимому начальнику, они встретили великого князя с таким малым проявлением энтузиазма, кричали „ура“ так неохотно, что их холодный прием должен был броситься в глаза. Не знаю только, понял ли он, понял ли, что хоть не награда, а один сердечный поцелуй... герою – и солдатские шапки полетели бы вверх не по приказу, как это обыкновенно делается, а от восторга».
К тому же великий князь поощрял всякие сплетни, распространявшиеся о Скобелеве. «Ах, как мне эти интриги надоели, – говорил Скобелев. – А впрочем, Бог с ними. Я не для крестов и отличий служу. Им меня не понять, и, разумеется, уж никак не их лаврам я завидую. Наши дороги различны». Скобелев был слишком впечатлителен, и часто ему казалось, что одолеть эту вражду и интриги просто невозможно. Легче умереть среди ада сражений.
...Отгремели раскаты Шейновского боя, но еще долго не утихали вокруг него страсти. Победа – с военной и с политической точки зрения – расценивалась как важный шаг на пути общего разгрома Османской империи.
Строки из приказа генерала И. В. Гурко, совершившего с отрядом переход через Западные Балканы и захватившего 22 декабря столицу Болгарии Софию, можно отнести ко всем русским солдатам, принимавшим участие в этой войне. Пройдут года, и потомки наши, посетив эти дикие горы, с гордостью и торжеством скажут: »Здесь прошли русские войска и воскресили славу Суворовских и Румянцевских чудо-богатырей!»
Закономерным следствием успешного завершения перехода, логическим его финалом стала капитуляция турецкой армии Вессель-паши. В ходе этих событий с новой силой проявился полководческий талант Скобелева. История военного искусства пополнилась новой яркой главой. Такой победой русского оружия можно гордиться.
А ведь задолго до свершенного русской армией X. Мольтке писал:

«Тот генерал, который вознамерится перейти через Троян, заранее заслуживает имя безрассудного, ибо достаточно двух батальонов, чтобы остановить наступление целого корпуса».

При переходе через Балканы, в Шейновском сражении, как и ранее на Шипке, высокие боевые качества продемонстрировали болгарские дружины. Прочно усвоив новые тактические приемы, болгары проявили героизм и беспримерную стойкость не меньше, чем русские солдаты.
Впечатление разорвавшейся бомбы произвел на Европу зимний переход русских войск через Балканы. Рассказывают, что когда наступила зима, Бисмарк сложил свою карту Балканского полуострова, по которой следил за ходом войны, и сказал, что до весны она ему не понадобится. Зимой, мол, наступление через Балканы невозможно. К такому же выводу пришло и правительство Австро-Венгрии. Решительный поворот событий сильно встревожил венский двор. Под угрозой срыва оказались два секретных соглашения с Россией: Рейхштадтское (1876 г.) и Будапештское (1877 г.). И в том и в другом Россия давала гарантии, что не станет создавать на Балканах сильное славянское государство, а Австро-Венгрия будет соблюдать «доброжелательный нейтралитет». Почуяв недоброе, в австрийской столице спешно начали готовить вторжение в Боснию и Герцеговину. Английское правительство было в шоке. Когда после падения Плевны английский военный агент Уеллеслей, находившийся при главной квартире и кое-что пронюхавший о дальнейших планах русского командования, послал в Лондон телеграмму, в которой предупреждал о возможном переходе русской армии через Балканы еще зимой, английское военное министерство в сопроводительной записке, направленной вместе с телеграммой премьер-министру, сообщало, что полковник, очевидно, не знает того, о чем он говорит. Балканы никогда не были и не могут быть перейдены зимой.
Однако переход русской армии через Балканы стал свершившимся фактом, и развитие событий теперь зависело от скорости ее продвижения к Стамбулу.

На Стамбул

Шипко-шейновское окружение целой полевой армии и успехи Западного отряда И. В. Гурко совершенно изменили соотношение сил на Балканском театре военных действий. Надежды Турции на вмешательство западноевропейских держав в ее пользу рухнули окончательно. Дальнейшая затяжка войны сулила туркам только поражения и полный развал армии. Правительства западных государств, и в особенности Англии, усиленно пытались предотвратить это. Недаром председатель комитета министров граф П. А. Валуев отмечал тогда в своем дневнике, что «политический горизонт хмурится, несмотря на наши победы».
В правящих кругах России не было единства в отношении методов решения балканского кризиса. «Пока ведутся беспредметные дискуссии, – льется кровь, теряется время», – сетовал Н.П. Игнатьев.
Граф Игнатьев, посол России в Константинополе, наследник престола великий князь Александр Алексанрович, великий князь Константин Николаевич стояли за более решительные действия на Востоке. Александр II и министр иностранных дел А. М. Горчаков занимали более осторожную позицию, рассчитывая, что удастся договориться с союзниками и добиться от Турции шагов навстречу требованиям восставших славян.
Но дипломатические усилия России урегулировать восточный вопрос мирным путем успехом не увенчались.
Дипломатия Англии становилась все более агрессивной, и это приободрило Турцию. Чтобы хоть как-нибудь задержать продвижение русских войск и тем самым выиграть время на случай, если Англия решится открыто оказать помощь, турецкий военный министр Реуф-паша отправил главнокомандующему русской армией телеграмму, в которой сообщал, что турецкое правительство уполномочило Сулейман-пашу войти в отношения с русским и начать переговоры о перемирии. Но быстрое продвижение войск к Стамбулу рассматривалось русской дипломатией как важный фактор для безоговорочного принятия условий мира, продиктованных Турции. Поэтому на предложение о перемирии турки не получили ответа и были вынуждены перестроить свой план сдерживания наступления русских войск по рекам Марице и Тундже, где, опираясь на удобные для обороны пункты Филиппополь и Адрианополь, они надеялись задержать их на более или менее продолжительное время.
Русское командование предполагало параллельное преследование армии Сулейман-паши несколькими отрядами: справа – И. В. Гурко, в центре – М. Д. Скобелева и И. С. Ганецкого, а слева – Ф. Ф. Радецкого. План имел все шансы на успех, так как опирался на большой численный перевес русских войск. К югу от Балкан действовала двухсоттысячная армия против восьмидесятипятитысячной Сулейман-паши. Если в боях 1877 года русская армия продемонстрировала, что она умеет стойко обороняться и энергично наступать, то в начале января 1878 года она убедительно доказала, что с не меньшим успехом может преследовать противника в труднейших условиях зимней непогоды и распутицы.
Скобелеву ставилась задача совершить марш по маршруту Эски-Загра Эски-Загра – ныне город Стара Загора.

– Адрианополь и упредить прибытие туда армии Сулейман-паши. Выступление отряда намечалось на 3 января. В этот день Скобелев выслал вперед конницу для занятия железнодорожного узла Семенли – Тырново и моста через реку Марицу. Сулейман-паша начал совершать отход к Адрианополю в ночь с 1 на 2 января. Его армии предстояло пройти сто восемьдесят километров. Авангард средней колонны под командованием Скобелева отделяло от Адрианополя расстояние в сто пятьдесят километров, на целый переход меньше. Таким образом, русские и турки имели примерно одинаковые шансы занять Адрианополь. Предстоял новый нешуточный поединок. Энергии Скобелеву не занимать! Многие просто поражались его неуемной жажде деятельности. Спокойствие утомляло Скобелева гораздо больше, чем самая неблагодарная, черная работа. Он отличался оптимизмом даже в самых тягостных ситуациях.
Воины, измученные наитруднейшим переходом через Балканы и напряженным боем у Шейново, так и не услышали из уст любимого командира желанного слова «отдых». Скобелев отдал приказ на марш. И вот тут-то «белый генерал» вновь блеснул своим талантом организатора. Всего два дня понадобилось отряду, чтобы восстановить боеспособность и выступить раньше срока, намеченного в приказе. Никогда еще не случалось пехоте совершать с такой быстротой переходы, которые едва ли под силу и кавалерии. Но если бы только личная воля и энергия Скобелева были основными движителями войск, то они не достигли бы такого успеха. Несомненно, решающая роль принадлежала опыту, умению и обученности их состава. Военное мастерство Скобелева, помноженное на высокую военную выучку подчиненных, ради которой генерал не щадил ни себя, ни их, полностью раскрылось в стремительном, поистине суворовском темпе продвижения отряда к Адрианополю.
Турецкое правительство, дабы русские войска встретили на своем пути голую пустыню, спровоцировало население к бегству. В ход было пущено нелепое утверждение о кровожадности русских. Ослепленные страхом, турецкие подданные бросали кров, имущество, гибли в давках, которые образовались на дорогах. На обочинах людские тела валялись вперемешку с трупами животных, оглоблями вверх торчали телеги и экипажи, которым так и не суждено было добраться до спасительного пристанища.
На протяжении всего пути войска Скобелева с бою брали турецкие позиции, мосты, железнодорожные станции, занимали населенные пункты. Кавалерийские отряды, стремившиеся как можно более детально разведать местность, уходили далеко вперед, но колонны пехоты двигались с такой быстротой, что умудрялись догонять их и на привал располагались в одних и тех же местах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41