– Наверно, выпьете, Вячеслав Михайлович? – спросила Татьяна Афанасьевна, Таня.
– Обязательно выпьем! – воскликнул Молотов.
Таня принесла две бутылки шампанского – советское и венгерское.
– Какую открыть?
Молотов внимательно оглядел бутылки и указал на советское.
Я спросил, восстановили ли в партии Кагановича и Маленкова?
– Они бы позвонили… Каганович был у меня в прошлую среду, говорит: «Я твой самый близкий друг!» А Маленков давно не объявлялся.
Я снова стал расспрашивать подробности вчерашней поездки в ЦК.
– За Вячеславом Михайловичем приехали где-то в четвертом часу на двух машинах, – говорит Сарра Михайловна, – в одной было трое, среди них– врач, в другой – двое. Поставили машины на дороге у дачи, а я как раз там была. Вижу: черные машины с антеннами. «Вы не к нам?» – спрашиваю. Ничего не говорят. Я тогда пошла домой. Смотрю, двое идут к нашей даче. Поняли, что я отсюда, улыбаются, заходят: «Мы к Вячеславу Михайловичу». – «Сейчас, он одевается наверху». Таня ему там помогала.
– Мы ему серый костюм нагладили, серый галстук, шляпу надел, – говорит Таня. – Он даже не спал днем.
– А Черненко тоже был в костюме и при галстуке? – спрашиваю, чтоб разговорить Молотова.
– Конечно, ну ему полагается.
– А эти, которые приехали, – говорит Сарра Михайловна, – сели и стали расхваливать Вячеслава Михайловича, какой он человек, как его любит, уважает весь народ. Один говорит: «Какая скромная обстановка!» Другой спрашивает: «Как любит в машине сидеть Вячеслав Михайлович – рядом с водителем или сзади, как он пойдет – с палочкой или без, можно ли по дороге включить ему „Маяк“?..» Мы поняли, что едет он на доброе дело, хотя они ничего не сказали. Это же охрана, видимо, они такие конспираторы! «Если что, у нас врач есть!» Но врач не понадобился. Вячеслав Михайлович, как всегда, в то же время спустился пить чай, предложил им, они с удовольствием согласились, потом поехали. Сначала одна машина, потом, не сразу, вторая. Мы с Таней стали даже богу молиться, не подметали пол, – чтоб все было хорошо! А уж когда привезли его назад, уже одна машина была, те же самые двое, выходят, радостные: «Поздравляем, Вячеслав Михайлович!» И нас поздравляют. Мы его обнимаем…
…Таня говорит, что когда Молотова вызывали при Брежневе после XXIV съезда по поводу заявления о восстановлении, сидела комиссия, 23 человека, дали ему почитать заключение, где были приведены такие факты и цифры о расстрелянных и репрессированных, о которых Молотов сказал, что и не слыхал. А сейчас принимал Черненко, и ни слова об этом.
– Все-таки Черненко молодец, – говорю я.
– Вот еще один поклонник Черненко, – улыбается Молотов. – А то, что мы перед войной провели эти репрессии, я считаю, мы правильно сделали.
…Молотов стоит на своем. И добился своего, не каясь, не написав никакой самоуничижающей статьи, о чем ему не раз говорили прежде.
08.06.1984

– Кагановича не восстановили. Я думаю, их восстановят. Маленков не приходит… Наверное, он считает, что я виноват в том, что их исключили…
– А партбилет вам вручили?
– Да, я уже взносы платил, – чувствуется, что эта новая, возвращенная забота доставляет ему большую радость.
– Вы уже за август должны, – напоминает Сарра Михайловна, о которой Молотов раньше говорил: «У нас она одна член партии!» – За июнь, июль заплатили, а теперь приедут и за август. Из райкома приезжают две женщины. Сказали, будут приезжать и информировать его о собраниях – ему ходить не обязательно. 12 июня они ему привезли партбилет. Зачем ему теперь это восстановление? – тихо говорит она мне. – Раньше надо было.
…Я записываю номер партийного билета Молотова – нового. № 21057968. Стаж с 1906 года.
– В связи с вашим восстановлением французы опубликовали карикатуру: нарисованы вы и Черненко и написано: «Черненко готовит себе преемника». Издеваются над возрастом. Пишут, что он пригласил вас к себе, чтобы узнать секрет долголетия.
– Черненко теперь получил некоторую популярность, – говорит Молотов.
01.08.1984

– Я не знаю ни одного человека – крепкого, знающего, квалифицированного марксиста, я не знаю таких. Есть преданные люди, немало людей преданных, но правильное, большевистское, ленинское, марксистское направление не выдерживают. У того же Черненко – поворочено несоответствие с марксизмом. А он теперь возглавляет теоретическую работу.
– Все практики, в основном.
– Практики, да. И я тоже практик. Я пожил около Сталина, около Ленина даже, и мне совестно, если набок куда-нибудь завернут… Поэтому боюсь что-нибудь такое пустить в общее пользование.
15.11.1984

«Этот год еще проживем»

…Сегодня Новый год.
Один из гостей достал фотоаппарат и хочет сфотографировать Молотова за столом. Тот отказывается.
– Ну почему, Вячеслав Михайлович?
– Почему, почему… Не хочу я в пьяном виде сниматься.
– А кто пьян?
– Я, например. Я за собой не могу следить, и можно выбрать такой момент, что потом будешь всю остальную жизнь плеваться.
Но тут же Молотов почувствовал, что переборщил с таким наговором на себя и стал шутить то со своим зятем Алексеем Дмитриевичем Никоновым, то с одним из гостей:
– Вам не холодно, Георгий Борисович? По-моему холодно. Там, наверное, есть еще бутылочка…
Когда гости стали прощаться и пожелали здоровья хозяину, он сказал:
– Будем стараться. Этот год еще проживем.
01.01.1985

…Завтра Молотову – 95 лет, и его приехали поздравить ветераны крейсера «Молотов» – с разных концов страны.
– Все «молотовцы», все ветераны пронесли ваше имя достойно, с честью, завоевывая великую Победу, – сказал один из моряков, Е. Стругов. – 19 августа 1947 года на нашем корабле был товарищ Сталин. В 5 утра мы взяли его в Ялте, а в 19 часов в Сочи его встречал на катере Вячеслав Михайлович. И только поднялся на трап, чтоб взойти на корабль, где написано «Молотов», Сталин спускается вниз и его по плечу: «Успеешь побывать на своем тезке!» И вы вернулись. Так что вы были только на трапе этого корабля. Помните?
– Было, было. Кто-то из нас двоих должен был быть на земле.
– Преемником крейсера «Молотов» сейчас стал ракетный крейсер «Слава». Вас же Славой зовут, так что все тоже самое, как Скрябин и Рябин! Все традиции крейсера «Молотов» продолжаются на «Славе»!
08.03.1985

…Сегодня Молотову – 95. День погожий, как и вчера, шесть градусов мороза. Я подошел к даче около 11 часов. Постоял у крыльца – тишина. Подумал – что никого еще нет. Однако, когда вошел в дом, увидел, что в гостиной на диване сидит Молотов, напротив него – В. П. Мжаванадзе, а между ними на столе, на краю, бутылка вина и две рюмочки. Тут же появилась третья рюмка.
Гостей пришло человек двадцать пять, не меньше. Когда юбиляр устал от тостов и отправился отдыхать, мы с Артемом Федоровичем Сергеевым и Владимиром Ивановичем Тевосяном пошли на дачу к Артему – это рядом.
Прошел час, Молотов уже, наверное, встал, и мы к нему вернулись. У молотовской дачи встретили внука Хрущева – Никиту и тоже Сергеевича. Высокий парень с веселым лицом, в синей спортивной куртке со значком «Нет ядерной войне!».
Оказывается, он принес Молотову западногерманскую газету со статьей, в которой говорилось, что Молотов – самый большой сталинист, даже больше, чем Сталин.
Пили чай с Молотовым, а потом пошли с ним гулять по поселку. А. Сергеев спросил:
– Почему почти все из приближенных к Ленину попали потом в оппозиции?
– Потому что они оказались неподготовленными к новым вопросам, – ответил Молотов.
– Я вспомнил, как однажды, несколько лет назад, к Молотову подошли рабочие и спросили, почему его исключили из партии?
– Сам удивляюсь, – ответил Молотов. – Ленин от меня не отказывался. Сталин тоже не отказывался… То, что я вне партии, это, конечно, абсурд, – добавил он мне.
– Брежнев, когда пришел к власти, тоже всех разогнал, – говорит Мжаванадзе, – Шелепина, Шелеста, Мазурова, Воронова, Полянского, Подгорного… Так же было все.
…Потом мы беседовали вдвоем. Молотов стал быстрее утомляться, и я стараюсь пораньше уйти. Но чувствуется, ему хочется поговорить. Посмотрел задумчиво в окно.
– Он ко мне хорошо относился.
– Кто? – спрашиваю.
– Ленин.
09.03.1985

– В журнале «Огонек», № 6 за 1955 год я нашел две записки Ленина к вам. Он пишет из Костина, под Москвой, где отдыхал в декабре 1921 года.

«Т. Молотов!
Уезжаю сегодня.
Несмотря на уменьшение мной порции работы и увеличение порции отдыха за последние дни, бессоница чертовски усилилась. Боюсь, не смогу докладывать ни на партконференции, ни на съезде советов.
Перешлите членам Политбюро для осведомления их на всякий случай.
Ленин».

А почему он не в Горки поехал, а в Костино, недалеко от Болшева, где был совхоз ВЧК?
– Ну Дзержинский, видимо, знал, куда ехать. Там охрана лучше была От покушений. Чтоб не попасть в такое положение. Каплан-то стреляла в него, попала, такая сволочь.
– И вторую записку он вам пишет через несколько дней:

«Т. Молотов!
Если я буду вам нужен, очень прошу не стесняясь вызвать. Есть телефон (знают и телефонистки коммутатора III этажа и Фотиева). Можно послать бумаги через Фотиеву, МОГУ ВПОЛНЕ И ПРИЕХАТЬ: я езжу охотно, это менее часа
Ленин».

– Правильно. Он, конечно, готов… Я не приезжал к Ленину в какое-нибудь неурочное время, только по деловым вопросам, ну и когда он приглашал к себе на чай…
09.03.1986

…Когда Молотова восстановили в партии, он стал физически сдавать. Много лет он ждал, писал заявления на каждый съезд партии, а когда ожидаемое свершилось, организм расслабился. Хуже слышит, часто переспрашивает, отвечает еще более кратко, чем прежде, однако, ясность суждений сохранилась… Кое-что стал забывать. Спросил, когда умер Сталин.
Таня, домработница, рассказала: ему приснилось, что он в Монголии. Проснулся, говорит: «Не будем выходить, мы же в дороге».
Но – по-прежнему дает четкие характеристики событиям и людям.
Вот он показался в коридоре в голубой домашней рубахе навыпуск. Идет медленно, клонясь вправо. Было воспаление легких. Вчера выписали из больницы. Угасает Молотов… Один из сильных мира сего, из тех, кто вершил судьбы людей и мировой политики. Воистину не каждый деятель, даже такого ранга, удостоился, чтобы его именем были названы государственные границы…
– Как говорится, хвастаться нечем. А так, более-менее, нормально, – улыбается он.
02.08.1985, 04.10.1985, 01.01.1986

Сидит за столом, уронил на пол салфетку, пытается достать сам, не может, но не любит, чтоб помогали.
Говорит об экономике, о том, как предлагал вложить деньги в русские земли, а Хрущев назвал его догматиком.
– Догматик – потому что читаю книги, – говорит Молотов. – Борьба продолжается в других формах, но она идет, упорная борьба. Ну, о чем говорят братья-писатели.
– Была встреча в Доме литераторов с Бережковым. Я с ним разговаривал, он сказал, что вы со Сталиным создали такие сложности для нашей дипломатии, закрыли, как он выразился, все лазейки в работе. С капиталистами теперь трудно иметь дело из-за того, что вы и Сталин вели такую жесткую политику.
– Это рассуждение, по-моему, очень поверхностное… Чтобы Сталин не понимал простых вещей в дипломатии – это чепуха…
Сталина топчут для того, чтобы подобраться к Ленину. А некоторые уже начинают и Ленина. Мол, Сталин его продолжатель, в каком смысле? В худшем. Ленин начал концлагеря, создал ЧК, а Сталин продолжил… Другого назовите!..
Ну, расскажи, еще о чем говорят? – в последнее время Молотов стал называть меня «на ты».
– О Горбачеве. О борьбе с алкоголизмом.
– Вы-выдвинулся человек. Вчера говорил по телевидению. По-моему, довольно хорошо… Думаю, что я с ним не встречался.
– Он молодой, с 1931 года. Вы уже были главой правительства, когда он родился.
– Конечно, я тоже был молодой. Самый молодой Предсовнаркома. Пришел ко мне японский посол и стал щупать у меня на руках мускулы – вот это, мол, да, такой молодой премьер-министр! И американец тоже, забываю его фамилию, из больших капиталистов…
У нас государство молодое. Не обойтись без личности. Конечно, не как Хрущев – без царя в голове. Без личности не обойтись. Но надо быть очень осторожным. Особенно сейчас.
А насчет алкоголизма – это дело мы слишком запустили, поправлять его очень трудно, а необходимо… Крестьянская страна, правый уклон преобладает. Социализм многим не нравится…
Почему пьет народ? Тут много истории, много и географии. Мы – северный район. Очень много пьют. Никогда так не пили. Богаче стали – раз. Более нервные – два. Наркотики нужны. Раньше пили меньше.
А что читаете? Вот в «Новом мире» я читал недавно один рассказ, написан под народный язык, некоторые слова просто непонятны, много местных выражений, это не украшает, герои говорят не на русском языке, а на смешанном. Другое дело, когда это у Шолохова, он это мастерски применяет и в меру, не злоупотребляет этим, не коверкает русский язык, а украшает его! А тут диалекты вползают в литературу.
А Пикуля читали? «У последней черты»? Я этот период хорошо помню. По-моему, неплохо написано. Интересный роман. И он живо пишет.
– А вам самому поработать удается немного? – спрашиваю.
– Не могу. Хочу, и очень трудно дается. Очень трудно. Утомляемость, – говорит Молотов.
– Малашкин жалуется, что напишет и забывает…
– Я тоже забываю, но многое и помню. Не могу спокойно работать. Быстро ослабевает голова. Начну думать – не получается. Больше остановок, чем писания. Две страницы пишу, три вычеркиваю, – шутит он.
– А если в старом материале хотите что-то поправить, получается?
– Это да. Но боюсь, что упущу важную мысль… Понемногу все-таки работать могу. Хочется, чтоб какой-то итог был. А то живу слишком долго… Нет, по-настоящему я не могу работать уже. Начал несколько работ, три, по крайней мере, одна побольше, и надеялся, что сумею кончить, а теперь уже и надежды ослабели. Политическая тема. Во имя того, чего теперь нет…
Боюсь писать, потому что что-то напутаю, перепутаю… Не так все ясно, поэтому ничего не пишу. То, что написал, нельзя сказать, что забываю, но из того, что читал, многое забыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81