Сегодня здесь темно. Э
лектроснабжение в здании лоскутное: несколько систем сосуществуют в од
ном пространстве, контролируются разными щитами, часть работает от гене
ратора, часть нет. Соответственно, свет гаснет то в одних помещениях, то в
других. Где-то на верху лестницы чирикают птички, пытаясь перекричать пр
отивоугонную сигнализацию машин на стоянке.
Корпорация «Эпифит» арендует весь верхний этаж, хотя пока здесь обретае
тся один Рэнди. Он отпирает дверь ключом. Слава богу, кондиционер работае
т. Не зря они платят за отдельный генератор. Рэнди отключает сигнализаци
ю, идет к холодильнику и вынимает две литровые бутылки с водой. Его эмпири
ческое правило Ч после прогулки пить, пока не потянет в туалет. После это
го можно думать обо всем остальном.
Он так вспотел, что не может сесть и должен ходить, чтобы прохладный возду
х обтекал тело. Рэнди стряхивает капельки с бороды и совершает обход, выг
лядывая в окна и проверяя линии прямой видимости. Вытаскивает из-под оде
жды баллистический «набрюшник» и оставляет болтаться на ремне, чтобы ко
жа под ним могла дышать. В «набрюшнике» паспорт, девственная кредитная к
арточка, десять хрустящих стодолларовых купюр и дискета с 4096-битным ключо
м.
К северу он созерцает луга и укрепления форта Сантьяго, где трудятся фал
анги японских туристов, документируя свой отдых с тщательностью судебн
ых экспертов. Дальше река Пасиг, задыхающаяся под плавучим сором. Потом р
астущий район Киапо, высокие жилые дома и офисные здания, расцвеченные л
оготипами фирм и утыканные спутниковыми тарелками.
Останавливаться по-прежнему не хочется. Рэнди обходит офис по часовой ст
релке. Интрамурос опоясан кольцом зелени Ч бывшим рвом. По его западном
у краю Рэнди только что шел. Восточный край усеян громоздкими неоклассич
ескими зданиями министерств. Управление связи и телекоммуникаций Ч на
повороте реки Пасиг, отсюда расходятся радиусами три моста в Киапо. За вы
сотными зданиями Киапо и соседним районом Сан-Мигуэль Ч чересполосица
крупных учреждений: вокзал, старая тюрьма, несколько университетов и пре
зидентский дворец Малаканьян выше по течению.
С этой стороны реки на первом плане Интрамурос (церкви в окружении сонно
й зелени), на втором Ч правительственные учреждения, колледжи и универс
итеты, а дальше, в низине, затянутый дымкой город. Дальше на юг Ч деловой р
айон Макати, в его центре Ч площадь на пересечении шоссе, которому втори
т такой же перекресток еще южнее, перед аэропортом. За Макати Ч изумрудн
ый город больших, окруженных газонами домов, здесь живут послы и президе
нты компаний. Продолжая обход, Рэнди видит набережную и бульвар Рохаса, о
бсаженный высокими пальмами. Манильская бухта забита кораблями, их корп
уса Ч как бревна в боковом ограждении. Западнее Ч грузовой порт, ровные
ряды складов на осушенной территории, плоской и неестественной, как кусо
к ДСП.
За кранами едва различим гористый силуэт полуострова Батаан. Если двига
ться взглядом по его гребню, вдоль тропы, которой шли в 42-м японцы, можно уви
деть нашлепку за южным концом. Это, должно быть, остров Коррехидор. Рэнди в
идит его впервые: сегодня на удивление чистый воздух.
В расплавленном мозгу всплывают обрывки исторических сведений. Галеон
из Акапулько. Сигнальный огонь на Коррехидоре.
Он звонит Ави на мобильный. Ави, где-то в мире, отвечает. Судя по звукам, он в
такси, в одной из тех стран, где водители до сих пор сигналят сколько душе
угодно.
Ч Что у тебя?
Ч Линии прямой видимости, Ч говорит Рэнди.
Ч Фу-ух! Ч выдыхает Ави, как будто ему залепили мячом в живот. Ч Вычислил.


ГУАДАЛКАНАЛ

Тела рейдеров морской пехоты уже не расправляются под напором крови и во
здуха. Вес снаряжения вплющивает их в песок, усилившийся прибой заметает
илом, кометные хвосты крови расплываются в море красными ковровыми доро
жками для акул. Лишь одна из них Ч исполинская ящерица, но все они одинако
вой обтекаемой формы: утолщенные посередине, суживающиеся к концам.
Небольшой конвой японских катеров движется проливом, таща баржи с припа
сами, упакованными в стальные бочки. Сейчас Шафто и его взвод должны по пл
ану поливать их из минометов. Потом американские самолеты накрыли бы кат
ера огнем, японцы сбросили бы бочки в море, надеясь, что их прибьет волнами
к Гуадалканалу, и драпанули.
Бобби Шафто отвоевался, не в первый и вряд ли в последний раз. Он обходит в
звод. Волны бьют в колени, растекаются волшебным ковром пены и раститель
ного вещества, скользящим по песку, так что кажется, будто почва убегает и
з-под ног. Шафто каждую минуту беспричинно оборачивается и плюхается на
задницу.
Наконец он добирается до мертвого санитара и снимает с него все, помечен
ное красным крестом, поворачивается спиной к японскому конвою и смотрит
на береговой склон. С тем же успехом он мог бы смотреть на гору Эверест из
нижнего альплагеря. Шафто решает одолевать подъем на четвереньках. Волн
ы то и дело догоняют его сзади, сладострастно пробегают между ног и плещу
т в лицо. Это приятно, к тому же помогает не рухнуть ничком и не уснуть прям
о здесь, в зоне прилива.
Следующие несколько дней Ч стопка замусоленных, выцветших черно-белых
фото, тасуемых снова и снова: пляж под водой, положение тел отмечено стояч
ими волнами. Берег пуст. Берег снова под водой. Берег в черных буграх, как л
омоть домашней булки с изюмом, какую пекла бабушка Шафто. Пузырек с морфи
ем наполовину занесен песком. Маленькие черные люди, по большей части го
лые, идут по пляжу, обшаривая трупы.
Эй, погодите! Шафто снова на ногах, сжимает «спрингфилд». Джунгли не хотят
его отпускать; пока он лежал, ползучие плети успели обвить ноги. Когда он в
стает, таща за собой побеги, словно серпантин на торжественной встрече в
етерана, солнце заливает его сиропом рвотного корня. Земля устремляется
навстречу. Он разворачивается в падении, видит здоровенного мужика с вин
товкой и плюхается мордой в сырой песок. В голове ревет прибой; студийная
аудитория ангелов, которые по собственному опыту способны оценить хоро
шую смерть, рукоплещет стоя.
Маленькие руки перекатывают его на спину. Один глаз напрочь залеплен пес
ком. Шафто смотрит вторым, видит над собой верзилу с винтовкой через плеч
о. У верзилы рыжая борода, так что вряд ли это японец. Но кто тогда?
Он щупает, как врач, и молится, как священник. Даже на латыни. Седые волосы с
острижены почти под ноль, так что просвечивает загорелая кожа. Шафто огл
ядывает одежду, ища форменные нашивки. Надеется увидеть «Semper Fidelis», но вместо
этого читает «Societas Eruditorum» и «Ignoti et quasi occulti».
Ч Игноти эт... что за херня? Ч спрашивает он.
Ч Скрытые и как бы сокровенные Ч примерно так, Ч отвечает Рыжий. У него
странный акцент, отчасти австралийский, отчасти немецкий. В свою очередь
изучает нашивки Шафто. Ч Что такое рейдер МПФ? Что-то новенькое?
Ч Тот же морпех, только еще хлеще, Ч говорит Шафто. Отчасти это бравада. О
днако фраза переполнена иронией, как одежда Шафто Ч песком, потому что в
данный исторический момент морпех Ч не просто лихой малый. Это лихой ма
лый у черта на рогах (Гуадалканал), без еды и оружия (по милости, это вам любо
й морпех скажет, генерала Макартура, язви его в душу), использующий любые п
одручные средства, половину времени дурной от болезней и лекарств, призв
анных эти болезни побеждать. И в любом из этих смыслов рейдер морской пех
оты (как говорит Шафто) Ч тот же морпех, только хлеще.
Ч Ты вроде десантника, что ли? Ч спрашивает Шафто, перебивая бормотания
Рыжего.
Ч Нет. Я живу в горах.
Ч Да? И что ты там делаешь, Рыжий?
Ч Наблюдаю. И говорю по рации шифром. Ч Снова начинает бормотать.
Ч С кем ты говоришь, Рыжий?
Ч Сейчас по-латыни или по рации шифром?
Ч И то, и другое, наверное.
Ч По рации шифром Ч с нашими.
Ч С кем с нашими?
Ч Долго объяснять. Если выживешь, может, познакомлю с кем-нибудь из них.
Ч А сейчас по латыни?
Ч С Богом, Ч говорит Рыжий. Ч Соборую тебя, на случай, если не выживешь.
Тут Шафто вспоминает про остальных и почему хотел встать.
Ч Эй! Эй! Ч Силится приподняться, понимает, что это невозможно, пробует и
звернуться. Ч Эти сволочи грабят трупы.
Взгляд не фокусируется. Приходится выковыривать из глаза песок.
Вообще-то все прекрасно фокусируется. То, что казалось ему стальными боч
ками, стальные бочки и есть. Туземцы выкапывают их из песка руками, по-соба
чьи, и катят в джунгли.
Шафто отключается.
Когда он приходит в сознание, на берегу ряд крестов Ч палок, связанных ли
анами, опутанных цветами. Рыжий заколачивает их прикладом. Стальных боче
к на берегу нет, туземцев почти тоже. Шафто нужен морфий. Он говорит об это
м Рыжему.
Ч Если ты считаешь, что тебе нужен морфий, просто подожди. Ч Рыжий броса
ет винтовку туземцу, подходит к Шафто и взваливает его себе на спину. Шафт
о кричит от боли. Над головой проносятся несколько японских истребителе
й Ч «Зеро».
Ч Меня зовут Енох Роот, Ч говорит Рыжий. Ч Можешь звать меня «брат».

ГАЛЕОН

Как-то утром Рэнди поднимается рано, долго мокнет под горячим душем, пото
м встает перед зеркалом и зверски сбривает бороду. Он раздумывал, не пору
чить ли эту работу специалисту Ч парикмахеру в гостиничном холле, но се
йчас его лицо откроется взглядам впервые за десять лет, и Рэнди хочет пер
вым увидеть результат. Сердце бешено стучит, отчасти от первобытного стр
аха перед лезвием, отчасти от предвкушения. Похоже на сцену из какого-ниб
удь слезливого старого фильма, где пациенту наконец снимают с лица бинты
и протягивают зеркало.
Первое впечатление Ч сильнейшее дежа-вю, как будто последних десяти лет
не было и сейчас их придется переживать заново.
Потом Рэнди замечает, что его лицо изменилось с тех пор, как последний раз
дышало светом и воздухом. Странно: перемены не то чтобы к худшему. Рэнди ни
когда не считал себя красавцем и никогда особо не убивался. Однако сочащ
ееся кровью лицо в зеркале гораздо симпатичнее того, что десять лет наза
д скрыла щетина. Похоже на взрослое.

Неделю назад они с Ави выложили свой план высокопоставленным чиновника
м УСТ Ч Управления связи и телекоммуникаций. УСТ Ч общее название, кото
рое бизнесмены лепят, как желтую бумажку для заметок, на любое правитель
ственное учреждение, ведающее подобными вопросами в стране, куда их зане
сло на этой неделе. На Филиппинах оно на самом деле зовется как-то иначе.
Американцы вытащили Филиппины в двадцатый век (во всяком случае, помогли
им туда выбраться) и выстроили аппарат центрального правительства. Интр
амурос, мертвое сердце Манилы, окружено кольцом неоклассических зданий,
примерно как в округе Колумбия. В одном из них, на южном берегу реки Пасиг,
размещается УСТ.
Рэнди и Ави приезжают с большим запасом, потому что Рэнди, зная про маниль
ские пробки, заложил целый час на двухмильную поездку на такси. Однако ул
ицы оказались на удивление свободны, и теперь у них лишних двадцать мину
т. Они огибают здание и выходят к реке. Ави проверяет, на прямой ли видимос
ти здание корпорации «Эпифит». Рэнди уже это проверил и просто стоит, скр
естив руки и глядя на реку. Она от берега до берега забита плавучим сором.
Это частью что-то растительное, но в основном Ч старые матрасы, подушки, к
уски пластмассы и пенопласта. Больше всего ярких полиэтиленовых пакето
в. У воды консистенция рвотных масс.
Ави морщит нос.
Ч Что это?
Рэнди принюхивается и чувствует, помимо прочего, вонь горящего полиэтил
ена. Он указывает рукой вниз по течению.
Ч По ту сторону форта Сантьяго живут сквоттеры, Ч объясняет он. Ч Они в
ылавливают пакеты из реки и жгут вместо дров.
Ч Я был в Мехико две недели назад, Ч говорит Ави. Ч Там полиэтиленовые л
еса!
Ч Это как?
Ч Ветер несет из города полиэтиленовые пакеты, и они оседают на ветках, с
плошь. Деревья умирают, потому что к листьям не попадают воздух и свет. Так
и продолжают стоять в трепещущем разноцветном полиэтилене.
Рэнди скидывает блейзер, засучивает рукава. Ави словно не замечает жары.

Ч Значит, это форт Сантьяго. Ч говорит он и направляется к стене.
Ч Ты о нем слышал? Ч Рэнди вздыхает. Воздух такой горячий, что выходит из
легких охлажденным на несколько градусов.
Ч Он есть на видео. Ч Ави помахивает кассетой.
Ч Ах да.
Вскоре они перед входом в форт. По обеим сторонам Ч высеченные из вулкан
ического туфа стражники, испанцы с алебардами, в пышных штанах до колен и
конкистадорских шлемах. Они стоят здесь скоро полтысячелетия, сотни тыс
яч тропических ливней отполировали до блеска каменные тела.
Ави интересует более короткий исторический интервал. Последняя война и
зуродовала стражников куда сильнее времени и погоды. Он вкладывает паль
цы в дырки от пуль, как апостол Фома. Потом отступает на шаг и начинает шеп
тать по-еврейски. Проходят два немца в сандалиях, с «хвостами» на затылке.

Ч У нас пять минут, Ч говорит Рэнди.
Ч Ладно. Потом вернемся.

В чем-то Чарлин права. Минут десять-пятнадцать после бритья кровь сочитс
я из невидимых, безболезненных порезов у Рэнди на шее и на щеках. Мгновени
я назад эта кровь прокачивалась через желудочки его сердца или циркулир
овала в той части мозга, которая превращает Рэнди в разумное существо. Те
перь выступила наружу, и ее можно стереть ладонью. Граница между Рэнди и в
нешней средой уничтожена.
Он вынимает большой тюбик сильнейшего солнцезащитного крема, мажет лиц
о, руки, шею и то место на макушке, где волосы начинают редеть. Потом надева
ет хлопчатобумажные брюки, мокасы, свободную рубашку и «набрюшник» с джи
-пи-эской и парой других необходимых вещей, вроде рулончика туалетной бу
маги и одноразового фотоаппарата, спускается в холл и бросает ключи на с
тойку. Служащие узнают его только со второго взгляда и расплываются в ул
ыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68