https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkalo-shkaf/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Шалмуназар, разумеется, понимал – недаром его удостоили профессорского звания! Глаза его зажглись лихорадочным блеском, и он огляделся вокруг в поисках котла.
– Этот подойдет, – я показал на серебряное ведерко. – К сожалению, нет нагара, но и с патиной не так-то просто справиться. Идите к ней, дружище, и предложите почистить этот сосуд. Гарантирую, вы тут же станете ее избранником! А мне не забудьте прислать девушек – столько, сколько поместится на дельфиньей спине.
Благодарно улыбнувшись, Бенц Фиат ринулся в толпу поклонников, окружавших Шандру. Я задумчиво ел взбитые сливки и прикидывал риск. С одной стороны, Шандра была крепкой девушкой и весила не меньше Шалмуназара; с другой – он все-таки мужчина! Я решил, что челюсть она ему не сломает-в крайнем случае вывихнет. Но если удар придется в нос… нос такая хрупкая конструкция… Впрочем, восстановить его нет проблем, и я был готов профинансировать лечение, если Шалмуназару понадобятся услуги хирурга.
Испуганный вопль и плеск воды прервали мои раздумья. Бенц Фиат барахтался под дельфином, парочка на дельфиньей спине взирала на ихтиолога с явной насмешкой, а гости – те, что еще держались на ногах, – корчились от хохота. Шандра, растолкав их, устремилась ко мне. Глаза ее пылали праведным гневом.
– Грэм! Послушай, Грэм! Ты знаешь, что сказал мне этот пьяный тип? – Ее рука устремилась в сторону бассейна, где бултыхался сексоихтиолог. – Ты знаешь, что он предложил?
Отставив вазочку со сливками, я грозно нахмурился.
– Надеюсь, принцесса, он не хотел тебя соблазнить? Не то я брошу его на корм акулам!
– Нет, но…
Я нежно обхватил ее за талию.
– Все остальное – пустяк и недостойные шутки, сыгранные с нашей благородной доверчивостью. Во всем виновато вино. Эти игристые вина – коварный напиток, девочка. Вроде бы стоишь на ногах, а язык мелет всякую чепуху… – Я обнял ее покрепче. – Кстати, не пора ли нам проведать дельфинов? Я узнал о них очень интересные подробности. Например, о спине – она такая теплая и широкая… и так приятно подпрыгивать и качаться на ней среди волн, в темном и тихом океане, под яркими звездами… Но, разумеется, не в одиночку. Ты готова? Она была всегда готова, и мы вслед за другими парочками направились к морю.

ГЛАВА 20

Сознаюсь, не всякий прием кончался такой мажорной нотой; бывало, и я играл роль дичи, а не охотника. В фигуральном смысле, разумеется; на Солярисе слишком ценят жизнь, чтоб отнимать ее у любых теплокровных созданий – кроме, быть может, китов. Соляриты питают стойкое отвращение к насилию, и даже среди гидроидов, самого низшего класса, никто не подымет на сотоварища нейрохлыст, гарпун или мачете. Эти смертоносные вещи существуют, но их предназначение – работа; хлысты – чтоб отгонять китов на убой, гарпуны – чтоб бить крупную рыбу, мачете – чтоб заготавливать водоросли. Но при всем своем миролюбии обитатели Соляриса не отвергают агрессивных человеческих инстинктов, направляя их в иные сферы, нежели смертоубийство. В какие, спросите вы? Ну, например, в область нормальной торговой конкуренции, где хомо хомини все еще люпус эст1. И настолько люпус, что временами от конкурентов не остается ни костей, ни требухи! Другая область – спорт, но не его контактные разновидности вроде бокса, борьбы и футбола, а состязания пловцов, гребцов или яхтсменов, гонки на дельфинах и довольно опасные сафари в подводных джунглях, населенных кальмарами. Третья и самая важная сфера, доступная всем и каждому, а не одним лишь спортсменам и бизнесменам, – любовь.
Выше я не раз рассуждал об этой материи и даже пришел к заключению, что мой персональный Рай наполнен любовью, как трюмы “Цирцеи” – отменным товаром. Для меня любовь – возвышенное чувство, но в понимании соляритов она была более плотской и приземленной; они склонялись к примату физиологии над духовностью и превращали ее в игру, в своеобразную охоту, где один догонял, а другой убегал – вернее, делал вид, что убегает. Правила этой игры определяли обычаи, традиции и брачный кодекс, весьма расплывчатый и либеральный. В соответствии с ним на Солярисе практиковалось множество видов брака, моногамного, полигамного, полиандрического и группового, так что супружеская верность была крайне растяжимым понятием. Во всяком случае, никто не почитал за грех “качаться на спине дельфина” с чужим супругом или супругой; ну а что до гидроидов, так те жили не семьями, а просто стаями.
Во время моих предыдущих визитов на Солярис эти пикантные подробности меня не тяготили, так как – к великому счастью! – я пребывал в холостом состоянии и мог откликнуться на любую заявку. Но теперь – тоже к великому счастью – я был женат, а это накладывало на меня двойные обязательства: мне полагалось защищать Шандру от настойчивых поклонников и не пасть самому жертвой поклонниц. А это было нелегкой задачей! Они летели ко мне, как мотыльки на свет фонаря, как пчелки к блюдцу с медом; конечно, не ради моих прекрасных глаз, а исключительно из тщеславия. Ведь я был великим Торговцем со Звезд – вдобавок увенчанным орденом Великого Кальмара!
Через пару циклов после банкета в Эмберли мы рискнули принять еще одно приглашение – в Маув, крохотную республику на трех островах, самый большой из которых был размером с Таити. Этот прием устраивали местные политики и социологи, и хоть меня не наградили ни орденами, ни дипломами, кухня, должен признаться, у них оказалась отменной – особенно моллюски под острым соусом. Стол был накрыт на арене овального амфитеатра, ступенями тянувшегося вверх, к просторной галерее, убранной статуями, мозаичными панно и неизменными пальмами. С внешней ее стороны было несколько балконов с широкими парапетами, небольших, увитых зеленью и укромных, как позабытые беседки в одичавшем парке. Но я не думаю, что кто-то о них забыл; эти таинственные балкончики являлись, вероятно, альтернативой дельфиньим спинам из Эмберли. Во всяком случае, стоявшие там кушетки были весьма просторными, а подушки на них – соблазнительно мягкими. Отведав моллюсков, я ускользнул на галерею, дабы насладиться в одиночестве сигарой и не травить гостей – на Солярисе ввиду скромности земельных угодий не культивируют табак и, следовательно, не курят. У меня был запас отличных сигар с Панджеба; они почти не уступают гаванским, которые теперь не экспортируются, а производятся малыми партиями лишь для семейства Кастро Рус, потомственных кубинских графов. Пять или шесть тысячелетий тому назад, остановившись на Земле, я посетил их резиденцию и удостоился высокой чести:
Резного палисандрового ящичка с сотней отличных сигар. Говорят, такие курил их легендарный пращур, основатель кубинского графства – или в тот далекий век, которых даже мне не вспомнить, оно называлось иначе?.. Но я опять отвлекся.
Словом, я раскурил сигару, вышел на балкон, присел на парапет и залюбовался сказочными крас-, ками заката. Чудилось, что где-то за морем, за горизонтом, развели гигантский костер; протуберанцы огня тянулись к зениту, обнимали западный небосклон, и редкие звезды были как бы мошками, улетевшими в страхе из пламенного горна, из породившей их жаркой купели. Посасывая сигару, я следил за небесным пожарищем и за мошками-беглянками, разглядывал их и вспоминал их названия, пока одна из мошек не приземлилась рядом со мной. На ней был алый жакет, перехваченный багряным поясом, и брючки того же цвета – а больше, я полагаю, ничего. Жакет и брючки обтягивали плоть с откровенным вызовом и оттопыривались там, где надо, но никаких следов иных одежд под ними я не замечал. Лицо у нее было узким, брови – тонкими, ноздри – розовыми и трепещущими, волосы – длинными и шелковистыми, скорее темными, чем светлыми; в глазах мерцали огоньки – как у пантеры, подстерегающей добычу. Звали эту мошку Ниссан Лада Виритрильбия, доктор социологии из Красного клана.
И как только она меня выследила на этом укромном балкончике?!
– Капитан Френч? – Голос у нее был низкий, мягкий, мурлыкающий. Один такой голос может свести мужчину с ума, не говоря уж об остальном – о том, что оттопыривалось под брючками и жакетом.
Затянувшись сигарой, я выпустил струйку дыма и поклонился.
– Он самый, миледи. Доктор гонорис кауза, Друг Границы, Торговец со Звезд и прочая и прочая. Еще, если не ошибаюсь, носитель ордена Великого Кальмара. Она хихикнула.
– Вас не упрекнешь в излишней скромности, достойный сэр. И вы, наверно, не сомневаетесь, что признаны нести культуру и прогресс всем населенным мирам Галактики? Разумеется, за хорошее вознаграждение.
– Почему бы и нет? Ведь я – торговец. Если хотите более романтическое определение – авантюрист и искатель приключений.
Она придвинулась ко мне, и я ощутил едва заметный аромат, исходивший от ее волос и кожи. Ничего странного в том не было: Солярис – мир всевозможных запахов, большей частью приятных и тонких.
– Ваша жена тоже так считает? – промырлыка-ла доктор Ниссан.
– Считает? Что именно?
– Ну, что вы – великий культуртрегер?
– Об этом надо спросить у моей жены, – ответил я. – Леди Шандра – крупный специалист по капитану Френчу. Она ознакомилась с записями в моем компьютере, с сотней моих биографий и с мнением историков; она исследовала мою жизнь вдоль и поперек, день за днем, все двадцать с лишним тысячелетий. К тому же она знает живого Френча. Знает, что он ест и пьет, какую одежду носит и с какой ноги натягивает башмак, храпит ли во сне и о чем мечтает, укладываясь в постель.
– Ну, об этом нетрудно догадаться, – Ниссан снова хихикнула. – Мечты у всех мужчин одинаковы. Исполнив их, вы засыпаете, а ваша жена размышляет, какой вы великий человек и сколь благородна миссия, которой вы посвятили двадцать с лишним тысячелетий. Так, кажется, пишут в сотне ваших биографий? Но я им не верю, достойный сэр.
Она явно стремилась меня заинтриговать, в чем, без сомнения, преуспела. Я заметил, что губы у нее пухлые и алые и что каждое их движение напоминает поцелуй. Мне хотелось глядеть на них вечность.
Впрочем, я вполне владел собой и произнес недрогнувшим голосом:
– Если вы не верите моим биографам, значит, верите в нечто другое. Во что же? Она усмехнулась не без кокетства.
– В то, что вы и подобные вам стали огромным бедствием для человечества.
Одно ваше существование тормозит прогресс!
Я готов был простить эти слова ради губ, которые их произнесли. Что это меня так разбирает? – мелькнула мысль. Неужели моллюски и острый соус подействовали так возбуждающе?
– Ваш вердикт не столь уж оригинален, – заметил я. – Мне доводилось слышать и более суровые приговоры. Кто-то недоволен моим товаром, кто-то – ценами; одни проклинают меня за скупость, другие – за бессердечие, а теологи всех миров предали меня анафеме – за то, что я не согласен возить миссионеров без надлежащей компенсации. Но вы-то, прекрасная леди, не миссионер, а социолог! Вы-то должны соображать, как крутится экономический механизм и что в него капают для смазки!
Ее грудь под тонкой тканью жакета приподнялась, и я почувствовал, что мои губы пересохли. Нет, слишком острым был этот проклятый соус! Да и вино на Мауве крепковато…
– Деньги, товар, теология! Фи! – Ниссан изящно взмахнула ручкой, будто отметая все эти предметы разом. – Я имела в виду совсем другое! Технологический прогресс, распространение научных знаний… Кстати, вы знакомы с историей Шарда? Спейстрейдера, который продавал дубликатор массы?
– Разумеется, – ответил я, кивнув.
– Рокуэлл Шард и Макс Джонс купили чертежи на Аласторе с разрывом в несколько лет. Шард опередил Джонса, и тот направился к недавно колонизированным мирам, где сбыл дубликатор на тридцати шести планетах. Шарду достались Старые Миры и Земля; на Землю он прибыл сказочным богачом и спустил целое состояние меньше чем за год. Другие спейстрейдеры – вроде вас, почтенный сэр, – перекупили спецификации, разлетелись кто куда, и в результате все высокоразвитые планеты смогли приобрести прибор. Это заняло триста сорок семь лет, если верить историческим хроникам… Ну а теперь представим, что бы случилось, если б спейстрейдеров не было – ни Шарда, ни Джонса, ни вас, мой драгоценный Друг Границы, ни остальных великих Торговцев со Звезд. Что произошло бы с дубликатором?
– Ничего, – я пожал плечами. – Им пользовались бы на Аласторе, и, наверное, изобрели бы в других мирах, в двух или трех, спустя пару тысячелетий. Так что триста сорок семь лет – не такой уж большой срок. Моя сигара еще курилась, и пряный запах табака сражался с женским ароматом. Ниссан, будто желая пробить мою последнюю защиту, подступила ближе; теперь я мог, наклонив голову, коснуться губами ее волос. Ее жакетик чуть распахнулся под натиском упругих смуглых полусфер, и тонкая ткань обрисовала напрягшиеся соски. Интересно, какого они цвета? – подумал я. Бледно-розовые или коралловые? Коричневатые или совсем темные, как у барсумиек? Я чувствовал, что соглашусь на любой вариант, но неизвестность интриговала меня. Если жакет распахнется немного пошире…
– Три с половиной века! – воскликнула прелестный доктор, наступая на меня с горящими глазами. – Вы считаете это малым временем? Да эта’ информация распространилась бы вдвое быстрее без всякой помощи спейстрейдеров! Разве вы не согласны, что…
Если расстегнуть ее жакет или дернуть его чуть-чуть вниз… Ужаснувшись столь грешной идее, я мысленно дал себе по рукам, но это не помогло. Как я сейчас нуждался в чем-нибудь прохладительном – в проповедях аркона Жоффрея или в ведре холодной воды! Даже в двух. Если окатить из второго Ниссан, ее жакетик намокнет и станет совсем прозрачным…
Френчи, приятель!.. – возопил я в глубине своего сердца. О чем же ты думаешь, старая перечница! В твоем-то возрасте! И с такой женой, как Шандра! До нее рукой подать… стоит только выбраться на галерею и спуститься вниз… спуститься и увидеть, как она беседует с каким-нибудь профессором о силурийских водорослях или генезисе коралловых рифов… Шандра, милая Шандра!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51


А-П

П-Я