Но Рембо выражал себя только языком поэзии, и отказ от поэзии был отказом от языка, был актом самоубийственным. Первым шагом к гибели. Вторым был разрыв с Европой, с почвой, которая взрастила поэзию Рембо. Третьим - собственно смерть бывшего поэта, сама случайность которой кажется закономерностью и неизбежностью. Далее Рембо жить не мог, его путь был завершен, исчерпан.
Взрослый с детства, Рембо умер "разгневанным ребенком". Он очень рано постиг великие истины. Сначала он понял, что мир несовершенен, позже - что поэзии не дано справиться с этим несовершенством. Однако этих истин недостаточно для существования не только поэзии, не только человека, но и человечества. Рембо доказал это феноменом своей трагической судьбы.
1 Именно с этой точки зрения - а не в свете общеизвестной истины об "окрашенности" звуков речи. Физические свойства звуков, несомненно, вызывают более или менее определенные впечатления, не совпадающие вместе с тем с понятийным значением слова. Звуки звучат, поэтому есть музыка слов, и испокон веков поэзия, да и вообще словесное искусство было искусством звучащим, рисующим с помощью звука.
Если ограничиться только таким напоминанием, то "Гласные" Рембо поняты не будут. Не без оснований покажется, что Рембо "просто соригинальничал" (А. П. Журавлев. Звук и смысл. М., 1981, с. 129). Но он "соригинальничал" не "просто", а как поэт-"ясновидец".
2 Название дается в переводе Е. Витковского.

1 2 3 4 5 6 7