- Но говорить о других я не вправе. Не пытайтесь расспрашивать меня о заговоре или сообщниках, все равно ничего не скажу.
Неарс подошел к входной двери и отдал приказание кому-то снаружи, потом тихо сказал секретарю погибшего:
- И все же мы осмотрим место происшествия, только преступника поведем под конвоем.
Все понимали, что отправляться к морю на поиски призрака после признания убийцы - в высшей степени глупо.
Неарс, конечно, тоже был настроен скептически. Но он как сыщик считал своей обязанностью, образно говоря, перевернуть все до последнего камешка, не делая исключения и для надгробных камней. Ведь скалистый обрыв на берегу фактически был не чем иным, как своего рода могильной плитой над несчастным Гидеоном Уайзом.
Последним из дома вышел Неарс. Он запер дверь и последовал за остальными по тропинке, ведущей к скалам, но вдруг с удивлением заметил, что навстречу ему бежит Поттер.
- Там действительно что-то есть, сэр, - сказал он, и то были его первые слова за весь вечер. - Что-то вроде Уайза...
- Вы просто бредите! - только и смог вымолвить сыщик. - Прямо сборище сумасшедших!
- По-вашему, я мог не узнать хозяина? - на удивление резко возразил секретарь.
- Неужели и вас следует отнести к числу тех, кто, говоря словами Холкета, должен просто ненавидеть старика? - раздраженно осведомился Неарс.
- Возможно, - ответил Поттер. - Но так или иначе, я знал его достаточно хорошо и, можете поверить, видел именно Гидеона Уайза, будто окаменевшего в лунном свете.
Юноша указал рукой на расщелину в скалах, где и в самом деле белело нечто вроде лунного света или всплеска пены, который по мере приближения к нему принимал все более реальные очертания. За время разговора они подошли уже на добрую сотню шагов, но светлое пятно не двигалось, только стало напоминать статую, отлитую из серебра.
Поттер не скрывал, что напуган не меньше Генри Хорна.
Даже Неарс заметно побледнел и остановился. Да и видавший виды журналист не торопился подходить ближе без особой необходимости. Только отец Браун спокойно продвигался вперед обычной ковыляющей походкой, словно направлялся к привычному рекламному щиту, чтобы прочесть объявления.
- Вы единственный из нас, верящий в призраки, - обратился к священнику Бирн, - и почему-то совершенно не обеспокоены...
- Одно дело верить в привидения вообще, и совсем другое - поверить в конкретное привидение, - загадочно произнес отец Браун.
Репортер смутился и украдкой бросил взгляд в сторону обрывистого мыса, залитого холодным светом луны.
- Я не верил, пока не увидел своими глазами, - сказал журналист.
- А я, наоборот, верил до тех пор, пока не увидел, - задумчиво произнес отец Браун.
Священник двинулся дальше. Бирн стоял и наблюдал, как он тяжелым неторопливым шагом пересекает обширную пустошь, которая, постепенно поднимаясь, переходила в скалистый мыс. Местность напоминала пологий холм с отрезанной морем половиной. В мертвенном блеске луны трава походила на длинные седые волосы, зачесанные ветром в одну сторону.
Там, где скала, выветрившись, обнажила мел, словно сияющая тень, высилась непонятная бледная фигура.
Внезапно Генри Хорн, оставив позади охранников, обогнал отца Брауна и с пронзительным криком упал на колени перед привидением.
- Я во всем сознался! Зачем же являться нам? - воскликнул поэт. - Вы пришли сказать, что я убил вас?
- Я пришел сказать, что вы меня не убили, - ответил призрак и протянул руку.
Вскочив на ноги, Хорн снова вскрикнул, но уже совсем по-иному, так что все поняли - рука, коснувшаяся его, была вовсе не бестелесна.
Такого не испытывали даже много повидавшие сыщик и журналист. Что же произошло? От скалы постепенно отслаивались мелкие камешки и падали в расщелину. Часть из них задерживалась в широкой трещине. Так со временем вместо пропасти здесь образовалось нечто вроде уступа в форме карниза. Старик Уайз был еще достаточно крепок.
Он упал как раз на эту небольшую площадку и провел там страшные двадцать четыре часа, пытаясь выбраться наверх по скале, которая постоянно крошилась и осыпалась под ним, пока, наконец, не образовала некое подобие лестницы.
Это кое-как объясняло и описанный Хорном зрительный обман с белой волной, то появлявшейся, то исчезавшей и в конце концов застывшей на месте.
Таким образом, перед ними стоял собственной персоной Гидеон Уайз из плоти и крови, с седыми волосами и грубым лицом, в белой пропылившейся одежде. Правда, на сей раз старик был не столь груб, как обычно. Вероятно, миллионерам иногда полезно провести сутки на скалистом обрыве, всего в каких-то тридцати сантиметрах от вечности. Во всяком случае Уайз не только отказался обвинять Генри Хорна в преступлении, но и совершенно по-иному описал случившееся. Оказывается, его совсем не сбросили вниз, просто край скалы обвалился под его тяжестью, а Хорн даже пытался прийти ему на помощь.
- Там, на уступе, ниспосланном мне Провидением, я поклялся прощать своих врагов, - торжественно произнес Уайз. - И таить злобу на Хорна за подобный проступок было бы совсем непорядочно.
Молодому поэту, правда, все же пришлось удалиться в сопровождении полицейских. Но Неарс был уверен, что тот скоро выйдет на свободу, отделавшись в худшем случае легким наказанием. Ведь не так часто обвиняемый в убийстве имеет возможность пригласить в суд саму жертву в качестве свидетеля защиты.
Когда сыщик и его спутники двинулись в город по тропе вдоль обрывистого берега, Бирн неожиданно сказал:
- Очень необычный случай!
- Да, - согласился отец Браун. - Возможно, это вовсе не наше дело, но хотелось бы кое-что обсудить с вами. Давайте немного постоим здесь.
После недолгого раздумья журналист согласился.
- Значит, вы уже подозревали Хорна, когда сказали, что еще не каждый рассказал все, что знает? - поинтересовался он.
- Нет. Говоря так, я имел в виду неправдоподобно молчаливого мистера Поттера, секретаря преждевременно оплаканного Гидеона Уайза.
- Мне пришлось разговаривать с Поттером один-единственный раз, задумчиво произнес Бирн. - Он производил впечатление сумасшедшего, но кто бы мог подумать, что это - соучастник преступления? Поттер болтал какую-то чепуху о морозильнике.
- Да? Естественно, я предполагал, что он догадывался о многом, однако никогда и не помышлял обвинить его в причастности к убийству, - возразил отец Браун. - Меня больше интересует, достаточно ли силен Гидеон Уайз, чтобы выбраться из пропасти.
- Как прикажете вас понимать? - спросил удивленный репортер. Разумеется, старик Уайз выбрался наверх, он же только сейчас стоял перед нами.
Вместо ответа священник поинтересовался:
- А каково ваше мнение о Хорне?
- Понимаете, его, в сущности, даже нельзя назвать преступником, ответил Бирн. - Да Генри вовсе и не похож ни на одного из убийц, которых я видел. А у меня, поверьте, имеется некоторый опыт.
- А я, напротив, могу представить его лишь в подобном качестве, спокойно произнес отец Браун. - В преступниках вы разбираетесь лучше. Но есть одна категория людей, о которой я знаю столько, сколько не известно ни вам, ни даже Неарсу. Я часто сталкиваюсь с ними и до мелочей изучил их привычки.
- Другая категория людей? - повторил озадаченный журналист. - Какая же именно?
- Кающиеся, - просто ответил отец Браун.
- Я не совсем понял. Вы хотите сказать, что не поверили в преступление Генри Хорна?
- Не в преступление, а в раскаяние, - поправил журналиста священник. Мне приходилось слышать множество признаний, но сегодняшнее абсолютно не похоже на неподдельно искреннее. Оно чересчур романтично. Вспомните, как он говорил о клейме Каина! Прямо по книге. Поверьте мне, нынешние преступления слишком частны и прозаичны, чтобы быстро подыскивать им исторические параллели, пусть самые подходящие, Да и зачем Хорн так усердствовал, заявляя, что не предаст своих товарищей? Ведь этим он уже выдал их!
Отец Браун отвернулся от репортера и уставился в морскую даль.
- И все же непонятно, куда вы клоните, - воскликнул Бирн. - Стоит ли виться вокруг Хорна с какими-то подозрениями, если он прощен жертвой? Во всяком случае, он выпутался из дела об убийстве и теперь в полной безопасности.
Отец Браун резко, всем телом повернулся к собеседнику и в необъяснимом волнении схватил его за плащ.
- Вот именно! - воскликнул он. - Попробуйте уцепиться за это! Хорн в полной безопасности. Он вышел из воды сухим, но как раз поэтому в нем ключ ко всей загадке.
- Не понимаю, - тихо произнес совершенно сбитый с толку Бирн.
- Хорн наверняка замешан в данном деле как раз потому, что выкрутился из него. Вот и все объяснение.
- И притом очень вразумительное, - съязвил журналист.
Некоторое время оба стояли и молча глядели на море.
Потом отец Браун сказал с усмешкой:
- Тогда давайте вернемся к морозильнику. Первую ошибку вы допустили там, где ее и полагалось сделать большинству газетчиков и политиков. А все потому, что вы давно внушили себе: в современном мире богачам нечего бояться, кроме социализма. Однако это злодеяние не имеет никакого отношения к социалистам. Они служили преступникам ширмой.
- Да, но ведь убили сразу трех миллионеров, - запротестовал Бирн.
- О, нет! - перебил его отец Браун звонким голосом. - В том-то все и дело. Убиты не трое миллионеров, а двое.
Третий очень даже жив и здоров и притом навсегда избавился от грозившей ему опасности. Гэллап и Стейн припугнули упрямого старомодного скрягу Уайза: если тот не войдет в их синдикат, с ним разделаются, иными словами, "заморозят". Отсюда и разговор о морозильнике.
После некоторой паузы отец Браун продолжил:
- В современном мире существует движение социалистов, имеющее своих сторонников и противников. Но почему-то наша пресса не замечает еще одного движения, не менее современного и мощного. Его цель - монополии и объединение всевозможных предприятий в тресты. Это тоже своего рода революция, и она во многом похожа на любую другую. Стороны, сражающиеся в ней, не останавливаются даже перед убийством. Промышленные магнаты, словно средневековые владыки, заводят себе придворных, личную охрану, наемных убийц и платных агентов в стане противника. Генри Хорн был не кем иным, как рядовым шпионом старика Уайза в среде социалистов, одном из неприятельских лагерей. Правда, в нашем случае его использовали как орудие для борьбы с другим врагом - конкурентами, попытавшимися разорить Уайза за несговорчивость.
- И все же непонятно, как им могли воспользоваться, - вмешался журналист. - И для чего?
- Неужели вы еще не догадались? - раздраженно воскликнул отец Браун. Да ведь Хорн и Уайз обеспечили друг другу алиби!
Во взгляде Бирна еще чувствовалось сомнение, но на лице его начали появляться проблески догадки.
- Именно это я подразумевал, говоря, что они замешаны в происшедшем, так как ловко выпутались из всего. На первый взгляд они совершенно не причастны к двум другим убийствам - оба были на морском берегу! На самом же деле они, напротив, имеют прямое отношение к тем преступлениям, поскольку не могли участвовать в драме, которой вообще не было! Необычное алиби, и в этом его преимущество. Каждый поверит в искренность человека, сознающегося в убийстве или прощающего покушавшегося на его жизнь. И едва ли кому придет в голову, что никакого злодеяния на скалистом обрыве просто не было и одному не в чем каяться, а другому нечего прощать. Их не было в ту ночь здесь, на берегу. Хорн той ночью задушил в роще старого Гэллапа, в то время как Уайз убил в римской бане коротышку Стейна. Интересно, вы по-прежнему верите, что Уайз выбирался из пропасти?
- Нет... Но рассказ Хорна просто великолепен, - с сожалением произнес Бирн. - Вся история казалась такой убедительной!
- Даже чересчур, чтобы в нее поверить, - сказал отец Браун, покачав головой. - Как живо выглядели вскинувшиеся в лунном свете пенные брызги, превратившиеся затем в призрак. Словно в сказке! Да, Генри Хорн, конечно, негодяй и подлец, но не забывайте, что он к тому же еще и поэт.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26