Уточнив номер, я попросила к телефону пани Хансен.— А кто говорит?— Подруга.— Ваша фамилия?— Хмелевская, — непроизвольно назвалась я, растерявшись от нахрапистого тона.Что это значит? Алиция решилась на особые меры предосторожности?— По какому делу? — спросили на другом конце провода с той же беспардонностью. Терпение моё лопнуло.— Простите, но я бы хотела поговорить с пани Хансен, — ответила я — на всякий случай вежливо, но столь же нахраписто. — Извольте позвать её.— По какому делу вы хотите с нею говорить? Тут я уж завелась. Буду ещё всякому докладывать! Перебьётся!— Извините, но это я скажу не вам, а пани Хансен. Я вас знать не знаю. Окажите любезность, позовите её наконец, если она дома.— Пани Хансен к телефону не подойдёт. Зачем она вам нужна?Вот недоразвитый! И где только Алиция откопала такого? Бесполезно с ним спорить, может, Алиции вообще нет дома, а это, чего доброго, взломщик. Вот незадача, мне ведь позарез надо с ней переговорить, и как можно скорее. Я без слов повесила трубку, не нанималась же я пикироваться с этим нахалом. Что делать? Ехать к ней? Не испортить бы всю обедню… Мы ведь договаривались не показываться вместе. Ну не напали же на неё там бандиты, зачем бы они откликались, да ещё так глупо!Все больше беспокоясь, я решила позвонить её сестре — она жила в том же доме, этажом ниже, и могла что-то знать. Могла на крайний случай подняться наверх и проверить. Надо только поделикатней заинтересовать её ситуацией.— Добрый день, — как можно беззаботней прощебетала я. — Вы случайно не в курсе, что там происходит у Алиции? Никак не удаётся поговорить с ней по телефону, там вроде люди?..Трубка какое-то время безмолвствовала, а потом неожиданно разразилась странным каскадом звуков. Сестра Алиции плакала!— А вы ничего не знаете? — простонала она срывающимся голосом. — Вам уже никогда не удастся с нею поговорить. Алиции больше нет! Её убили! Сегодня ночью! Боже мой. Боже мой!..Алиции больше нет…Невозможно! Алиция мертва? Убита?.. Сегодня ночью! Господи милосердный!Трубка что-то бубнила, я её выпустила из рук и привалилась к стойке гардероба в «Европейском», всеми силами стараясь оградить своё сознание от страшной новости. Идиотская шутка, я не хочу, не согласна, я никогда не смирюсь с тем, что это правда!!!Алиция умерла… Сегодня ночью…Сегодня ночью она мне звонила. Наказывала что-то запомнить! Что-то важное! О чем-то просила!«…приходи посмотреть на меня перед выносом тела…» Какое-то время в моей голове непрерывно гудели эти слова — все равно как труба в Судный день. Абсурдная просьба наполнилась вдруг трагическим смыслом. Посмотреть на её тело перед выносом…Что это было, предчувствие или уверенность? Что она имела в виду? Чего-то хотела от меня, надо обязательно исполнить её просьбу! Она боялась сказать по телефону в открытую, рассчитывала на мою догадливость. Посмотреть на её тело… На тело?.. Перед выносом… Перед выносом! Она хотела, чтобы я как можно скорей оказалась в её квартире, сразу же после её смерти. Что-то у неё там дома есть… Надо непременно туда попасть! Но как?!Милиция уже там и, конечно, ни единой живой души не пропустит. Потом квартиру опечатают, впрочем, «потом» уже будет все равно, мне надо там быть до выноса тела! Значит, ещё сегодня. То есть уже сейчас. Что делать? Милиция…И правда, милиция!!!Я наконец вышла из ступора. Единственный человек, который может помочь, — это майор. Стоящий мужик, умница каких мало, всегда с пониманием относился ко всяким моим завихрениям. Прекрасно меня знает и может оказаться полезным…Необходимость срочно действовать слегка привела меня в чувство. Сейчас не до стрессов, оставлю их на потом… Я стала лихорадочно рыться в сумке и наконец выудила записную книжку, где был записан телефон Центрального управления.Без труда, с помощью невинной уловки мне удалось узнать, что майор сейчас не где-нибудь, а как раз в квартире Алиции. Я перезвонила туда и попросила его к телефону. Ясно, майор не из простачков, ему лапшу на уши не повесишь, ему придётся приоткрыть хотя бы часть правды, а там он, глядишь, и сам докопается.— Пан майор, — сказала я, — понимаю, что это противоречит всем вашим правилам, но заклинаю вас, позвольте мне к вам туда прийти! Алиция была ближайшей моей подругой и настойчиво просила меня об этом!— О чем она вас просила?— Просила, если неожиданно умрёт, чтобы я пришла на неё, мёртвую, посмотреть. Ещё у неё дома. Пан майор, Алиции я обязана как никому на этом свете! Я должна!.. Ходите там за мной по пятам, не спускайте с меня глаз, свяжите мне, наконец, руки, суньте в рот кляп, но позвольте прийти!!!— Вы с ней дружили? И давно её знаете?— Давно. Постойте, соображу… десять лет.— Хорошо, приходите, — помолчав, согласился майор.— Спасибо, через пять минут буду!Я нисколько не сомневалась, что майор сейчас автоматически включил меня в круг подозреваемых — вместе со всеми другими её знакомыми. Ясно, он согласился в надежде, что я сделаю или скажу что-то такое, что выведет его на след. Вдруг постараюсь спрятать или уничтожить какую-нибудь улику? А я рассчитывала на эту его надежду — и не прогадала. Пока ещё мне и самой было невдомёк, что там надо сделать и как себя повести.Не знаю, как я добралась от отеля «Европейский» до квартиры Алиции на Мокотове. Людей, только что потерявших близкого человека, на пушечный выстрел нельзя подпускать к рулю.Майор предупредил охрану, и я попала в квартиру без всяких проволочек. Вошла и нерешительно остановилась в прихожей.— Добрый день, пани Иоанна, — любезно встретил меня майор. — Проходите. Почему вашей подруге взбрела в голову такая странная мысль — что вы должны посмотреть на её труп?Я тяжело вздохнула. Предвидя такой вопрос, я загодя, уже по дороге, придумала ответ.— У неё был навязчивый страх, — уныло объявила я. — Вы ничего не знаете? Её мать скоропостижно скончалась здесь же, в этом доме, сидя в кресле, когда Алиция где-то себе развлекалась. На неё это страшно подействовало. С тех пор она все время боялась, что умрёт вот так же по-сиротски. Частенько, бывало, твердила: хоть бы нашлась рядом какая-нибудь живая душа, чтобы в последний раз бросила на меня в моем доме сострадательный взгляд. Ну и поручила это мне — видимо, рассчитывала на моё сострадание.— А когда она об этом вас попросила? Я не сразу ответила, сначала прошла в комнату. Алиция лежала на диване совсем одетая, с таким видом, будто спала. Мне, правда, не так уж много довелось повидать покойников, но ни один из них не производил впечатление живого. А у Алиции даже цвет лица не изменился. Глаза раскрыты, никаких следов тревоги, страха, никаких признаков насильственной смерти. Неестественной казалась разве что поза: она лежала навзничь. Алиция могла спать в любом положении, только не на спине.— Вы уверены, что она мертва? — спросила я тихо, с какой-то отчаянной, идиотской надеждой.— Абсолютно уверен, — отрезал майор. — Можете к ней прикоснуться.Я решила прикоснуться к руке, иначе всю оставшуюся жизнь сомневалась бы, не похоронили ли её живьём. Да, она мертва…Алиция… Алиция, которая всегда была воплощением жизнелюбия, Алиция, которую я ждала сегодня в отёле «Европейский», чтобы помочь ей… Я ничуть не преувеличивала, когда сказала майору, что она сделала для меня больше, чем кто-либо на этом свете! Совершенно бескорыстно, из одной дружбы, оказала мне однажды такую бесценную услугу, на какую только человек способен. Алиции я буду век благодарна, для неё готова на все возможное и невозможное… Алиция просила у меня помощи… Эта её просьба для меня закон и сейчас, да что там — до конца, пока сама я жива…Так уж получается: вдруг умирает человек — пусть чужой тебе, но перед которым ты был в долгу, которому был чем-то обязан, и вот ты места себе не находишь, мучительно гадая, что же теперь делать с не оплаченным тобой векселем. Навсегда оказываешься обречённым на сожаления, а то и на чувство вины. За свою жизнь Алиция не дождалась от меня и десятой доли того добра, какое сделала мне! И сейчас, после её смерти, я обязана вернуть ей долг…Что-то она от меня хотела. Не успела сказать, надеялась, что я своим умом дойду. Похоже, она поручила мне разобраться с делом, в котором увязла и которое ей самой оказалось не по силам. Я вспомнила выражение мрачной ненависти у неё в глазах — это у неё-то, у Алиции!..«Приходи посмотреть на меня перед выносом тела…» Ну вот я здесь, в её квартире. Что, что я должна… что должна? Найти? Взять на сохранение? Ума не приложу…— Простите?.. — я отвела глаза от Алиции — кажется, майор о чем-то спросил. — Вы что-то сказали?— Да так, поинтересовался, когда она говорила с вами насчёт этого посмертного визита.— Не знаю, — сказала я, глядя на него невменяемым взглядом. — Здесь можно курить?Я пыталась выиграть время. Невменяемый вид дался мне без труда, я и так была почти что в беспамятстве. Как поступить, выложить ему всю правду или, может, наоборот — во имя Алиции скрывать сколько удастся? Майор поднёс спичку, выжидательно вглядываясь в меня, — нечего и сомневаться, свой вопрос он будет повторять до изнеможения. Ладно уж, пощажу его.— Какое-то время тому назад, — ответила я, можно сказать, не кривя душой. — Она упоминала об этом не единожды.Если правда и всплывёт наружу, отговорюсь тем, что со сна плохо соображала. Она позвонила мне ночью, отсюда моя забывчивость, а тем более учитывая такое потрясение…— А когда вы последний раз с нею виделись?— Вчера вечером, — срывающимся голосом пробормотала я, живо представив себе последнюю нашу встречу. — Здесь, у неё.В этом можно признаться, да они и без меня установят. Моими отпечатками пальцев тут все изукрашено. Хотя бы тот же коробок с кнопками…Ну на что, на что мне надо обратить внимание?! Неужели ей трудно было выразиться пояснее?Я огляделась. В комнате все оставалось так же, как и вчера. Майор ненароком сам мне помог.— Осмотритесь здесь, только ни к чему не прикасайтесь, — предложил он. — Может быть, что-то вам покажется странным. Может, что-то со вчерашнего дня изменилось. Когда вы здесь были?— Я приехала после восьми и сидела недолго, пожалуй, не больше часа. Но ручаться не буду, на часы не смотрела.Подойдя к соседней комнате, я на пороге остановилась. И не только потому, что хотела посмотреть на сучок в косяке. Он у меня сразу вылетел из головы, как только мой взгляд случайно упал на стену с крюком и кастаньетами. Чуть пониже, на светлой, свежеокрашенной поверхности гвоздём или каким-то другим острым предметом было нацарапано:1. Прачечная!!!2. Прадедовский кофр!3. Запастись ключом!4. Найти конверт!Как вкопанная застыла я на пороге, вылупив глаза на послание. Инструкция по пунктам, один за другим. Чего ещё искать, вчера здесь этого не было, вчера стена была девственно чистой. Вот оно, вот зачем Алиция велела мне прийти немедленно — ради завещания на стене! Я с ходу его поняла — с начала и до конца.— Кстати, — сказал майор, — ваша подруга всегда так делала — царапала себе пометки на стене?Я отвернулась от надписи и скорбно покачала головой, осматриваясь уже больше для видимости. Решение было принято. Ни за что на свете правду не говорить. Надпись на стене подтверждала мои самые худшие предположения.— От Алиции всего можно было ожидать, — нашлась я. — Что касается всяких пометок на память, тут она не знала удержу. Могла записывать на клочках не больше почтовой марки, которые потом, терялись, могла — аршинными буквами на плакатных листах. А ради чего-то очень уж важного запросто оклеила бы записками всю квартиру.— Но это уж, по-моему, чересчур — так вот испортить покрашенную стену. Вы уверены, что это её рук дело?— Абсолютно, — с чистой совестью заверила я. — Мне у неё и не такое доводилось видеть!— А вчера вечером надпись была? На этот раз уклончивые ответы мне не помогут, какой дурак поверит, что я проморгала подобное украшение интерьера, если оно при мне уже имелось? Хорошо бы, конечно, ответить утвердительно, но очень уж свежими выглядели царапины. Лучше не рисковать.— Точно помню, что нет. Но Алиция была в растрёпанных чувствах — случайно нашла забытый эскиз, который ей требовалось срочно закончить и отдать. После такого прокола небось и решила сделать себе монументальную зарубку на память.— Прачечная, — вслух прочитал майор. — Прадедовский кофр. Запастись ключом, найти конверт. Две последние записи более-менее понятны, а что означают первые?Страшный человек, сразу ухватился за самое главное! Или у них у всех такой нюх?— Прачечную тоже можно объяснить, — протянула я в раздумье. — Что-то сдать, получить. — А кофр… Кто знает, вообще-то был у неё старый семейный сундук, здоровенная такая махина, обитая жестью. Понятия не имею, где она его держала. Может, собиралась что-то о ним сделать?— Положим. Возможно. Оглядитесь повнимательней, вдруг ещё что-нибудь любопытное бросится вам в глаза.Я стала осматриваться, начав, естественно, не с дверного косяка. Письменный стол и его окрестности сохранили вид побоища, правда, сейчас картина была намного эффектнее, чем вчера. Как будто все это каким-то непостижимым образом побывало в аэродинамической трубе. Кто тут потрудился в поте лица? Убийца? А может, сама Алиция искала в спешке что-то важное? Сказать майору?..Высматривая якобы пепельницу, я скользнула глазом по дверному косяку. Сучок торчал на своём месте, но теперь уже в нем не было ничего необычного — почтённый, невинный деревянный сук, вот разве что чересчур свободно сидел в своём пазу.Словно усох больше, чем сама доска. Микрофона как не бывало.Я не знала, что и подумать. А вдруг вчера у меня случилась галлюцинация?— Ничего такого не вижу, — неуверенно доложила я майору. — Во всяком случае, ничего, бросающегося в глаза. Вот только на столе бардак чуть больше обыкновенного. Да, ещё эти свечи…— Свечи? — вскинулся майор, отводя заворожённый взгляд от стола.Красные свечи, те самые, которые Алиция вчера вытащила из шкафа, теперь лежали на столике горкой мелких стружек. Такое впечатление, будто их настрогали тонкими слоями, но перед тем, как попасть в чьи-то варварские руки, свечи ещё некоторое время горели.
1 2 3 4 5