Он был здесь, выходит?— Да, несколько лет провёл здесь. Вместе с братцем Флореком служили нашим предкам. Если быть точной — прабабке Клементине.— И именно тогда он каким-то образом столкнулся с мадемуазель Антуанеттой из Кале. Знаешь, эта Антося начинает меня все больше интересовать. Ты не помнишь, Мартин женился-таки на ней?— Точно не скажу, но, кажется, женился. Узнаем в Пежанове, они там все старые письма хранят. И давай наконец покончим с проклятой библиотекой, составим каталог, а потом уже, на свободе, сможем и все остальное осмотреть. Авось ещё что-нибудь интересное найдём. * * * Пришёл день, когда и с каталогами покончили. Каталогов было целых три штуки. Первый, общий, алфавитный, насколько это оказалось возможным. Второй — тоже общий, в нем книги шли в том порядке, в котором стояли на полках в шкафах. И третий — состоящий из отдельных частей, в котором каждая соответствовала отдельному шкафу и конкретной полке. Кроме того, на каждой полке мы приклеили перечень книг, стоящих на ней, а на корешках всех книг — соответствующие каталожным номера на особой клейкой бумаге, безвредной для книжных переплётов. И оказалось, всего в библиотеке замка Нуармон — двадцать восемь тысяч триста одиннадцать книг.Работу мы провернули гигантскую и были чрезвычайно горды собой.Хьюстон не появлялся, но мы и не жалели, потому что не было уже нужды в помощнике-чернорабочем, а для умственной работы нам помощник не требовался. Видимо, охоту общаться с нами отбил отказ продать его боссу замок со всем содержимым. А раз не увлёкся очаровательной женщиной в двух экземплярах, значит, сердце у него — камень.Вечером по своему обыкновению мы отмечали завершение рабочего дня стаканчиком превосходного вина.— Значит, завтра прибывает нотариус, если не ошибаюсь, во второй половине дня? — рассуждала Кристина. — Надеюсь, к обеду успеем протрезветь. Ибо я сегодня твёрдо намерена упиться вдрызг вот этим, лучшим из вин!Вздохнув, я меланхолично отозвалась:— С удовольствием последовала бы твоему примеру, только не даёт мне покоя одна вещь. Мы с тобой взяли такой темп, что не было возможности обсудить её. Теперь же, когда библиотеку скинули с плеч, можно и поговорить. Естественно, пока ты не напилась как свинья.— Тогда поторопись, видишь же, я делаю все, что в моих силах.— Вижу, вот и беспокоюсь — не успею. Может, немного притормозишь? Так вот, вчера вошла я в кабинет…— На кой черт? — удивилась Кристина.— Смутно помнила, вроде бы там ещё завалялись какие-то книги, штуки две-три, вот и захотела проверить. Оказалось, это не книги. Одна была инвентарной описью так называемого живого инвентаря замка, а точнее лошадей. Все о лошадях, которые разводились и содержались в замковых конюшнях. Большая толстая тетрадь в твёрдых книжных корочках. Вторая же содержала вырезки из газет и записи о всех гонках и скачках начиная ещё с тех времён, когда какой-то из прадедов содержал тут конезавод. Но не в этом дело. Видишь ли, рядом с длинным шкафчиком, ну, тем самым, с множеством ящичков, я заметила немного сигаретного пепла. Совсем немного, кот наплакал, но пепел был. Знаешь, не такой, когда нарочно стряхивают пепел с сигареты, а такой, словно стряхивали его в пепельницу, которую держат в руке, но нечаянно попало мимо. Напрягись, вспомни, не заходила ли ты туда? В кабинете мы обе с неделю как не были. А когда были, ты курила? Потому что я нет.Кристина честно попыталась поднапрячься и вспомнить. Она даже не отпила из бокала, так и замерла, поднеся его к губам. Даже сморщилась от напряжения, так интенсивно думала.— Курила ли я в кабинете? Нет, ни разу туда с сигаретой не заходила. Ты там копалась без меня, я же лишь курсировала на трассе спальня-библиотека-столовая и обратно. Ну, ещё ванная. Нет, не курила я там! Интересно…— Вот именно! Странно, что я заметила такую мелочь, но солнце светило ярко, и пепел просто бросился в глаза. Никто из прислуги не курит. И сама не рада, что заметила пепел, вот теперь не знаю, что и думать.Сестра поставила бокал, напряжённо раздумывая, потом опять подняла и опорожнила одним духом.— А чего там думать, дорогая, яснее ясного — кто-то посещает нас. Визиты наносит, никаких сомнений. Вот только не знаю, каким образом, ведь дом запирается. Наверняка это делает господин Хьюстон. Или оставил своего заместителя. Ну встань сама на его место. Ты пожелала приобрести замок, две кретинки не соглашаются его продать, а сами копаются. Он же не дурак, видит. Что бы ты сделала на его месте? Поскольку они заняты работой в библиотеке и вкалывают по-страшному, он сам видел, ночью точно спят как убитые… Прислугу подкупить не удаётся, все трое заботятся о замке больше нас с тобой. Вот и получается, выход у него один. Иоаська, давай завтра над этим подумаем, сегодня я устраиваю себе отдых, ладно?Тут уж возразила я:— И думать нечего, ежу понятно. Он это, Хьюстон. Ничего не крадёт, а алмаз пусть ищет до посинения. Правда, может наткнуться на письма… В кабинете их больше нет, я проверила. Ладно, отложим до завтра. Покончим с нотариусом и займёмся остальным… * * * Отдых мы себе устроили что надо. Проснуться удалось лишь к полудню. Осоловелые со сна, ни о чем не думая, сели мы за стол. Горничная принесла поздний завтрак и робко поинтересовалась:— Прошу меня извинить, но вот у меня… есть вопрос. Можно спросить?— Разумеется. Пожалуйста.— Не отправляли барышни Гастона куда-нибудь с поручением? Его с самого утра не видно, а он обычно предупреждает, если куда отправляется.Мы переглянулись, потом тупо уставились на горничную. Пока ещё не осознали всей важности услышанного.— Нет, — ответила я, а Кристина просто молча покачала головой. Поскольку вино было и в самом деле чудесное, никаких последствий с похмелья не чувствовалось, головой можно было качать безболезненно.— Большое спасибо, — ответила огорчённая горничная, присела в старинном полупоклоне и удалилась.Поглядев ей вслед, Кристина вскочила и тоже отвесила мне церемонный поклон, заявив:— Ради одного того, чтобы насладиться таким книксеном пятидесятилетней бабы, уже стоило провернуть эту каторжную работу в библиотеке. Ну, как у меня получилось? Смутно вспоминаю, вроде бы бабуля пыталась нас в детстве научить этой штуке. Гляди, гляди, вот я приседаю…— И очень складно у тебя получается, — похвалила я сестру. Впрочем, тут же поправилась:— Бабуля, должно быть, в своё время постаралась, научила-таки. Можешь наниматься в горничные.Окрылённая успехом, Кристина ещё два раза присела в полупоклоне, потом заняла своё место за столом и спросила:— Как думаешь, что случилось с Гастоном?Мне стало завидно, вскочив, я тоже присела в церемонном реверансе. Полагаю, у меня получилось не хуже, чем у Кристины.— Ну как? — поинтересовалась я, не отвечая на её вопрос.— Ничего! — снисходительно одобрила сестра. — Одно из двух: или бабуля обладала несомненным педагогическим талантом, или приседания у нас заложены в генах. Ведь в прежние времена все девчонки обучались реверансам, теперь редко кого научат. А жаль, ведь это очень красиво.Покончив с поклонами, я тоже уселась на место и смогла уделить внимание исчезновению Гастона.— Будь этот Гастон лет на сорок моложе, решила бы, что загулял с девицами. Но в его возрасте!…— А не мог последовать нашему примеру, причём пил прямо в подвале и теперь где-нибудь там и отсыпается?— Сомневаюсь, но вот немного оклемаюсь и пойду поищу. Малый хорошо сохранился, но ведь годы берут своё, может, почувствовал себя плохо и где-нибудь свалился?— И ещё имеет смысл отправить эту нашу Петронеллу в деревню, пусть порасспрашивает, может, кто видел Гастона. Но тоже немного погодя, ведь и я малость сонная. Ага, вот ещё о чем подумала — мы заказали обед для господина нотариуса?— Не знаю. Вроде бы я не заказывала. А ты?— Я тоже не заказывала. Холера! Надо поскорее это сделать.Я позвонила горничной. Такие уж тут порядки. Можно, разумеется, сбегать и сказать ей про обед, но не принято. Да и неизвестно, где в данный момент её искать. А носиться по замку с пронзительными криками «Пьяретта! Пьяретта!» — значит показать свою полную невоспитанность и незнание хороших манер.Пьяретта тут же появилась и с надеждой посмотрела на нас. Должно быть, полагала, мы вспомнили, куда услали Гастона с поручением. Пришлось разрушить её надежды. Я сообщила горничной, что к обеду мы ждём господина нотариуса, которого следует хорошенько накормить, так что пусть кухарка из кожи вылезет, но приготовит хороший обед, не считаясь с расходами. Господин нотариус должен прибыть часа через два. * * * Господин Терпильон появился в точно назначенное им самим время, выпил чашечку кофе и направился в библиотеку. Мы, ясное дело, попёрлись следом. Очень интересно знать, каким образом он станет проверять результаты наших каторжных трудов.Обернувшись к нам, нотариус сухо, но решительно приказал:— Прошу мне ни в чем не помогать, ничего не разъяснять.Нет так нет, как угодно, пусть сам мучается. Мы встали в сторонке и молча наблюдали за ним.— Я желаю найти книгу некоего Мэрдока. Трактат об охотничьем оружии, английское издание, конец прошлого века! — заявил нотариус куда-то в пространство, вроде бы сообщая самому себе о своём желании. — Ага, вот каталог, чудесно. Попробуем с его помощью.По-прежнему игнорируя нас, нотариус раскрыл страницу каталога на букве «М». Сделал это без особого труда. Надо сказать, что вышеупомянутый алфавитный каталог мы решились сделать из скоросшивателей, в каждый из которых вставлялись каталожные карточки с аккуратно напечатанными на машинке данными о книге. Не посчитавшись с расходами, приобрели мы скоросшиватели, карточки и даже дырокол. Главным образом потому, что заполнять карточки на машинке было намного легче и быстрее, чем от руки. Правда, получился каталог грандиозных размеров, из двух толстенных пачек. С «М» как раз начиналась вторая.— Мэрдок, Мэрдок… — бормотал себе под нос нотариус, переворачивая один за другим скоросшиватели. — Ага, вот он! «Краткий трактат о видах, свойствах, особенностях, уходе и содержании…» Одиннадцать тысяч сто двадцать восемь. Сегмент пятьдесят два… Сегмент? Молчать! (Это нам, хотя мы и без того молчали.) Оглядевшись по сторонам, господин Терпильон продолжал бормотать под нос, игнорируя нас.— Не такой уж я склеротик! — информировал он себя. — Ага, понятно. Шкафы разные. И открытые полки. Так, так… Вот теперь понятно, что за сегмент. Какой он там? Ага, пятьдесят два.На каждой из открытых полок, от пола до потолка покрывающих отдельные стены или их участки, мы огромными буквами написали соответствующий номер сегмента. Учитывая, что библиотекой могут пользоваться и близорукие.Разыскиваемый нотариусом Мэрдок оказался на самой высокой полке, под потолком. Мы стояли в сторонке, на полу, разумеется, причём Кристина небрежно опиралась о стремянку. Перестала опираться, но ни на шаг не отодвинулась. Хотел все сделать сам — пожалуйста.Нотариус опять огляделся, увидел стремянку (нас, разумеется, не видел), схватил, приволок к нужному сегменту полок, влез на самый верх, не слетел, проехался пальцами по переплётам книжек и инвентарным номерам и извлёк желаемый трактат. С трактатом в одной руке осторожно (но без ущерба для здоровья) спустился со стремянки и положил на стол легко и просто обнаруженную книгу.И опять принялся бормотать себе под нос:— Предания о лисе… Скажем, автор неизвестен… Скажем, я не помню автора… Скажем, авторов может быть несколько…Тематический каталог лежал рядом с алфавитным, сделали мы его таким же, двухтомным, на карточках. На нем чётко было написано: «Тематический каталог», а господин Терпильон читать умел, мы уже убедились.— Предания или басни? — спросил нотариус самого себя. — Что может быть о лисе? Повести, рассказы, прибаутки, предания, басни… Или песни? Или поэмы? Нет, поэзия отпадает, значит, проза. Начнём с басен.Мы спокойно слушали рассуждения старого нотариуса, поскольку все, что только было написано о лисе, мы поместили в первом томе в статье «Лис». Господин Терпильон быстро вышел на лиса. На сей раз стремянки не потребовалось. Вот он извлёк том.Интересно, что теперь придумает? Придумал, оказывается, такой уж он был въедливый, этот нотариус.— Предположим, я хочу взять почитать эту книгу, — произнёс он в пространство и замер.Я подошла к нему, откинула первую страницу переплёта избранной им книги, вытащила длинную узкую бумажку, сверху которой фигурировали автор и название книги, и жестом велела ему вписаться. Молча, раз он запретил нам говорить. Просто ткнула пальцем в нужную графу.— Что ж, очень хорошо, — сказал нотариус и поставил книгу на место.Очень скуп был на похвалы этот нотариус. Вроде бы уже убедился — поработали мы на совесть, но все никак не мог успокоиться, ходил по библиотеке, читал надписи на полках, рассматривал номера и кивал головой. Кажется, с одобрением.— Говорить уже можно? — вежливо поинтересовалась Кристина.— Разумеется! — ответил чрезвычайно удивлённый вопросом нотариус, словно не он строжайше запретил нам что-либо разъяснять и несколько раз невежливо крикнул: «Молчать!» — Только мне бы хотелось ещё взглянуть на то, каким образом вот из этого, — тут он широким жестом обвёл все библиотечные шкафы и полки, — вы извлекли сведения о лечебных растениях и в какой форме их суммировали.Тяжело вздохнув, Кристина подошла к отдельному столику у окна, на котором лежал толстенный том с записями по названной теме. Очень внушительно выглядел этот фолиант, не хуже средневековых гигантов, только что не в переплёте из телячьей кожи.— Следовательно, пожелания завещательницы выполнены, — констатировал нотариус. — Осталась последняя формальность. Прошу следовать за мной. Замок я знаю.Мы непонимающе переглянулись. Что ещё за формальность и при чем тут знакомство с расположением помещений в замке? Станет проверять, не украли ли мы чего?Нотариус же решительно двинулся вперёд, не ожидая нашего согласия и не делая тайны из последней формальности.— Просто я обязан проверить, все ли книги, имеющиеся в замке, включены в составленные вами каталоги, — разъяснил он на ходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65