– сказал Кроутер. – Но мы справимся, правда? Каждый в свое время.
Он похлопал Билли по плечу и спустился вниз по лестнице. Сэм вышел из амбара как раз тогда, когда девушка входила в ворота. Янгблад и Шавасс шли за ней.
– Хорошая девочка Молли, – сказал Кроутер. – Пойди и приготовь им яичницу с ветчиной.
Девушка ушла, не проронив ни звука, а Кроутер обернулся к ним с широкой улыбкой и протянул руку:
– Мистер Янгблад и мистер Драммонд, как я полагаю. О вас так много говорили в новостях, что мне кажется, я знаю вас всю жизнь. Я – Сэм Кроутер.
Янгблад не подал ему руки. Кивнув в сторону Билли, который неуклюже выходил из амбара, он спросил:
– А это кто?
– Крошка Билли, мистер Янгблад. Всего лишь крошка Билли! – Кроутер захихикал и постучал пальцем себе по лбу: – У него не все дома, но зато он силен как бык и работает за двоих. Но почему же мы стоим здесь? Входите, я покажу вам комнату. Пока вы будете умываться, Молли накроет на стол.
– Это ваша дочь? – спросил Шавасс, когда они входили в дом.
– Это так, мистер Драммонд. Хорошая девочка наша Молли.
– Похоже, она не очень-то разговорчива!
– И неудивительно, – благочестиво произнес Кроутер. – Не прошло и суток, как умерла ее мать.
Слева была дверь, и он открыл ее, чтобы показать гостям простой дешевый гроб с желтыми ручками, стоящий на столе.
– Мы хороним ее завтра. Отпеваем в деревенской церкви в десять утра. Деревня в восьми милях от нас, так что катафалк прибудет сюда в девять. Вам, джентльмены, придется в это время сидеть тихо.
Он закрыл дверь и повел их наверх по узкой деревянной лестнице, покрытой дешевым линолеумом, который с годами стал совсем гладким. Лестничная площадка была узкой и длинной. Сэм открыл дверь в дальнем ее конце и зажег свет.
– Думаю, вам здесь будет удобно.
В комнате стояла широкая двуспальная кровать с латунными украшениями, гардероб, туалетный столик красного дерева в викторианском стиле и мраморный умывальник.
Янгблад расстегнул плащ и бросил его на кровать.
– Как долго мы здесь пробудем?
– Пока мне не позвонят. Может быть, до завтра. Самое позднее – до послезавтра. Не беспокойтесь. Вы здесь в безопасности. Мы очень далеко забрались.
– И куда же конкретно? – спросил Шавасс.
Кроутер хитро усмехнулся:
– Не могу вам этого сказать, мистер Драммонд, просто не могу. Я должен заботиться о своей безопасности. Вы, джентльмены, спускайтесь вниз, как будете готовы. Еда на столе.
Дверь за ним закрылась. Янгблад снял пиджак и повесил на спинку стула.
– Что ты об этом думаешь, Драм?
– По-моему, ему не следует доверять. – Шавасс подошел к окну и глянул вниз. – Это место похоже на плохую декорацию к съемкам «Грозового перевала».
Янгблад налил воды из большого кувшина в треснутый таз и обмыл лицо и шею.
– Я знаю одно, – сказал он, вытираясь полотенцем. – Сделай он одно неверное движение – и я сверну его чертову шею.
Шавасс снял плащ и подошел к умывальнику.
– У меня такое чувство, что это не так уж просто, учитывая мальчика Билли.
– Пожалуй, ты прав, – усмехнулся Янгблад. – Но не будем забегать вперед. Сейчас я больше всего интересуюсь яичницей с ветчиной. Жду тебя внизу.
Дверь мягко закрылась за ним. Шавасс стоял нахмурившись, глядя в треснутое зеркало над умывальником. Что-то здесь было не так, в жизни он не был так уверен. Об этом свидетельствовало молчание девушки, это проглядывало в хитрых глазах Кроутера, косящих в сторону, и в том, как неотступно следовал за ними огромный неуклюжий идиот. Но если замышлялось что-то скверное, что это могло быть? Кроутер не дурак, это очевидно, и должен понимать, что вместе они двое представляют грозную комбинацию. С другой стороны, если их разделить... Он отшвырнул полотенце, распахнул дверь и поспешил вниз.
Янгблад вошел в гостиную, там никого не было, и он, миновав коридор, прошел в кухню. Молли стояла у плиты в старом хлопчатобумажном платье, которое было на размер меньше, чем нужно, так что юбка полопалась в нескольких местах. На ней не было чулок, и когда девушка обернулась, чтобы посмотреть на него, он с разочарованием понял, что лунный свет его обманул. Она была некрасива. Многие люди даже сочли бы ее уродливой – с высокими скулами, слишком полными губами и оливковым цветом кожи.
– Все почти готово, – сказал она своим странным, неживым голосом и вытерла руки о платье. – Я только хотела пойти в сарай принести немного дров для плиты.
Она сняла фонарь, висевший над раковиной, зажгла его и двинулась к двери. Но Янгблад ее опередил:
– Давай я это сделаю. Помощь тебе не повредит!
Она поколебалась, глядя на него. Странное, неуверенное выражение в глазах... Потом вручила ему лампу:
– Ладно. Это там, через двор.
Булыжник отсырел и предательски скользил под ногами. Янгблад шел осторожно, выругался, когда ступил в лужу и вода попала в ботинок. Когда девушка открыла дверь сарая, он почувствовал запах заплесневелого сена, старой кожи и дров, и еще сырости – там, где звезды мерцали сквозь дыру в крыше.
– Вон там, – сказала она.
Он подошел к ней с поднятым фонарем и остановился. Игра света, он понимал, но одно мгновение она выглядела точно так же, как там на дороге, при свете луны, – обольстительная, как Ева, и прекрасная. Лучше, чем могла быть какая-либо другая женщина.
Она повернулась, наклонилась к поленнице, одно колено вперед. Старое платье обтянуло ее бедра, как вторая кожа.
Пять лет! Пять долгих лет! Янгблад пошел к ней, протянув руки, чтобы дотронуться. В этот миг она обернулась и взглянула на него. В ее глазах отразилось потрясение и понимание. Мгновение она оставалась неподвижной, потом качнулась ему навстречу.
Откуда-то из дома Шавасс позвал его:
– Гарри, где ты?
Янгблад улыбнулся, нежно погладил ее лицо:
– Может, в другой раз? Держи фонарь, а я возьму дрова.
Она пошла назад, вцепившись обеими руками в фонарь, только костяшки пальцев побелели, выдавая внутреннее напряжение. Янгблад взял с полдюжины поленьев и вышел первым. Когда они пересекали двор, в дверях появился Шавасс:
– Так вот вы где! Похоже, кругом никого. Я уж начал беспокоиться.
– Просто помог немного. – Янгблад повернулся к Молли: – А где твой отец?
– Я здесь, мистер Янгблад. – Кроутер вынырнул из темноты на другом конце двора. – Устраивал животных на ночь.
– А где Билли?
– Не думайте о нем. Он спит в амбаре. Самое лучшее место для него. Ну как, мы готовы? – Он обернулся к девушке, потирая руки, и весело заявил: – Ей-богу, не знаю, что ты приготовила для нас, девочка, но я мог бы съесть лошадь!
Час спустя у двери амбара появился Билли. Он пересек двор в темноте и приблизился к задней двери. Осторожно открыл ее и тихо вошел.
Кроутер сидел за столом в кухне, курил трубку и читал газету. Поднял глаза и спокойно кивнул:
– Ну, вот и ты, Билли.
Он открыл шкафчик под раковиной и вернулся с десятифунтовым молотом. – Знаешь, что надо делать?
Билли крепко стиснул молот в своей грубой руке и энергично кивнул. Слюна блеснула на подбородке.
– Хороший мальчик. Тогда лучше начать!
Кроутер открыл дверь, провел его через коридор, поднялся по лестнице на площадку, подошел к последней двери, прижал палец к губам и тихонечко потянул дверную ручку. Дверь осталась неподвижной. Он спокойно повернулся и толкнул Билли назад в коридор. У подножия лестницы он остановился и положил руку на плечо гиганту:
– Ничего, Билли. Завтра будет еще один день!
В спальне Янгблад и Шавасс стояли молча, наблюдая, как поворачивается ручка. Когда тихие шаги смолкли в коридоре, Янгблад шумно перевел дыхание.
– Господи, как я рад, что ты оказался здесь, – сказал он Шавассу. – Я чувствую себя как десятилетний малыш, которому в каждом шкафу мерещится привидение.
– В этом доме, вероятно, можно найти и привидение. А все-таки есть и кое-что приятное.
– Что же это?
Шавасс усмехнулся:
– Всегда приятно сознавать, что ты кому-то нужен.
Глава 7
Мерзость в дровяном сарае
Дождь гнетуще барабанил в окно. Шавасс мрачно рассматривал двор фермы. В сером свете раннего утра он представлял собою неприглядное зрелище. Глубокие выбоины в булыжнике, полные стоячей воды, ржавые останки машин и повсюду мусор.
– Ты когда-нибудь видел подобное? – с отвращением спросил Янгблад.
Шавасс подошел к столу и налил себе чашку чая.
– Который час? – спросил он.
– Без четверти.
– Кроутер сказал, что похороны в десять. Они вернутся примерно через полчаса. – Шавасс кивком указал на стол: – Ты хорошо поел?
– Да. Ты отлично жаришь яйца!
Шавасс открыл кухонную дверь и посмотрел на холм с другой стороны двора. На его вершине примостилась небольшая каменная хижина, вокруг нее – россыпь грязных овец.
– Пройдусь, пожалуй, и погляжу вокруг.
Янгблад через его плечо поглядел в окно.
– Лучше ты, чем я. А я пока обыщу дом. Может быть, где-нибудь есть оружие.
– Тебе очень повезет, если найдешь. Кроутер человек примитивный, но хитер как лис.
Шавасс вытащил висящий за дверью плащ и вышел, застегнув его до подбородка. У наружной стены была свалена куча ржавых консервных банок, копившихся годами. Он пнул ногой одну из них, и банка пролетела через весь двор. Следом за нею Шавасс вошел в амбар. Такое же запустение, что и всюду вокруг. В двери не хватало досок, вода стекала сквозь дыры в крыше. Старый фургон для перевозки скота, вроде бы в рабочем состоянии, стоял у задней двери. Рядом покоился трактор, красный от ржавчины. Выглядел он так, словно не работал уже много лет.
Шавасс беззаботно поддал ногой консервную банку. Та упала на кучу гнилой соломы в углу. Оттуда выскочила пара коричневых крыс и застыла в нерешительности, наблюдая за ним. «Странно, что человек не может выносить некоторые вещи!» – подумал он. Лицо скривилось в отвращении. Пол схватил камень и изо всех сил швырнул его в крыс. Крысы метнулись в сторону и спрятались в углу амбара.
Он вышел в другую дверь, продираясь сквозь заросли сорняков на месте бывшего огорода, и обнаружил начало тропинки за осыпающейся стеной забора. Тропинка шла сквозь редкие заросли ольхи и, следуя изгибам холма, поднималась к вершине. Неожиданно он почувствовал удовольствие. Воздух был свеж, а физическая нагрузка приятна после долгих месяцев тюремной жизни. Он перелез через высокую стену сухой кладки, взобрался по каменным ступенькам и оказался на откосе. Овцы бродили среди беспорядочного нагромождения огромных валунов и кусков обнаженной породы, причудливо обточенных вечными ветрами. Здесь была хижина. У задней стены рос колючий кустарник, ветки которого неестественно переплелись и торчали, словно пальцы искривленной руки, указывая направление господствующих ветров.
Хижина была больше, чем казалось снизу, и в приличном состоянии. Внутри лежало свежее сено, сухое и мягкое, а также мешки с кормом, вероятно, для овец. Он зажег сигарету и вышел наружу. Пересек нагромождение камней, составляющих гребень холма.
С вершины открывался вид на главное шоссе в долине, окутанной дымкой, и отблеск водной глади за ней. «Водохранилище? Или озеро?» – подумал он. Повернул назад и был поражен, увидев, что Молли Кроутер, стоит рядом и смотрит на него.
– Привет, – сказал Пол, подходя к ней. – Похороны прошли хорошо?
Она кивнула со странным безразличием:
– Священник не терял времени. Боялся промокнуть.
– Где твой отец?
– Поехал с Билли в другую деревню. Высадил меня на дороге, там, внизу. Через холм идти быстрее, к тому же я хотела посмотреть, как тут овцы.
– Ты присматриваешь за ними?
– Почти все время. Билли помогает, когда он в настроении. Беда в том, что он не сознает своей силы. Иногда смотришь, он ласкает ягненка, а через минуту – сломает ему шею. На него не очень-то можно положиться.
– Понял. – Шавасс заколебался, потом все же сказал: – Я очень сочувствую насчет твоей матери. Мне жаль...
– А мне нет! – с жестокой прямотой отозвалась она. – У нее был рак желудка. Она болела целый год и отказывалась лечь в больницу. Мне приходилось ухаживать за ней. Не самое лучшее время для нас обеих. И она наконец покинула это место.
– Тебе здесь не нравится?
Она с удивлением обернулась к нему:
– Кому здесь может нравиться? – Она резко обвела рукой оголенный ветрами пейзаж. – Даже деревья растут скрюченными! Это мертвое место. Иногда я думаю, что единственные реальные существа тут – овцы, но они, как и Билли, лишены разума.
– Почему же ты не уезжаешь?
– Раньше я не могла из-за матери. А теперь слишком поздно. Я уже вся высохла изнутри. Да и куда ехать?
В ее голосе была неподдельная боль, и Шавасс искренне пожалел ее.
– Может быть, твой отец мог бы помочь? Особенно сейчас, когда твоей матери больше нет.
– Есть только одна вещь, которую он хотел бы сделать для меня. Одному Богу известно, как часто он пытался. – Она жестко засмеялась. – Мой отец умер, когда мне было три года. Он был цыган, как и моя мать. Она встретила Сэма Кроутера в Скиптон-Маркет десять лет назад и через неделю вышла за него. Это было худшее, что она сделала в жизни!
– Ты говоришь так, будто ненавидишь его!
– И это место тоже! Единственное, чего я всегда хотела, – это уехать отсюда.
– Куда бы ты хотела поехать?
– Никогда по-настоящему не думала об этом. – Она пожала плечами. – В такое место, где я могла бы найти приличную работу, носить хорошую одежду, встречать людей, – может быть, в Лондон...
Казалось, в ее представлении все это так же далеко, как луна. И так же романтично.
– Расстояние придает очарование обычным вещам, – мягко сказал он. – Лондон может быть самым пустынным местом на свете.
– Но я бы попытала счастья!
Они дошли до стены фермы. Девушка прислонилась к ней, сложив руки под грудью.
– Как чудесно, должно быть, ездить в разные места, совершать захватывающие поступки. Вроде того, что сделал мистер Янгблад, например.
– Пять лет тюрьмы, – сказал Шавасс. – И еще пятнадцать, если его поймают. А теперь, может, и больше! Ничего в этом нет романтического.
– Но ведь раньше он был контрабандистом!
– Среди всего прочего.
Девушка говорила торопливо, лицо ее впервые оживилось – с тех пор, как он ее увидел:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19