— Ничего подобного! — вскричал он. — Доминоид просто требует способности к мгновенной агрессии! Его нужно лишь оградить от развития нежелательных комплексов! Например, эдипова. Первичную, так сказать, агрессивность нужно просто держать под контролем! И мы это умеем! Впрочем, я, кажется, увлекся. — Он помолчал и продолжил более спокойным тоном: — Pardon, я, конечно, совсем не агрессивность имел в виду. Скорее стремление к власти.— Да, разумеется, — кивнул я. — Но у меня есть еще один вопрос. Не связанный с данной темой.— Oui?— Для чего вам все это? Ну, вы ведь, должно быть, знаете, как будете использовать это существо?Он отвел глаза в сторону. Облако у него за спиной свернулось и взорвалось, а вместо него возникла крупная рыба, с аппетитом щипавшая плоть утопленника.— Главным образом, — медленно начал он, — для дальнейшего исследования возможностей синтетической жизни. Если этот образец будет соответствовать всем нашим ожиданиям, разумеется. Хотя есть у меня и кое-какие планы относительно использования его для космических исследований. Уверен, что и Адаму подобные мысли тоже в голову приходили. Так что вряд ли у нас с ним могут возникнуть какие-то разногласия… хотя мы, безусловно, должны все обсудить, взвесить… В общем, спасибо за вопрос. Вы мне как раз напомнили…— А какие космические наблюдения вы имеете в виду, граф?Он повернулся и посмотрел куда-то в глубь туннеля.— Например, работу на этом корабле, — сказал он. — Здесь ее бескрайнее море! И давайте пока что оставим эту тему — в конце концов, вы же писатель, журналист, а не сотрудник космической лаборатории, правда? Да и срок вашего пребывания здесь ограничен… Давайте остановимся пока на этом.Я согласно кивнул. Рыбы у него за спиной уже так и кишели, однако утопленник исчез. Я повернулся к выходу из Дыры.— В таком случае пойдемте-ка назад, — сказал я.— Не устаю удивляться, как замечательно здесь представлены самые разнообразные виды искусства, — заметил он как бы между прочим.— Одна из функций данного пространства, — сказал я.— А интересно, вокруг меня эти штуки тоже появлялись? — вдруг спросил он.— Еще бы! Рыбки, зайчики, бабочки — так и мелькали!— О! Но я надеюсь, ничего конкретного? Никаких указаний? Только самые общие черты?— Понятия не имею! — сказал я. — Я в этом не разбираюсь. Я же здесь по-настоящему не работаю.И я препроводил его в гостиную, где он церемонно раскланялся с Глорией— она уже спустилась и сидела на диване с книгой в руках, — крепко стиснул мне руку на прощанье и исчез.— Что это ему в Дыре понадобилось? — спросила меня Глория.— Хотел посмотреть, как продвигается его проект.— Не уверена, что Адам одобрил бы это посещение.— Но он настаивал! Предъявлял свои права — как партнер. Впрочем, я сумел бы пресечь любую его попытку влезть куда не следует.— В этом я не сомневаюсь! Да и что бы тебе еще оставалось? Хорошо, что ничего особенного не произошло.— Адам тебе случайно не говорил, зачем ему этот Иддроид? Я понимаю, ему просто интересно, но ведь есть и какая-то конкретная цель?— Есть, — улыбнулась она.— И, разумеется, в очередной раз «не будем об этом говорить»?— Пока не будем, — уклонилась она от прямого ответа. Потом отложила книгу и потянулась. — Ну что, ты готов принимать еще клиентов? Или, может, сделаешь перерыв?Я тут же бросился в прихожую и выключил Рубильник.— Перерыв! — провозгласил я. — Тем более Калиостро — трудный клиент.В ванной я заглянул в зеркало, и мое отражение подмигнуло мне и сказало: «Фокус с монеткой, Орри. Фокус с монеткой». И тут я вспомнил. Порывшись в правом кармане, я вытащил горсть монет. Подбросив их на ладони, я выбрал одну, а остальные снова ссыпал в карман. Оставшуюся на ладони монетку — это был четвертак — разломил пополам.— Пора было бы уже восстановить прежние навыки, — упрекнуло меня отражение, причем, как мне показалось, моим же собственным голосом. — А то ты совсем отвык пользоваться ими. Очень не хочется сразу все снова на тебя обрушивать.Я уставился на этого типа в зеркале.— Послушай, — сказал я, — ты, вообще-то, кто? Память предков? Или затаенная мечта, которая не дает мне покоя? Видимо, я все это время живу, скрывая свои воспоминания от других, это уже стало невыносимо тяжким бременем. Не знаю, как давно я так живу, но все эти воспоминания отчего-то кажутся мне вполне реальными. А некоторые из них, по всей вероятности, действительно реальны. Но что бы в итоге со мной ни случилось, прошу лишь об одном: пожалуйста, не отнимай у меня воспоминания о моем детстве, проведенном в Бронксе, о студенческих годах в Брауне, о моих друзьях и о моей журналистской деятельности. И мне совершенно безразлично, соответствуют эти воспоминания реальной действительности или нет! Для меня это вся моя жизнь. И если есть еще какие-то другие, о которых я в данный момент не знаю, верни их мне, а? Я возьму все! И никаких жалоб не будет. Но, пожалуйста, прошу тебя оставить мне те, которые я перечислил! Я ведь только сейчас понял, как они мне дороги!Тут на глаза мне даже слезы навернулись. Моему отражению в зеркале тоже, так что беседа прервалась сама собой.Я немного подождал, потом умылся и не спеша пошел искать Глорию.Она была у себя. Валялась на кровати. С улыбкой посмотрев на меня, она сказала:— А странная это штука — любовь.— Сущая правда, — откликнулся я, останавливаясь в дверях.— Должна была бы делать человека счастливым, а делает печальным.— Должна бы, — сказал я. — И, в общем-то, делает! Меня, во всяком случае.— Но тебя ведь со мной скоро уже не будет!.. Я погладил одну из ее старых кож, висевшую ко мне ближе остальных.— Скоро старине Альфу тоже придется менять кожу, — задумчиво проговорил я. — И никто не знает, каким он тогда окажется, верно?— К сожалению, да! Ты снова обретешь все свои старые воспоминания и станешь моим врагом.— Нет. Никогда я не стану твоим врагом!— Тогда, значит, врагом Дамми. А это одно и то же. Мы ведь с ним заодно.— Не уверен, что тебе так уж все известно заранее!— Но у нас есть вполне определенные свидетельства, а у тебя — ничего.— У меня есть мои чувства. И вряд ли они бы у меня были, если бы я действительно ничего этого не испытывал, — возразил я. — Ведь в глубине души я догадываюсь, что со мной происходит, но я совершенно не верю, что одна часть моего «я» станет обманывать другую.Глория рассмеялась.— Для этого есть чрезвычайно тонкие способы, — сказала она. — А разум, то есть душа — механизм чрезвычайно восприимчивый.— Уж это-то я знаю! И мне, право, больше нечего добавить.— Тогда иди сюда, — сказала она и раскрыла мне свои объятия. — Я хочу тебя — пока ты еще здесь, со мной.Я подошел, сел с нею рядом и стал на нее смотреть. Она тоже не сводила с меня своих огромных, влажных, широко расставленных и поразительно глубоких глаз.— Ты явился сюда с самого дальнего края Вселенной, — медленно проговорила она. — И тот меч, который видела матушка Шиптон, был, должно быть, именно твой. Судьба ведет тебя чрезвычайно запутанным путем…— Все это, возможно, вполне справедливо, и все же не имеет никакого отношения к твоим теперешним страхам.— И наш компьютер оказался не в состоянии обнаружить английский перевод того стихотворения, — продолжала она.— Ну это уж проблема вашего компьютера, а не моя.— Скажи мне что-нибудь — я хочу записать твой голос.Я сказал.— Знаешь, когда я тебя слушаю, то почти верю тебе! — сказала она. — Я сама не понимаю, отчего это.— Однажды НА ЭТОМ СВОЕМ ПУТИ я умудрился перехитрить самого себя, — пояснил я. — Вот с тех пор у меня это и осталось. Никак излечиться не могу.— Что ты хочешь этим сказать?— Я и сам не знаю. Но я отлично помню то созвездие, в которое ты меня превратила, — я его и сейчас вижу перед собой. А те звезды, что горят в твоих глазах, на сегодня — моя единственная цель!И я рванулся навстречу этим звездам и утонул в их сиянии. ГЛАВА 7. МНОГОГРАННАЯ ЛИЧНОСТЬ Последовавшая за этими событиями неделя была наполнена обычными рутинными заботами, но Адама при этом с нами НЕ БЫЛО. Отдельные случаи я помню особенно хорошо, например со Свистящей тенью. Синильным убийцей или с Трупом на Конце Радуги. Запомнился мне и Робот, которому требовалось сердце. Интересным клиентом был Тот, у кого перчатки служили руками, а также — Отнюдь не безгрешный стигматик. Некоторые случаи вызывали серьезные затруднения, иные же были совсем легкими; порой я переживал внезапные приступы панического страха или, напротив, безумного восторга, да и то лишь если рядом не было Глории, а ради того, чтобы большую часть времени проводить с нею рядом, я готов был вынести все, что угодно.Когда вернулись Адам и Пранди, они казались неразлучными: все время держались за руки и счастливо улыбались. Пранди была в восторге от тех мест, где они побывали, и от того, что они видели.— И Адам такой знаменитый! — сообщила она. — Один папарацци буквально ни на минуту не оставлял нас в покое — таскался следом и все время его фотографировал.— Вот как? — заинтересовался я. — И как этот тип выглядел?— Ну, волосы коротко подстриженные, рыжие… Майка в ярко-красную и белую полоску… Тренировочные штаны… И еще он практически не снимал темных очков с зеркальными стеклами, а на запястьях у него были такие широкие кожаные ремешки с заклепками.— Я уверен, что он просто спутал меня с кем-то, — сказал Адам. — Типичный случай ошибочной идентификации личности.— Нет, — возразил я. — Ошибки тут никакой нет.— Послушайте, мне просто необходимо вздремнуть с дороги! — заявила Пранди. — Адам, ты со мной?— Конечно!Но я успел перехватить его взгляд и смотрел на него не мигая.— Сперва тебе придется выполнить одно небольшое обещание, мой дорогой,— твердо сказал я ему. — А потом можешь спать сколько угодно. Хоть всю зиму.— Да? И что же это за обещание? Я как раз собирался ответить, когда в комнату вошла Глория.— Ты обещал мне некую выдающуюся память, принадлежавшую ранее Марселю Прусту, и я бы хотел получить обещанное немедленно.Мы продолжали смотреть друг другу прямо в глаза. Потом плечи у Адама опустились, и он как-то странно ссутулился.— Немедленно? — переспросил он. — Ты уверен?— Абсолютно.Глория стояла рядом со мной.— Тебе это действительно так необходимо? — спросила она.— Да. Можешь мне поверить. Пранди выпустила Адамову руку и двинулась прочь, бросив на ходу:— Это же дело нескольких секунд! — Она обращалась к Глории. — Зато потом все будет кончено.— Я знаю, — ответила ей Глория. Адам улыбнулся.— Верно, — сказал он. — Хорошо, Альф. Пойдем.И мы с ним направились к Дыре. Глория последовала за нами.— Я буду тебе ассистировать, Дамми, — сказала она.— Нет, — ответил он. — Никаких ассистентов.— Не волнуйся. Все будет в порядке, — попытался я ее успокоить.— Но я требую, Дамми! — возмутилась она. Он только головой покачал.— В данном случае, дорогая, ты ничего требовать не можешь, — сказал он ей. — В этом деле командую я. Идем, Альф.Я подмигнул Глории и шепнул:— Не беспокойся. Я скоро вернусь. — И мы с Адамом нырнули в Дыру, а Глория вернулась в гостиную и уселась на диван.Я успел еще увидеть, как Пранди поднимается по лестнице наверх, и дверь за нами закрылась. Мы пошли по коридору, а вокруг нас с тихим звоном падали откуда-то сверху ножи.— Момент истины для тебя, — заметил Адам.— Да, наверное, — откликнулся я, следуя за ним вдоль ровной цепочки глубоких отметин, оставленных его когтями леопарда. Через некоторое время я спросил: — А мы не слишком далеко зашли?— Все самое ценное я храню в самой глубине, ближе к корме, — пояснил он. — Ага, вот и они!Действительно, впереди уже были видны знакомые семь тел, покачивавшиеся на ветру времени. Адам сунул руку в небольшой пространственный «карман» слева от себя и извлек оттуда табличку с инструкцией.— Перенос памяти потребует всего несколько секунд, — сказал он. — Хотя без сознания ты будешь несколько дольше — не могу, правда, точнее сказать, как долго. Но ведь здесь время ничего не значит, ты же понимаешь.— Ладно. А когда я приду в себя, то хотел бы кое-что тебе сообщить.— Хорошо, — сказал он и легонько ударил меня по голове, чуть повыше уха, и все тут же куда-то провалилось.Я очнулся со вкусом летнего винограда «мадлен» во рту. Вокруг было некое, более широкое, чем обычно, статическое пространство. Я стоял лицом ко входу в Дыру. Дверь была закрыта, а Адама нигде не было видно. Уже через несколько секунд я догадался: что-то не так, ибо входная дверь была повернута вверх ногами! Я, таким образом, стоял на потолке, хотя сам себя перевернутым вверх ногами отнюдь не чувствовал. Впрочем, и спокойным я себя тоже не чувствовал. Мне почему-то казалось, что я всегда умел стоять на потолке головой вниз. Просто никогда не пробовал. Вполне возможно, я мог даже пройтись по потолку и спуститься по стене на пол. Подумать — значит сделать, решил я. Как-то все же привычнее было бы стоять на полу. Я поднял ногу и стал поворачиваться влево.И тут справа от меня что-то промелькнуло, и с этой стороны я почувствовал острую боль. Затем в поле моего зрения появился Адам. Это он только что меня ударил.— Ты что это? — спросил я, скорее удивленный, чем напуганный.Снова что-то промелькнуло — теперь уже слева, — и снова я почувствовал боль.И тогда я резко подпрыгнул вверх, поджав колени и сжавшись в комок, сделал несколько кульбитов и постарался преодолеть странное гравитационное поле, прижимавшее меня к потолку. В общем, на потолок я не вернулся. Когда мне удалось перевернуться ногами к полу, я рванулся к нему изо всех сил и в конце концов упал на пол, низко присев на напружиненных ногах и выбросив в стороны кулаки. Левый мой кулак ткнулся во что-то, и я услышал тихое ворчание. Тогда я ткнул вправо, повернулся и увидел, что ко мне приближается чья-то нога. Я перехватил ее и резко вывернул.И увидел изумленное лицо Адама. Он, совершенно точно, никак не ожидал от меня такой прыти. А если и предполагал, что я перехвачу его ногу, то, безусловно, думал, что я дерну за нее и постараюсь бросить его на пол. Однако я выкручивал ногу влево, точно в моих руках был руль от автомашины. Тогда он вытянул правую руку, откинулся назад и, коснувшись спиной пола, оттолкнулся рукой и сам повернулся всем телом вдоль вертикальной оси, используя крутящий момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27