Его длинные, похожие на цепи листья, свисали аж до Шестого
Уровня, так что их вполне хватит, чтобы дотянуть до самого верха.
Существовал только один способ обращения с листьями грозохода - руки,
ноги, лапы надо было обмазать густым слоем лайонта, и тогда можно было не
подвергая себя опасности вытянуть свисающие на сотни метров, сплетенные
листья и свернуть их в мотки. После того, как они это проделали, Лостинг
спросил, вытирая руки от липкой густой смолы:
- И все-таки я не понимаю, зачем это?
- А ты помнишь сеть, сплетенную великанами из какой-то лозы, через
которую мы проходили, когда они провели нас в свою станцию-дом? Помнишь,
как Сал-великан объяснил нам, чем она питается. Она ест молнию. А я как-то
видел, как круто настолько обожрался плодами нисшанды, что лопнул. И
внутренности его оказались размазаны по всей ветке, на которой он сидел.
Не знаю уж, кто из нас больше удивился, круто или я, но зрелища этого я не
забуду, пока дышу. Вот нечто подобное я и надеюсь сделать.
Лостинг, казалось, был разочарован.
- А не кажется ли тебе, что этим мы можем только укрепить корни
великанов, сделать их еще сильнее?
Борн пожал плечами.
- В таком случае, испробуем что-нибудь еще.
Несмотря на все беспокойство и нетерпение Лостинга, грозу, которая
разразилась на третью ночь, они переждали. Борн понял, что оказался прав,
когда на четвертый вечер Руума-Хум, потянув носом воздух, прохрипел:
- Чую дождь и ветер, и много грома сегодня ночью.
- В таком случае нам надо пошевеливаться. Если гроза обрушится на
нас, то нас не спасет даже смола лайонта.
Едва он произнес эти слова, как упали первые крупные капли дождя. Лес
зашумел. Почти в полной темноте они направились к станции, держась чуть
ниже расчищенной области, усеянной электронными датчиками,
светоусилителями и смертоносными красными лучами. У них было три
серебристых листа. По одному с превеликим трудом тащили фуркоты, а один
вместе волокли Борн и Лостинг. Густо вымазанные лайонтовой смолой, они шли
разматывая мотки, и оставляя за собой все удлиняющиеся черные полоски,
пока не оказались около черной стены одного из стволов, поддерживающих
станцию. Борн коснулся его, посмотрел. Дерево уже начало умирать из-за
того, что лишено было листоносной кроны и из-за заражения сердцевины. Все
четверо медленно стали подниматься, держась неподалеку от колоссального
ствола.
Они уже слышали раскаты грома, а все еще далекие молнии рассекали
небо, делая его похожим на растрескавшуюся под жарким летним солнцем
грязь. Борн уже насквозь промок. Руума-Хум был прав: сегодня ночью будет
сильный дождь. Черная смола помогала им оставаться незамеченными, когда
они выбрались на открытое пространство. Ветер и сюда доносил дождевые
брызги, но все-таки под защитой брюха станции было относительно сухо. И
это было как нельзя кстати, поскольку здесь не было подходящих лиан и
вьюнов, по которым можно было бы подниматься. Им приходилось взбираться с
тяжелыми листьями по вертикальному стволу.
И хотя служба безопасности бдела по-прежнему, но те, кто следил за
мониторами и сканерами, хотя на этот раз не отлынивали от своей работы, не
могли заметить крошечных пятнышек, двигающихся вверх по одному из стволов.
Вся система защита станции была нацелена вверх, а не вниз. Еще одной
ошибки Борн избежал, выбрав для подъема не то дерево, по которому
Руума-Хум и Джелливан спасли его, а другое. Тот ствол по-прежнему
привлекал пристальное внимание.
Борн подождал, пока все собрались непосредственно под металлической
сетью, закрывавшей подъем. Теперь молнии разрезали ночное небо одна за
другой. Нужно было торопиться. Прямо над ними сеть потрескивала и искрила
при каждом атмосферном разряде.
Борн кивнул. Вдвоем с фуркотом они быстро накинули три
серебристо-черных листа на разные участки сети. Когда лист коснулся
металла, Борн затаил дыхание. Несколько искорок и все.
- Вниз! Прочь Быстро! - скомандовал он фуркотам.
А внутри укрепленного пункта в глаза третьему инженеру станции,
находящемуся на дежурстве, бросилось какое-то необычное движение. Он
нахмурился и подошел к приборам, стрелки которых неожиданно скакнули. В
целом ничего страшного не было в зарегистрированных приборами колебаниях
электрического тока, но с другой стороны таких колебаний вовсе быть не
должно. Все было рассчитано так, чтобы даже самая сильная гроза не
вызывала никаких повреждений. Он подумал было, не разбудить ли старшего
инженера, но решил, что не стоит испытывать характер этого достойнейшего
человека. Может быть, все дело в какой-нибудь мелкой неисправности самого
записывающего оборудования. У трансформатора была тенденции шалить и
иногда чуть повышать напряжение. Списать происшедшее на нормальные
колебания напряжения, вызванные работой солнечной батареи, было нельзя.
Ведь стоит ночь. Регистрирующие микросхемы продолжали одна за одной
проверять операционные. Инженер по-прежнему продолжал искать источник
неполадок.
И тут страшной силы молния ударила настолько близко, что звук грома
проник сквозь звукоизоляцию станции. Произошло одновременно несколько
вещей. Мощнейший электрический разряд ударил в дерево, которое было
расположено в лесу к югу-востоку от станции, но лес даже не шелохнулся, в
нем ничего не вспыхнуло, не загорелось. Крона дерева, в которое ударила
молния, не треснула, не обуглилась. Совсем наоборот. Голая макушка
грозохода всосала молнию, как ребенок молоко через соломинку. Начиненное
металлом дерево содрогнулось под ударом, но отнюдь не пострадало от
колоссального электрического напряжения, распространившегося по его
уникальной внутренней структуре. Небольшое защитное напряжение, которое
дерево поддерживало в обычном состоянии, в одно мгновение возросло в
тысячи миллионов раз. При обычных обстоятельствах весь этот заряд
немедленно рассосался бы по всей округе немедленно уйдя в почву через
сложную, разветвленную корневую систему грозохода, благодаря чему в ней
образовалось бы большое количество оксидов натрия, обильно удобривших
питательный слой земли.
Но в этот раз нечто другое притянуло на себя всю силу могучего
атмосферного удара, направило ток по защитному экрану, образованному
длинными, омертвевшими листьями дерева. Бедный, озадаченный инженер так
никогда к не узнает, что его датчики и приборы все зарегистрировали
правильно, так и не определит источника этих загадочных первых флуктуаций
силы тока.
Борн не знал, чего он хотел. Он просто надеялся, о чем и поведал
Лостингу, напитать защитные сети, охранявшие станцию так, чтобы они
лопнули. Вместо этого все эти решетки взорвались, как фейерверк, в
следующую же долю секунды вслед за оглушительным ударом молнии в грозоход.
В течение нескольких секунд решетки дымились и светились, как горящий
магний, затем оплавились и превратились в обгоревший шлак. По всему
затемненному пространству раздались отдаленные хлопки и взрывы. Внутри
станции разом вспыхнуло множество ярчайших огней, которые были хорошо
видны даже кучке ошеломленных наблюдателей, укрывшихся на краю стены леса.
Это вспыхивали и взрывались модуляторы, не способные справиться с
невероятной перегрузкой. Аккумуляторные батареи просто расплавились как
лед, лишив станцию энергетического резерва. Под напряжением в тридцать
миллионов вольт в генераторную сеть станции ворвался ток силой в сто тысяч
ампер, расплавил или закоротил каждый кабель, каждый провод, каждую
розетку, каждую лампочку, каждый прибор внутри. Но все перекрыл
невероятной силы взрыв, прозвучавший на дальней стороне станции. Это
главный трансформатор вместе с солнечной электростанцией целиком вылетели
сквозь стену.
А следом сквозь ровный ритм безразличного ночного дождя послышались
крики и стоны перепуганных, смятенных и обгоревших людей, но плача
умирающих слышно не было. Те, кого убило, подобно инженеру, погибли
моментально.
Лостинг ринулся было вперед.
- Давай кончим их.
Борн остановил его движением руки.
- У них по-прежнему может быть красный луч, который убивает прежде,
чем успеешь зарядить снаффлер, охотник.
Лостинг показал на покореженные, дымящиеся оружейные башни.
- Пушки внутри, может быть, и можно было починить, но проку от них
все равно никакого: все механизмы, включая поворотные выгорели дотла.
- Да не эти, - пояснил Борн, - а маленькие, которые великаны носят
как топоры на поясе, они могут до сих пор работать. - Он уселся на мокрую
ветку и посмотрел на небо. - Отгадай, кого привлекут к утру яростные и
необычные звуки, доносящиеся со станции, а, охотник? Подумай хорошенько,
кого может навлечь на себя разом кричащая толпа людей?
Лостинг покопался в памяти и глаза его радостно расширились.
- Плавунов. Только не бунов, а фотоидов.
Борн кивнул.
- Они их, наверное, уже разбудили.
- Но ведь великаны здесь давно, и они, наверное, уже видели
плавунов-фотоидов.
- А может быть и нет, - возразил его товарищ. - Скаммеры у них летают
тихо, а фотоиды попадаются редко. Лишь достаточно крупная для фотоида
жертва способна привлечь его, создав столько шума. Кстати, я об этом не
задумывался.
Лостинг сел и обхватил руками колени.
- А какое, впрочем, это имеет значение. Фотоиды прилетят, увидят, что
добычи нет, и улетят.
- Вполне может быть, что и так, Лостинг, но ты подумай о том, как на
это отреагируют великаны. Как Логан с Кохомой впервые отреагировали на
меня? Как они реагировали на наш Мир? Они боятся, не понимая, Лостинг. И я
думаю, что они и так уже до смерти перепуганы. Посмотрим, как они
отреагируют на фотоидов...

Хансен ходил и пинал обломки дымящегося металла и плексового сплава,
которым был усыпан весь пол. Он исследовал огромный пролом в стене на том
месте, где раньше была электростанция. Лужа затвердевшего шлака, вот и
все, что осталось от сложного, дорогого оборудования. Оно не сломалось,
оно исчезло.
Появился крайне утомленный Бланшфорд. Как и все, он не спал уже много
часов.
- Хочу знать все, - вздохнул Хансен.
- Все, что питается электричеством, либо сгорело, либо расплавилось,
сэр, - горестно доложил начальник отдела. - Ни единой схемы, ни единого
выключателя, ни единого включенного в сеть прибора здесь не осталось. Нам
придется заново строить всю энергетическую систему.
Хансен на несколько минут задумался над тем, что услышал, а потом
спросил:
- Удалось обнаружить, что стало причиной происшедшего?
- Мамула утверждает, что да. Только это, понимаете, уже такая
наглость. Стоит вам только посмотреть.
Вместе с ним Хансен прошел через станцию, мимо бригад измученных
работников, занятых расчисткой обуглившихся секций пола и стен. Вскоре они
подошли к пропускному пункту, откуда открытый лифт доставлял
исследователей к макушкам срезанного внизу леса. Лифт, естественно, тоже
сгорел, но кто-то уже успел соорудить из обугленных проводов самодельную
лебедку.
В данный момент лифт был занят. Он висел на полдороге между станцией
и миром зелени внизу. Висел на том самом уровне, где когда-то была
защитная сетка. Хансен уставился вниз, сквозь дыру. В том месте, где
решетка была прислонена к дереву, по стволу до сих пор продолжали стекать
струйки расплавленного металла. Воздух был наполнен запахом обгоревшей
коры.
- Ну как, видели, шеф? - спросил Бланшфорд.
Хансен прищурился о яркого солнышка и всмотрелся пристальнее.
- Ничего я не увидел.
- Посмотрите вот там, немного левее и внизу, там, где работает Мамула
со своими людьми. И еще две штуки есть, их сейчас за стволом не видно.
Начальник станции смотрел с недоверием.
- Вы что имеете в виду вон ту серебристую цепочку, которая тянется
над макушками деревьев?
- Только это не цепочка. По крайней мере, она не металлическая. Это
лист или множество сплетенных листьев.
- Ну и что?
- Мамула считает, что их подложили на сетку перед грозой этой ночью.
Мы выслали отряд. Мы надеялись, что два наших приятеля этой ночью
покажутся. Но этого не произошло. И они проследили, куда ведут эти
листики. Все три листа ведут резко вниз, в лес, метров на пятнадцать, а
потом уходят к юго-востоку, где присоединяются к родному дереву, которое
стоит метрах в тридцати от нашей вмятины. - Бланшфорд повернулся и показал
в нетреснувшее окно.. - В той стороне. Это одно из наиболее тонких
деревьев. Крона у него голая, а само оно по большей части черное и
серебристое, все - и кора и листья. На нем почти нет ни коричневого, ни
зеленого. Так, только мелкие побеги. - Он заглянул в блокнот, который
всегда имел при себе. - Разведотряд возглавляла женщина по фамилии
Стивенс. Согласно ее докладу дерево само по себе находится под смертельным
напряжением. Все живое, что прикасается к его листьям, немедленно гибнет.
Мамула теоретически предполагает, что когда в это дерево попадает молния,
что и произошло этой ночью, заряд по большей части уходит в землю. Для
поддержания защитной системы этого дерева достаточно небольшой доли
заряда. Поблизости таких деревьев больше нет, но он говорит, что если мы
поищем, то обязательно найдем еще где-нибудь.
- Я все понял. Значит эти немногочисленные деревья служат
громоотводами для других деревьев и защищают лес от ночных гроз. Только
вот, - Хансен едва не сорвался на крик, - этой ночью заряд был направлен
не туда, куда нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33