И поделом! Справедливость восторжествовала!
На столе зажужжал, как попавшая в ловушку оса, телефон. Бонд бросил на него взгляд и снял трубку, говорили по-немецки, он ответил через платок, закрывавший его рот:
— Да?
— Все в порядке?
— Да.
— Смотри в оба. За англичанином придем через десять минут. Все понятно?
— Понятно.
— Глаз с него не спускай, ясно?
— Все ясно.
На другом конце положили трубку. Лицо у Бонда покрылось капельками пота. Слава богу, что он снял трубку! Итак, они придут за ним через десять минут! На столе лежала связка ключей. Бонд схватил ее и побежал к входной двери. После трех неудачных попыток он подобрал нужный ключ. Толкнул дверь. Теперь ее держало только пневматическое устройство. Бонд бросился к двери мастерской. Не заперта! Он вошел и при свете, шедшем из вестибюля, нашел свои лыжи. Палки стояли рядом. Осторожно он вытащил снаряжение из деревянного гнезда и быстро пошел к двери главного входа, открыл ее, мягко положил на снег лыжи и палки, повернулся к двери, запер ее снаружи и закинул ключи далеко в снег.
Почти полная луна ярко сияла ослепительным светом, и снежинки искрились и были похожи на покрывало из бриллиантовой пыли. Теперь надо затратить несколько минут, чтобы как следует приладить крепления. Бонд ткнул ботинок в паз держателя и опустился на колено, нащупывая стальной тросик сзади каблука. Спокойно, неторопливо он установил винт регулировки на передней накладке и еще раз проверил, все ли в порядке. Кажется, теперь нормально. Он защелкнул замок и почувствовал, как тот зажал ботинок в держателе. Так, осталось пропустить ремень безопасности по верху ботинка, он удержит лыжу, если замок расстегнется, что может случиться при падении. Пальцы Бонда стали замерзать. Конец ремешка никак не попадал в пряжку! Потеряна целая минута! Наконец-то. Теперь нужно проделать то же самое с другой лыжей. И вот Бонд выпрямился, натянул перчатки на уже ноющие пальцы, взял остроконечные палки и, оттолкнувшись, покатился вниз по едва заметному краю хорошо укатанного накануне склона. Пока все идет как надо. Он опустил очки на глаза, и тут же снежный ландшафт стал серебристо-зеленым, как будто он плыл под освещенной солнцем водой. Лыжи поскрипывали на пушистом снегу. Бонд старался набрать скорость, спускаясь по довольно пологому склону, он разгонялся не просто скольжением, а маховым шагом, как это делали в свое время норвежские горнолыжники. Но из этого ничего не получалось! Каблуки ботинок как будто гвоздями были прибиты к лыжам. Он сильно, как только мог, отталкивался палками Боже, какой же след он должен был оставлять за собой — широкий, как трамвайная линия! Как только они сумеют открыть входную дверь, сразу бросятся за ним в погоню Их лучший инструктор, конечно, легко его догонит, если не набрать скорость на старте. Дорога каждая минута, каждая секунда. Мимо промелькнули черные контуры станции канатной дороги и приюта. Там начиналась трасса «Глория», металлические указатели около нее были укрыты снежными шапками! Бонд не стал останавливаться Он промчался мимо и начал спуск.
На первом же вертикальном склоне перехватило дыхание, по спине побежали мурашки Бонд ушел в хорошо знакомую ему низкую стойку, руки опустил к ботинкам и просто полетел вниз. Лыжи шли на опасном расстоянии в шесть дюймов друг от друга. Знаменитый Каннонен, которого он как-то видел на трассе, всегда тесно прижимал один ботинок к другому, как будто ехал на одной лыже. Но сейчас было не до красот, не до стилей, он просто должен был держаться на ногах — вот и все! Скорость, с которой Бонд спускался, становилась угрожающей. Но глубокая подушка холодного, легкого, пушистого снега придавала ему уверенности, он шел на параллельных лыжах При такой скорости достаточно минимально развернуть плечо — перенести вес на левую ногу, — и вот он уже изменил направление, правая сторона его лыж режет склон, поднимая вверх фонтан снежинок. И все заливает лунный свет. Об опасности он уже не помнил, скорость опьяняла, техника владения лыжами, укрощение снежного склона вызывали радость. Бонд выпрямился и почти нырнул в следующий поворот, на этот раз оставив слева от себя широкий зигзаг, он покорял никем еще не освоенный после снегопада склон. Теперь он мог позволить себе остальную часть пути спускаться в основном правым плечом вперед при разворотах. Он направил лыжи вниз и почувствовал истинный восторг, когда пронесся, подобно черной пуле, по огромному откосу, шедшему под углом в 45^o . Так, еще раз, правое плечо пошло. Впереди слабо трепыхались три флажка; черный, красный и желтый, их цвета при лунном свете были, однако, трудноразличимы. Здесь бы надо остановиться и сориентироваться перед новым участком, горы. Перед широким поворотом склон поднимался немного вверх. Бонд одолел подъем на скорости, почувствовал, как лыжи, не касаясь земли, перелетели через гребень, уперся левой палкой в снег, создав дополнительный рычаг, и перекинул лыжи, правое плечо и бедро вперед, влево. Он приземлился, подняв фонтан снежных брызг, и встал как вкопанный. Он был доволен собой! Этот прием, который делают на скорости, со стороны выглядит очень эффектно и выполнить его не так-то легко. Жаль, что его не видит сейчас старый инструктор, господин Фукс, вот бы порадовался!
Теперь он оказался на другом участке трассы. Высоко над головой поблескивали серебристые нити канатной дороги; уходя вниз, они сливались в одну полоску, которая тянулась к далекой темной кромке деревьев, где в лунном свете поблескивали ажурные опоры. Бонд вспомнил, что сейчас последует серия зигзагообразных поворотов, которые откроются почти под самой канатной дорогой. Если бы склон был хорошо виден, пройти этот участок не составляло труда, но свежевыпавший снег сделал почти каждый метр дистанции одинаково соблазнительным. Бонд приподнял очки в надежде увидеть какой-нибудь флажок. Вон один вроде виднеется слева. Ему надо будет вписаться в несколько крутых поворотов, и он выскочит на новый склон.
Едва он успел опустить на глаза очки и взяться за палки, как одновременно произошли два события. Во-первых, откуда-то с высоты горы прозвучал глухой выстрел и прямо над ним ушла вверх, разбрасывая световые отблески, ракета. Она вонзилась в небо, раздался резкий треск, потом возникла яркая магниевая вспышка, и огненный шар начал свой извилистый медленный спуск, словно был подвешен на парашюте; темные тени в низинах стали исчезать, все заливал страшный мертвенный свет. Еще несколько глаз вспыхнули в небе, теперь на склоне стала видна каждая щель.
И в то же время тросы над головой Бонда запели! Они послали вслед за ним фуникулер!
Бонд выругался во влажные складки шелкового платка, закрывавшие рот, и продолжил спуск, теперь они отправят следом и лыжников — вооруженных лыжников!
Второй участок он преодолел не так лихо, добравшись до второго флажка, сделал поворот и поехал по крутому склону в другом направлении, петляя зигзагами под тросами канатной дороги. С какой скоростью двигаются эти проклятые гондолы? 10, 15, 20 миль в час? Это самая последняя модификация. Должно быть — самые скоростные. Помнится, ой читал где-то, что фуникулер между Арозой и Висхорном достигал скорости 25 миль в час. Уже когда он делал первый зигзаг, пение тросов над его головой сменилось иным звучанием, а потом опять превратилось в сплошной жалобный вой. Это означало, что гондола миновала первую опору! У Бонда заныли колени, это ахиллесова пята всех горнолыжников. Он уменьшил амплитуду лавирования, пошел змейкой, ощущая теперь под собой каждый бугорок. Вроде там, слева, еще один флажок? Огненные шары ракет, казалось, опускались ему прямо на голову. Так. Пока жить можно. Еще пара зигзагов, и он выскочит на чистый склон!
Справа от него что-то упало на землю с сильным грохотом, подняв фонтан снега! Потом то же — слева! Из фуникулера бросали гранаты! Его взяли в вилку! Что же, следующая — прямо в цель? Почти одновременно с тем, как эта мысль пронеслась в его голове, прямо перед ним раздался страшный взрыв, который сначала отбросил Бонда в сторону, а потом закрутил колесом вместе с палками и лыжами. Бонд еле поднялся на ноги, с трудом переводя дыхание и сплевывая снег. Одно из креплений расстегнулось. Дрожащими пальцами он нащупал замок и снова защелкнул его. Еще один взрыв, но уже ярдах в двадцати от него. Ему нужно убраться с линии огня, прочь от этой проклятой дороги. Флажок с левой стороны, лихорадочно вспомнил он. Теперь надо ехать поперек. Он приблизительно определил новое направление движения, перескочил кромку очередного склона и ринулся вниз.

17. Кровь на снегу

Этот склон был полон неожиданностей. Ракеты опустились почти до земли, и вновь вокруг залегли уродливые черные тени, любая из которых могла оказаться опасной ложбиной. Бонду приходилось притормаживать у каждой из них, и каждый раз резкая остановка, помнится, такой прием именовали «кристи», напоминала ему о слабости ног и лодыжек. Однако он добрался до флажка, ни разу не упав; остановился, тяжело дыша. Оглянулся назад. Гондола остановилась. У них была телефонная связь со станциями, находящимися на вершине и у подножья горы, но почему кабинка остановилась? Как бы в ответ, из гондолы взметнулось, направляясь к нему, голубое пламя. Но свиста пуль Бонд не услышал. Гондола раскачивалась на канате слишком сильно. Внезапно откуда-то из района первых флажков, высоко над ним, на склоне горы, также послышалась частая стрельба, огонь вели сразу с двух точек, и снег вокруг него так и запрыгал, заплясал. Стало быть, инструкторов вдогонку тоже послали. Его падение обошлось в несколько дорогих минут. На сколько же он их опережает? Конечно, меньше чем на 10 минут. Пуля ударилась в одну из лыж и эхом отозвалась в горах. Бонд набрал полные легкие воздуха и скользнул вниз, продолжая держаться левее, подальше от фуникулера, к следующему флажку, вон той далекой точке по краю тени, которую отбрасывала своим гребнем, похожим на рог, вершина пика Глория, врезавшаяся в усыпанное звездами небо с наводящей ужас величественностью.
Было похоже, что этот спуск будет проходить в опасной близости от подножия вершины. Мысли путались, никак не мог вспомнить, что там дальше на маршруте? Кажется, ничего хорошего. Так и есть! Последний флажок! И он черного цвета. Он попал на «черный» склон, тот самый, который был закрыт из-за лавинной опасности! Боже правый! Все-таки влип. Уйти на «красный» склон времени уже не было. И в любом случае «красный» маршрут в основном проходил поблизости от фуникулера. Ему придется попытать счастья на этом трудном склоне. Но о чем говорить, когда только что выпал такой обильный снег, а тут еще все эти взрывы, которые могут вызвать лавину! Когда есть опасность схода лавины, инструкторы даже разговаривать запрещают! Ладно, к черту все это! Бонд промчался по широкому неразмеченному спуску, достиг следующего флажка, приметил еще один, там, далеко внизу, в направлении к кромке леса. Здесь слишком круто, чтобы ехать прямо! Придется идти зигзагами.
И в этот момент те мерзавцы выпустили еще три осветительные ракеты, которые взорвались среди звезд и очень симпатично рассыпались цветными блестками. Конечно! Блестящая идея! Это чтобы потом объяснить там, в долине, где могло оказаться слишком много любопытствующих, почему всю ночь высоко в горах звучали таинственные взрывы. У них, оказывается, был праздник, они что-то там отмечали. Да, умеют же развлекаться эти богачи! Тут Бонда осенило. Еще бы! Ведь сегодня канун Рождества! Господь бог посылает вам мир и покой, славные джентльмены, пусть ничто вас не тревожит! Лыжи Бонда позванивали, как рождественские колокольчики, в такт их перезвону он зигзагами, словно заяц, мчался вниз по великолепному заснеженному склону. Белое рождественское покрывало. Он отпраздновал Рождество на славу!
И вдруг сверху до него донесся тот самый ужасный из всех звуков, который можно услышать в Альпах, — душераздирающий треск смещающегося снега и льда. Эта труба архангела, звучащая в день страшного суда! Лавина! Земля под лыжами заходила ходуном, его настигал все усиливающийся грохот, будто вдогонку ему неслось несколько железнодорожных экспрессов, с ревом проскакивающих на своем пути добрую сотню туннелей. Боже милостивый! Ну, теперь действительно конец! Чему там учили в свое время? Направить лыжи прямо вниз по склону! Попытаться уйти от лавины! Бонд направил лыжи прямо в сторону границы леса, весь согнулся, присел и рванулся вперед, лыжи взвизгнули, унося его в белое пространство.
Только вперед, держись, сукин сын! Руки перед собой! Ветер, который бил в лицо, превращался в настоящую стену перед ним, почти сбивал с ног. А сзади, по пятам, со страшным ревом двигалась лавина. Еще выше среди скал что-то затрещало, защелкало, заскрипело. В движение пришла вся эта чертова гора! Если ему и удастся убежать от этого стремительно несущегося вниз снежного кома и добраться до первых деревьев, что толку. Только в самом лесу он будет в безопасности. Снежная лавина, конечно, сметет, как спички, все ели на расстоянии первой сотни ярдов. Бонд принял решение и взял чуть левее. Просека, прорубленная для «черного» маршрута, должна быть наверняка где-нибудь здесь, ниже последнего флажка, к которому он устремился. Если ее там нет, он конченый человек!
Вот крутой спуск стал подходить к концу. Навстречу ему неслись деревья. Есть ли между ними хоть какой-то, черт возьми, просвет? Да! Но намного левее. Бонд изменил направление движения и сбавил скорость, не переставая напряженно прислушиваться к тому, как менялась амплитуда громовых раскатов позади него и над ним. Уже совсем рядом. Земля задрожала сильнее, конечно, лавина найдет дорогу и среди деревьев, она догонит его даже здесь! Есть! Есть флажок! Бонд, правое плечо вперед — «кристи», резко пошел влево и тут же услышал, как с треском стали падать деревья, звук был такой, как будто одновременно взорвали сотни гигантских хлопушек —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36