Я ни разу не проиграл во время соревнований и не намерен этого делать в ближайшее время.
— Позвольте напомнить, милорд, что на турнир съедутся фехтовальщики со всего мира.
— Да, я могу проиграть, но это не входит в мои планы.
— Отлично, — сказал Паско.
Карета катила по булыжной мостовой, а Ког откинулся на спинку и наслаждался видом из окна, пока Паско быстро зачитывал и выбрасывал записки, полученные несколько минут назад. Во всех было одно и то же: молодые женщины спрашивали Кога, почему он в последнее время к ним не заходит.
Ког подставил лицо свежему океанскому ветру, с удовольствием осматривая окрестности. За свою жизнь он видел три больших города — Крондор, Саладор, а теперь Ролдем — и предпочитал всем именно последний. Крондор казался грубоватым и чуть ли не примитивным по сравнению с двумя другими — возможно, в результате того, что последние тридцать лет его пришлось восстанавливать из руин. Калеб в свое время поведал ему историю Изумрудной Госпожи змей, приказавшей своим войскам уничтожить город, и о том, как стойко держала оборону армия Королевства.
Саладор, напротив, был древним городом, расползшимся во все стороны. На окраинах там было полно маленьких рыночных площадей и торговых улиц, а внутренняя часть города мало чем напоминала крепость, которая наверняка была здесь в далеком прошлом. Ког запомнил, что проходил сквозь открытые ворота из одного района в другой, но от огромной стены, служившей когда-то главным оборонительным сооружением города, осталось лишь жалкое напоминание.
Саладор обладал своим особенным шармом, и те два года, что Коготь Серебристого Ястреба провел там, превращаясь в Когвина Ястринса, были самыми лучшими в его жизни. Так он считал до тех пор, пока не оказался в Ролдеме. Именно в Саладоре он избавился от акцента, говоря на языке Королевства или ролдемском наречии, и мог сойти за знатного юношу обоих народов. Он отточил свое мастерство в живописи, научился отличать хорошее вино от плохого и познал все тонкости придворных танцев.
Он читал книги и свитки, изучил всю историю народов этого континента. Он узнал и о других странах, в которых пока не побывал, и вообще пристрастился к истории.
Он лучше узнал женщин. Поначалу он долго лелеял рану, нанесенную ему Алисандрой, но Калеб однажды вечером силком вытащил его в город. Они пили, переходя из одного трактира в другой, пока наконец не оказались в одном дорогом борделе. Там Калеб вручил Кога заботам целого отряда умелых и пылких юных куртизанок, которые нашли способ, как возродить его интерес к женщинам. После этого он не чурался связей со служанками и дочерьми купцов, и даже дочками из знатных семейств.
Ко времени своего двадцатилетия (он перенял обычай Королевства праздновать день летнего солнцестояния, отмечая его как собственный день рождения) он был готов поступить в Школу Мастеров.
Однажды вечером появился Роберт с фальшивыми документами, по которым Коготь стал Когвином Ястринсом, дальним родственником небогатого аристократа из провинции Вабон Западных земель Королевства Островов. Таким образом Коготь Серебристого Ястреба превратился в Когвина Ястринса, сквайра Белкасла, баронета Серебряного озера, вассала барона Илита, покинувшего отчий дом, чтобы послужить в северном гарнизоне в качестве лейтенанта под командованием герцога Вабонского, а затем оставить с почетом службу и отправиться на поиски счастья, — одним словом, молодого человека, знатного, но не богатого.
Однако, пока суд да дело, он умудрился кое-что скопить и приобрел на эти деньги скромную, но со вкусом обставленную квартиру в лучшем районе города, где принимал небольшие компании молодых господ, любивших развлекаться; в скором времени он приобрел славу лучшего фехтовальщика последних лет и самого завидного заморского жениха.
Кога потрясло, сколько усилий было затрачено, чтобы ввести его в ролдемское общество. Верительные грамоты, рекомендательные письма, характеристики — все было приготовлено заранее. Несколько местных жителей выдали себя за его старых знакомых и даже пошли на то, что напомнили Когу подробности их прошлых встреч.
К удовольствию Паско и Роберта, Ког оказался умелым игроком — наверное, в результате тех логических игр и задач, к которым его приучали Роберт и Магнус. Ког не поддавался соблазну срывать куш на больших ставках, предпочитая выигрывать постоянно, но понемногу. Чтобы его и в следующий раз пригласили сыграть партию в кости или карты, он время от времени проигрывал, причем делал это легко и с хорошим настроением.
В общем, все, кто его знал, считали Кога приятным молодым человеком. Прямодушный, воспитанный, с чувством юмора — заполучить такого гостя к обеду в каждом доме считали за честь, и он действительно редко обедал дома. Он бегло говорил на многих языках, грациозно танцевал, играл на нескольких инструментах и пел — все это сделало его самым популярным юношей в городе. Ему не хватало только приглашения на одно из королевских торжеств; но сейчас поползли слухи, вселившие в него надежду, что и это приглашение уже не за горами.
Недовольство Когом Ястринсом высказывали только молодые ролдемские дамы. Он был очарователен, красив, остроумен и, когда нужно, проявлял пылкость. Но часто молодым женщинам приходилось обвинять его в бессердечии. Он никогда не говорил им о любви. Пылкость и страсть — да, прямолинейность и дерзость — безусловно; именно благодаря этим качествам он сорвал не один прелестный цветок Ролдема, поначалу оказывавший сопротивление известному сердцееду с Запада. Его кровать пустовала, только когда он сам этого хотел, но даже если он делил ее с кем-то, особой радости это ему не приносило. Удовольствие, разрядка, развлечение, но только не радость. Время от времени он вспоминал Алисандру и задавал себе вопрос, не становится ли он сам похожим на нее, но тут же решал, что это не так — ведь он все еще нежно любил своих наставников, и в его сердце до сих пор жила любовь к семье и всем жителям деревни; но если дело касалось молодых женщин, то он использовал их для своих целей — чтобы удовлетворить сладострастие, завоевать авторитет в обществе или просто разнообразить свою жизнь.
Карета остановилась перед его домом: он снимал три комнаты на втором этаже, а на первом жил ростовщик с семьей. Была у него дочь, весьма симпатичная особа, но Паско с самого начала посоветовал (и Ког с ним согласился) оставить эту молодую даму в покое: разъяренный отец в качестве соседа мог создать ненужные проблемы. Сам глава семейства, возможно, и не стал бы браться за оружие, но на свои деньги мог бы купить множество клинков. Поэтому Ког держался вежливо с отцом и матерью, по-братски с их сыном и слегка флиртовал, никогда не переходя границ приличия, с их дочерью.
Возница открыл дверцу, Ког и Паско вышли из кареты, и слуга бросился к крыльцу, чтобы открыть дверь в дом, а карета тем временем покатила в платную конюшню на соседней улице, там же снимал комнату возница, а потому был в полном распоряжении Кога в любое время суток.
Ког поднялся на крыльцо и вошел в дом.
— Приготовить ванну? — спросил Паско.
— Нет, — ответил Ког. — Что-то мне не хочется сейчас лезть в холодную воду. Пожалуй, я лучше вздремну, а через час отправлюсь в баню Ремарга. Там и переоденусь к ужину с Милиндой. Пока я буду спать, пошли ей записку, что я с удовольствием разделю с ней трапезу сегодня вечером, а всем прочим дамам, пригласившим меня, разошли сожаления.
— Слушаюсь, милорд, — ответил Паско.
С самого начала, к великому удивлению Кога, Паско обращался с ним, как будто он и в самом деле был благородного происхождения. Слуга ни разу не вспомнил прошлое Когтя, ни разу не забыл своего места, даже когда они оставались наедине. За то время, что он прожил в Ролдеме, Когвин Ястринс настолько вжился в роль авантюриста-аристократа, что его прошлое до приезда в Саладор начало казаться ему туманным, словно принадлежало кому-то другому.
Паско отправился выполнять поручения, а Ког разоблачился самостоятельно. Он снял плащ, камзол, рубаху и сапоги и, оставшись в панталонах, упал на кровать. Тренировка его утомила, но все же сон не шел. Юноша не мог найти покоя, с нетерпением ожидая приглашения во дворец. Мало того, меньше чем через месяц начинался турнир. В душе его росло напряжение. Придется быть поосторожнее, а то так можно переволноваться, и тогда будет трудно сосредоточиться на самом главном.
А еще он знал, что, как только закончится турнир, впереди его ждет другая задача, но какая именно, пока непонятно. Верно все-таки предсказал Рондар — все годы обучения ушли на то, чтобы сделать из него благородного господина, но зачем все это, он пока не мог объяснить.
Его личные планы не изменились. В конце концов он выследит и уничтожит тех, кто убил его семью и друзей, но только когда сыграет до конца свою теперешнюю роль, только когда мастер Паг и его друзья решат, что он исполнил свой долг перед Конклавом, а до тех пор придется ждать.
И все-таки последние несколько месяцев его подтачивало изнутри растущее беспокойство: что, если мастера никогда не освободят его от долга, что, если он погибнет, прежде чем сумеет отомстить за свой народ? О последнем лучше не думать, ведь если судьбой будет определено, что последний из племени оросини должен умереть, не отомстив виновным, значит, так тому и быть. Зато первая возможность действительно его беспокоила — какой все-таки долг главнее? Не так-то просто оросини отмахнуться от пожизненного обязательства такой поступок навлек бы позор не только на самого человека, но и на его семью, включая всех предков. Но кровная месть считалась среди его народа не менее важной. Возможно, боги проявят к нему милость и подскажут способ, как с честью выполнить оба долга?
Ког перевернулся на живот и подумал, что, может быть, боги даже не взглянут в его сторону. Такие вещи ему неподвластны и поэтому лучше всего о них не беспокоиться.
Он пролежал неподвижно почти полчаса, но сон так и не пришел. Наконец он решил, что его настроение сможет улучшить только горячая ванна. Он поднялся и позвал Паско, который, как он слышал, уже вернулся, исполнив поручения.
Когда слуга вошел в комнату, Ког сказал:
— Принеси мне одежду. Я отправляюсь к Ремаргу. Последуешь за мной, как только выберешь подходящий наряд для сегодняшнего ужина. Вели кучеру заехать за нами через час после захода солнца.
— Слушаюсь, милорд, — ответил Паско.
Ког оделся и, выйдя из дома, быстрым шагом направился к заведению Ремарга. Он никогда не уставал ходить пешком по городу. Ему нравилось нагромождение теснящих друг друга лавочек, нравились толпы людей — молодых и старых, мужчин и женщин, торговцев и матросов, аристократов и простолюдинов. Повсюду слышался запах моря. Он действовал опьяняюще на юношу, выросшего в суровых горах.
Ког невольно задался вопросом, не подарит ли судьба ему возможность вернуться в детство, и захотел бы он этим воспользоваться, если бы действительно получил такой шанс. После секундного размышления он понял, что захотел бы. Какие бы чудесные вещи с ним ни происходили, все знания, опыт и богатство меркли по сравнению с тем, что он потерял: дом, семью и свою настоящую жизнь.
Если бы могло исполниться его самое сокровенное желание, он отдал бы все свои теперешние блага за то, чтобы вернуть мать, отца, сестру и все свое племя, здоровое и счастливое. Горько было думать, что самый могущественный маг и даже все маги вместе взятые никогда не смогут осуществить это желание.
Ког дошел до перекрестка, свернул направо и смешался с вечерней толпой. Но уже через несколько секунд он понял, что кто-то его преследует. Инстинкт охотника или чутье на опасности, небрежный взгляд через плечо, отражение в витрине магазина — что-то его насторожило: каким-то образом он понял, что футах в тридцати позади него идет человек, который преследует его с того момента, как он вышел из дома.
Ког замешкался у витрины, словно рассматривал какой-то выставленный товар. Краем глаза он заметил мужчину, который остановился и сделал вид, будто что-то ищет в карманах. Изобразив досаду, человек быстро повернулся и пошел назад, но Ког все равно успел его рассмотреть. Крепкий жилистый мужчина передвигался легко и быстро, не размахивая руками, но юноша понял: этот человек опасен.
Ког предвидел, что преследователь скроется в толпе, поэтому не стал идти за ним. Это было бы бесполезно, к тому же шпион сразу бы догадался, что его раскрыли. Этот или другой, все равно соглядатай найдется. Кто-то затеял слежку за Когом, и теперь ему предстояло выяснить, кто и почему.
Одно дело, если это убийца, нанятый какой-нибудь разозленной молодой особой или ее отцом, и совсем другое, если слежка имела отношение к Конклаву Теней. Тогда, возможно, ему придется поручить Паско предупредить Роберта и всех остальных.
Ког не спеша направился к бане, специально выбрав окольный путь. Несколько раз он останавливался — хотел убедиться, что за ним никто больше не следит.
В бане Ремарга к нему вышел навстречу один из служителей, которого он отлично знал.
— Добрый вечер, милорд, — поприветствовал его слуга.
— Добрый вечер, Свен, — ответил Ког. — Сальмина свободна?
— Сейчас узнаю, господин. Хотите, чтобы она вас обслужила?
— Да, — ответил Ког и пошел в раздевалку. Свен был рядом, чтобы позаботиться об одежде Кога и выполнить любую его просьбу. Для начала гостю вручили большое хлопковое полотенце, в которое тот завернулся. Когда он выходил из раздевалки, Свен складывал его одежду и убирал меч. Ког нашел низенькую деревянную скамеечку возле большой лохани с теплой водой. Тут же лежали кусок ароматного мыла и щетка. Рядом со скамеечкой стоял поднос с маленькими хрупкими керамическими сосудами, украшенными цветочным узором. Ког поднял лохань и вылил ее себе на голову, а как только уселся, тут же появился мальчишка с новой лоханью теплой воды и заменил пустую.
Для начала Ког смазал волосы ароматным маслом, подумав уже не в первый раз, как бы ко всему этому отнесся его дед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43