Мои подданные истреблены, а их немногочисленные потомки не помнят даже того, что были некогда людьми. Болотные духи, жадно пьющие кровь, бессмысленные и бездумные… Но что люди, когда даже я, могущественный князь Ночи, едва унес ноги. Да и то благодаря одному из твоих предков, Зелг.
– Насколько мне известно, – молвила мумия, – Генсен уничтожал не только древних правителей и великих магов. Он истребил и их божества. Тот, кто способен убить божество, смертельно опасен. Ты понимаешь, малыш?
– Я уже ничего не понимаю.
– С незапамятных времен в мире Ниакроха стали твориться странные и страшные вещи: люди шептались, что раз в несколько столетий возникает из небытия древнее королевство Проклятых. Оно пожирает все живое, не брезгует не-мертвым, угрожает бестелесному. Будь ты человек или призрак, оборотень или демон, дух или божество – ты обречен. Некто или Нечто, именующее себя Галеасом Генсеном, что прозван Проклятым, мановением руки поднимает несметные полчища своих воинов и отдает им на разграбление ту часть мира, где восстало из праха и пепла его королевство. Уходя, он оставляет свой знак, след. Чаще всего – некое сооружение, которое, по поверью, является вратами в его исконную вотчину. Однако все смельчаки, что отваживались переступить порог Черной башни, вступить под своды Болотного храма либо посетить Смеющуюся Статую в Бангасоанской пустыне, никогда не возвращались назад, дабы поведать, что же они видели. Генсеанской умеет хранить свои секреты.
Со временем люди поняли, что место избирается не слепо и не случайно: там обязательно должен существовать источник силы. Как в Канорре, маги которой укротили стихию огня; как в Бангасое, божества которого безраздельно правили Востоком; как в Жаниваше, где наш друг завоевал титул повелителя вампиров и обрел невиданное могущество…
– Как в Тиронге, когда восстал из мертвых казненный своим братом король Гахагун, – прошептал Зелг.
– Как в Кассарии, которая мечется и стонет в поисках нового господина, которому она могла бы преддожить трон некромантов, – раскатился под сводами библиотеки голос Такангора.
– Кассария – это самая сладкая и самая недостижимая мечта Генсена. Единственное место в мире, которое дважды отразило нашествие Бэхитехвальда. В первый упомянутый тобою раз Генсен, очевидно, и не слишком стремился проникнуть в Тиронгу. Скорее только заинтересовался чрезвычайным всплеском магических энергий. Во всяком случае, хоть часы на Черной башне и пробили полночь – а это случается лишь перед пришествием Проклятого, – он собрал малую жатву. Жертвы были, но Тиронга не пала. Второе же нападение осуществлялось по всем правилам. Сие чрезвычайное для судеб мира событие произошло при твоем славном прадеде Валтасее Тоюмефе да Кассаре. Существует легенда, что за несколько дней до его рождения Цигра возвестило пришествие Черного Рыцаря, Защитника, и предсказало ему краткий, но славный век, полный великих деяний. Собственно, только благодаря ему да еще нашему другу, князю Мадарьяге, мы знаем что-то о Генсене. Иных источников не существует. Летопись мне.
Знакомый эльф с перевязанными уже ушами почтительно подал широкую тубу из красного дерева, сплошь покрытую затейливой резьбой. Мумия покрутила тубу перед глазами, причмокнула от удовольствия, провела пальцем по узору и только затем вытряхнула внушительный рулон тончайшей черной кожи, по которой бежали серебристые строки.

Год от сотворения Ниакроха девять тысяч шестьсот семьдесят восьмой. Замок Кассария. Ночь перед новой луной.

Ведомо мне, ничтожному, лишь то, что в ту достопамятную ночь накануне великой битвы милорд наш Валтасей Тоюмеф герцог да Кассар, владетельный князь Плактура, слышал голос Цигры, что является, как известно, роком кассарийских некромантов. Цигра возвестило о грядущем нападении могущественнейшего из супостатов и призвало герцога встать на защиту своих земель и подданных.
Той же ночью милорд наш герцог поднял армию вернейших и славнейших своих слуг. Конница и пехота, меченосцы и топорники, лучники и отборная гвардия Кассарии – Бессмертная костеланга – встали под черными знаменами.
А после случилось доселе невиданное и страшное. В полночь раздался громоподобный бой часов, что звонили на Башне Генсена. Очертания домов, деревьев, крепостных башен и замковых стен утратили четкость и привычные формы, как если бы сквозь них стали проступать иные предметы, что стремились занять их место и вытеснить в иные пространства. Я не берусь ни объяснить, ни описать происходящее, но с уверенностью утверждаю, что все очевидцы были изумлены и объяты ужасом.
Исковерканные, уродливые тени бродили по кривым серым улицам, зыбкие строения – порождение кошмарных снов, лишенные пропорций и смысла, – воплощались на наших глазах, будто прорастая корнями в землю Кассарии.
Я сам, несчастный, видел, как один из кобольдов, обитающих в замковом парке, был схвачен чуждым созданием и сожран в мгновение ока. Вернее было бы сказать, растворен. С отчаянием понял я, сколь страшная судьба уготована нам чужой и злой силой.
Тьма объяла Кассарию. И из этой тьмы, настолько плотной, что уже и осязаемой, вышла великая армия. Тогда неведомо было мне, ничтожному, кто привел ее в наши пределы, кто стремился захватить милый край наш, однако теперь могу назвать его мерзкое имя. Галеас Генсен – Нерожденный король Бэхитехвальда посягал на свободу, жизнь и самую суть нашу, готовый поглотить всех нас, сколько бы ни было.
Пронизывающий холод, тьма. Чернота. На безоблачном небе погасли все звезды, низвергнув нас в пучину отчаяния и хаоса. Даже Небесный Рыцарь, что всегда направляет странников по нужному пути, оставил небосклон, повинуясь могуществу нашего врага.
Смею утверждать теперь, что наистрашнейшими мне видятся безмолвие и могильный холод, которые упали на нашу землю, как ночной крылатый хищник на беспомощную жертву.
Бедные слуги мессира да Кассара гибли в полном молчании, хоть и зрил я, как звали они на помощь, как кричали и молили о защите. Но тщетно. Сколь ужасно наблюдать бессилие могучих существ. Ни неистовые кентавры, ни непобедимые оборотни, ни храбрые люди, ни отчаянные и упорные гномы ничего не могли противопоставить тому, кто всеуничтожающим смерчем проносился по нашим пределам.
Гибель была уготована всем, но не зря в обитаемом мире полагают Кассарию особенной землей. Наблюдал я грандиозную битву не только между Генсеном и милордом нашим Валтасеем, но также и между владениями их. Великая Кассария восстала всею мощью своею против мерзкого Бэхитехвальда и темного народа его, что по самой сути своей противен миру существующему. Как прежде вытеснял он Кассарию из этих земель, так теперь возвращала она каждое дерево и травинку малую, каждую тварь и создание, отвоевывая пядь за пядью подло отобранные пространства.
И в самом скором времени случилось так, что Бэхитехвальд был побежден и исчез, как если бы привиделся он усталому разуму моему, как если бы являлся порождением больного воображения либо страшного сна.
И Проклятый король его со своей армией остался противостоять милорду нашему и армии нашей без поддержки и помощи своего смертоносного пространства.
А между тем долг справедливости призывает меня описать еще одно происшествие, что сопутствовало битве Кассарии и Бэхитехвальда.
Перед полуночью в замок наш прибыл отряд из Булли-Толли. То были рыцари ордена келъмотов-смертников, присланные Великим магистром на помощь милорду Валтасею. Ведь известно всякому посвященному, что кельмоты издавна враждуют с Генсеном Проклятым и пытаются проникнуть во все его отвратительные и кровавые тайны. Смертниками же зовут себя единственно потому, что рано или поздно гибнут в сей неравной битве, ибо хоть и скорбно признавать, но истинно, что Генсек могуществен и непобедим был до нынешней славной битвы.
Лучших воинов своих, храбрейших героев прислали кельмоты. И хоть малы они числом, но велики умением. И были среди них трое лучших, каковых и милорд наш Валтасей впоследствии объявил наиславнейшими и указал мне непременно записать о них в сей свиток, дабы не стерлись их славные деяния из памяти потомков. Однако же имена их суть тайна, а могу только сказать, что один из воинов сих был грифоном – белым, как первый снег; второй – могучим минотавром; а третий – драконом грандиозным и великолепным. Прочие же были люди и эльфы, и аздакский горный великан, и циклоп, и гномы Сэнгерая. И скорблю я о павших вместе со всем народом моим, и помним их вечно.
Теперь же спешу описать сражение между двумя армиями, ибо, оставшись в нашем мире, Генсен принужден был сражаться, как и всякий. И не вправе я лгать перед лицом времени, а потому скажу, что полководец он есть великий, и победа далась нашим войскам нелегко.
Множество раз принужден был мессир Валтасей Тоюмеф поднимать из земли тысячи скелетов и умертвий, и тысячами же отправлял их в небытие Проклятый король Бэхитехвальда. Солнце не вставало в тот день, лишь серый свет стелился по небесам. Невиданные птицы летали в них, и твердили старики дендроиды, что то ловцы душ радостно пируют над побоищем.
Но был наконец сражен Генсен и приспешники его ближайшие тремя воинами. А нынешнюю жизнь Нерожденного пресек воин-минотавр, увенчанный славой…

– Ну, дальше там пошло-поехало по второму кругу с описанием всех эмоций и чувств, так что можно не читать. Существенным является только последнее замечание о том, что, исчезая, Генсен пообещал, что вернется еще более сильным и тогда уж мы все узнаем, почем фунт лиха в базарный день.
– Он уже тут? – спросил Зелг.
– Вероятностнее всего, – внезапно заговорил Карлюза. – Мастерион Зюзак Грозный повествовал мне соответственную историю и предупредительствовал, что грядут великие бои и битвы, в коих я прославлен стану, если не хлопнут в первый же день.
– Славное напутствие, – заметил Мадарьяга.
– Мастерион – откровенный человек, – вздохнул троглодит. – Что не всегда полагаю я пользительно для моего умственного здоровья. А впрочем, надежда держит мне сердце и ум.

Надежды – это обручи, которые не дают лопнуть сердцу.
Томас Фуллер

– Вполне приемлемая мысль, – поднял указательный палец Узандаф. – Возьму ее на вооружение. А ты что пригорюнился, внучек?
– Надежды надеждами, а Цигра сказало…
– Можешь не повторять. Небось не глухой. По всему замку гремело. Да ты его слушай, а сам гни свою линию. Кабы оно было уверено в том, что Кассария переметнулась на сторону врага, то так бы и высказалось. Радости, конечно, в этом подвешенном состоянии мало, но знаешь, как говорили древние?
– Как?
– Предупрежден – значит вооружен. Ты уже знаешь о Генсене больше, чем кто-либо, исключая, конечно, нас, твоих родных и близких.
– А что же вы, князь?
– Ты хочешь слышать и о моих приключениях в Бэхитехвальде?
– Если это возможно.
– В принципе, за тем я и явился, мальчик мой. Хотя теперь, послушав летопись, снова чувствую некий холодок за хребтом. Знаешь, как ни архаичен слог…
– Протестую! – И эльф оказался прямо посреди столика с напитками. – Вполне кондиционный слог, особенно если учесть, что пережил очевидец и автор.
– Уж не вы ли?
– Он, он, – ворчливо сказала мумия. – Ты – брысь работать. А вы поторопитесь. Я хочу присутствовать при вашем разговоре, но не хочу, чтобы вы тут застряли до вечера. Вам еще доспехи подбирать.
– Немаловажное дело, – прогудел Думгар.
– Так вот, – торопливо заговорил Мадарьяга. – Описывать весь ужас попавшего в плен этого пространства нет смысла. Нет таких слов в нашем мире, Зелг. Бессилие, беспомощность, мрак, безмолвие, нарушаемое лишь изредка наиотвратнейшими звуками стонов и криков. Твари, противные разуму. Ваш эльф очень удачно выразился – лишенные смысла. Там все лишено смысла: и свет, и тени, и сами города, построенные вопреки всем законам градостроения, – все зыбко, шатко и ненадежно. А также ты постоянно находишься в опасности, ибо напасть на тебя могут откуда угодно и кто угодно. Ты всего лишь пища для ненасытных и неприкаянных существ, монстров, порождений Бэхитехвальда. Не знаю, как их называть, да и они сами, уверен, не знают.
Мне посчастливилось вырваться из цепких объятий этого мертвого мира в ту ночь, о которой ты только что слышал. Я видел своими глазами, как исчезали с неба созвездия, как дома наплывали на деревья, как если бы и те и другие были бесплотны; я наблюдал, как несчастные создания нашего мира принимали жестокую смерть, которой я с таким трудом избежал. Я видел армии, марширующие по полям Кассарии, и мне удалось последовать за ними. Я вынес из Бэхитехвальда одну тайну, и оттого Бэхитехвальд долго потом преследовал меня.
– Какую? – жадно спросил Такангор.
– Генсена можно убить в этом мире. Но лишить его существования можно только в Бэхитехвальде.
– Как же туда попасть?
– Попасть легко, а выбраться сложно, – ответил почему-то Узандаф.
– Дедушка…
– Он самый.
– Ты там был?
– Увы. Но собирался. Впрочем, Генсен пресек мои попытки. Прямо тут, в этой библиотеке. Так что я имею на него дополнительный зуб. Бургежа, а что вы все время пишете?
– Потрясающая фраза! – откликнулся военный корреспондент. – «Имею на него дополнительный зуб». Сенсационный материал.
– Я не позволю это публиковать.
– Вы нарушаете закон о свободе поговорить и пописать!
Мумия ошарашенно всплеснула руками и огляделась в поисках поддержки.
– А я ввожу военную цензуру! – рявкнул Такангор. – Офицер Бургежа, исполнять приказ старшего по званию!
– Есть исполнять, – прошептал Бургежа. – Но фраза все равно гениальная.
– А тут я и не спорю, – согласился Узандаф.
– Словом, – вздохнул Мадарьяга, – есть подозрение, что старый враг снова почтит нас своим присутствием. И бороться с ним на сей раз придется тебе, мой мальчик.
– Ничего страшного, – сказал Такангор. – У него есть я, а у меня – все, что нужно вашему Генсену: маменькины наставления, боевой топорик, неплохая армия и даже собственный военный корреспондент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49