Закон о Выравнивании требует, чтобы каждый новорожденный в течение
первых двух недель находился в местной клинике ВЫНАСа для проверки и
выдачи сертификата. Примерно одному из десяти тысяч младенцев будет
отказано в сертификате... и, значит, в праве жить дальше.
- Доброе утро, мистер Уолтон. Что привело вас сюда, так глубоко вниз?
Уолтон приветливо улыбнулся:
- Обычная текущая проверка, доктор. Стараюсь, сами понимаете, быть в
курсе дел всех наших подразделений.
- Чуть раньше сюда наведался сам мистер Фиц-Моэм. Сегодня, похоже, мы
удостоились самой настоящей "генеральной инспекции", мистер Уолтон!
- Гм, возможно. - Заместителю директора не очень-то понравилось это
сообщение, но тут уж ничего не поделаешь. Оставалось полагаться только на
то, что твердая вера старика в своего ставленника поможет Уолтону выйти из
любого затруднительного положения.
- Брата моего не видели где-нибудь поблизости? - спросил Уолтон.
- Фреда? Он сейчас работает в шестой палате, делает анализы. Позвать
его, мистер Уолтон?
- Нет, спасибо, не надо его беспокоить. Я встречусь с ним позже. В
душе Уолтон почувствовал некоторое облегчение. Фред Уолтон, его младший
брат, работал в ВЫНАСе врачом. Братья недолюбливали друг друга, и Рою не
очень хотелось, чтобы Фред знал о его посещении клиники.
Невозмутимо шагая по клинике, Рой Уолтон остановил взгляд на двух
пухлых, громко вопящих малышах и спросил:
- Сколько сегодня выявилось пассивных?
- Пока семь. Все они будут отправлены препровождению в камеру в
11.00. Трое туберкулезников, двое слепых, один с врожденным сифилисом.
- Итого получается только шесть, - заметил Уолтон.
- О, и еще один со спазмами, - сказал врач. - Сегодня самый большой
улов за все время существования нашей клиники. Семеро за одно утро.
- Родители доставляют какие-нибудь хлопоты?
- А вы как думаете? - в свою очередь спросил врач. - Но некоторые,
похоже, понимают необходимость осуществляемых нами мер. Правда, один из
туберкулезников поднял такой гвалт, что едва не рухнул потолок.
Уолтон вздрогнул.
- Вы, случайно, не запомнили его фамилию? - спросил он с наигранным
спокойствием.
Врач на какое-то время призадумался:
- Нет. Черт бы его побрал, никак не припомню. Если хотите, я найду
его регистрационную карточку.
- Не беспокойтесь, - поспешил остудить пыл врача Уолтон.
Администратор двинулся по извилистому коридору, ведущему к палате,
где производится ликвидация. Когда он вошел в нее, Фалбро, экзекутор,
внимательно изучал список, который лежал перед ним на столе.
Фалбро не производил впечатления человека, которому так уж по душе
его работа. Это был невысокий толстяк с крупной, совершенно лысой головой
и блестящими контактными линзами на близоруких голубых глазах.
- Доброе утро, мистер Уолтон.
- Доброе утро, доктор Фалбро. Вы вот-вот начнете операцию?
- Как обычно, ровно в одиннадцать ноль-ноль.
- Хорошо. Ставлю вас в известность о новом предписании, вступающем в
силу с сегодняшнего дня и принятом для того, чтобы еще больше укрепить
поддержку нашей организации со стороны общественности.
- Слушаю, сэр.
- Начиная с сегодняшнего дня и до тех пор, пока не будут получены
другие инструкции по данному вопросу, вы должны сверять имена детей,
занесенных в передаваемый вам список, с картотекой главного архива. Чтобы
исключить даже малейшую возможность ошибки. Поняли?
- Ошибки? А разве может быть допущена...
- Для вас это простая формальность, Фалбро. А вот в одном европейском
центре вчера в самом деле произошла трагическая ошибка. Нас могут всех
повесить, если сейчас допустим утечку информации.
"С какой легкостью удается мне нести подобную чушь", - в изумлении
отметил про себя Уолтон.
Лицо Фалбро стало очень серьезным.
- Я все понял, сэр. Разумеется. С сегодняшнего дня будем производить
двойную проверку поступивших в нашу палату.
- Вот и прекрасно. И начните с партии, предназначенной к ликвидации в
11.00.
Оставаться дольше в палате для ликвидации Уолтон уже не мог. Он
покинул ее через запасной выход и нажал кнопку вызова лифта.
Несколькими минутами позже администратор снова сидел в своем
кабинете, чувствуя себя в безопасности за горой корреспонденции на
письменном столе, которая еще больше выросла за время его отсутствия. И
все же пульс был учащенным, першило в горле. Ему хорошо запомнились слова
Фиц-Моэма: "Стоит нам сделать хотя бы одно исключение - рухнет все наше
учреждение".
Что ж, значит, система уже начала рушиться. Уолтон почти не
сомневался в том, что Фиц-Моэм уже знает или скоро узнает о его поступке.
Придется, однако, попытаться сделать все возможное, чтобы это
"преступление" так и осталось тайной.
Из динамика интеркома послышался мелодичный голос секретарши:
- Вас вызывает доктор Фалбро из отделения Счастливого Сна, сэр.
- Соедините его со мной.
Засветился экран, и на нем появилось лицо Фалбро. Несколько минут
назад оно было отрешенно-спокойным, теперь же - крайне встревоженным.
- В чем дело, доктор?
- Как хорошо, что вы сразу ознакомили меня с новой инструкцией, сэр!
Вам никогда не догадаться, что сейчас произошло...
- Хватит играть в загадки, Фалбро. Говорите без обиняков.
- Так вот, сэр, я проверил тех младенцев, которые ко мне поступили
сегодня утром. И что бы вы думали? Одного из них, должен вам сказать, не
следовало отправлять ко мне!
- Не может быть!
- Истинная правда, сэр! Ко мне попал совершенно здоровый ребенок. Его
карточка сейчас у меня на письменном столе. Мальчика зовут Филип Приор, у
него прекрасный генетический код.
- На карточке имеются какие-либо рекомендации относительно эвтаназии?
- спросил Уолтон.
- Никаких, сэр.
Уолтон стал нервно грызть ноготь, делая вид, что он страшно
встревожен.
- Фалбро, нам, пожалуй, лучше не распространяться о произошедшем.
Кто-то совершил грубую ошибку, занося данные обследованного ребенка в
компьютер, и если наружу просочится слух, что в этом здании позволяют себе
ошибаться, то уже через полчаса сюда ворвется толпа и растерзает на всех.
- Слушаюсь, сэр. - Лицо Фалбро стало ужасно мрачным. - Как мне
поступить в данном случае, сэр?
- Не говорите об этом ни слова никому, даже сотрудникам отдела
первичного обследования. Заполните сертификат мальчика, разыщите его
родителей, извинитесь перед ними и верните им мальца. И продолжайте
производить самую тщательную двойную проверку, чтобы исключить
неприятности такого рода в будущем.
- Обязательно, сэр. Это все?
- Пока все, - твердо произнес Уолтон и прервал связь. Затем сделал
глубокий вздох и невидящим взглядом уставился на дальнюю стенку.
Сын Лайла Приора уже в полной безопасности. А в соответствии с
законом - Законом о Выравнивании - Рой Уолтон стал преступником. Теперь он
такой же преступник, как и сын, который скрывает от обследования своего
больного отца, или не в меру разволновавшиеся родители, которые пытаются
задобрить крупной взяткой врача, обследующего их ребенка.
Странно, но Уолтон испытывал такое ощущение, будто его выпачкали
грязью. И самое удивительное, он сейчас никак не мог понять, что побудило
его так поступить: ведь он, по сути, предал то Дело, которому посвятил
себя, подверг серьезной угрозе осуществление программы Выравнивания, свое
положение в обществе, даже жизнь, - и все ради одного восприимчивого к
туберкулезной инфекции ребенка.
Что ж, что сделано, того уже не переделаешь.
Нет. Не совсем так. Позже, когда все успокоится, нужно будет
перевести всех сотрудников клиники в другие места, подальше отсюда, и
уничтожить в памяти компьютера все данные, так или иначе касающиеся
сегодняшнего события.
Снова пропела секретарша:
- На связи ваш брат, сэр.
С трудом сдерживая дрожь, Уолтон ответил:
- Переключите, пожалуйста, на меня.
Неизвестно почему, но Фред звонил ему, либо когда хотел сообщить о
чем-нибудь неприятном, либо после того как уже сделал какую-нибудь
пакость. И поэтому у Уолтона были самые серьезные опасения, что и сейчас
звонок братца не сулит ничего хорошего. Ждать от него можно только очень
крупной неприятности.

3
С тревогой Рой Уолтон наблюдал за тем, как из беспорядочно мелькающих
цветных пятен на видеоэкране интеркома формируется изображение головы и
верхней части туловища его брата. Фред Уолтон был коренастым человеком,
рост его достигал ста семидесяти метров, и своему высокому и стройному
брату, рост которого составлял сто восемьдесят восемь, он доставал только
до плеча. Фред всегда грозился догнал в росте старшего брата, как только
станет таким же взрослым, однако к превеликому его неудовольствию этой
заветной мечте так и не суждено было сбыться.
Даже на видеоэкране шея и плечи Фреда создавали впечатление поистине
выдающейся крепости и физической силы. Рой Уолтон выждал, пока изображение
примет подлинные очертания, и затем спросил:
- Ну, Фред? Что там у тебя?
В сонных, как показалось сначала, глазах брата вспыхнули искорки.
- Мне сказали, что ты недавно спускался вниз, Рой. Как же так
получилось, что я не удостоился твоего визита?
- Я не заходил в ту палату, где ты работаешь. В любом случае, это был
чисто деловой визит, и я очень торопился.
Взгляд Роя Уолтона задержался на поблескивавшем эмалью врачебном
значке, приколотом к лацкану халата Фреда.
- Однако у тебя было время, - медленно, четко выговаривая каждое
слово, произнес младший Уолтон, - затеять какую-то возню с нашим
компьютером.
- Обычная формальная проверка!
- В самом деле, Рой? - В голосе Фреда уже сквозила откровенная злоба.
- Случилось так, что вскоре после тебя мне пришлось прибегнуть к помощи
того же компьютера. И я полюбопытствовал, - что, разумеется, нехорошо с
моей стороны, дорогой братец, - каково же было содержание сегодняшнего
разговора с машиной.
Рою показалось, что из экрана полетели искры. Он отпрянул назад,
чувствуя, как холодеет внутри. С немалым трудом ему удалось придать лицу
достаточно жесткое выражение и промолвить:
- Это уголовное дело, Фред. Все манипуляции, которые я провожу на
любом из терминалов компьютера, являются сугубо конфиденциальными.
- Значит, ты утверждаешь, что я совершил преступление? Возможно,
возможно... Но в таком случае мы оба преступники. Разве не так, Рой?
- Что именно тебе стало известно?
- Неужели тебе хочется, чтобы я объявил об этом по общедоступному
интеркому? Твой дружок Фиц-Моэм, возможно, сейчас слышит каждое слово,
передаваемое по этой системе внутренней связи, а у меня слишком сильны
братские чувства, чтобы сделать гласным этот сугубо личный разговор с
тобой. Старине доку Уолтону совсем не хочется, чтобы беды свалились на
голову его Большого Брата. Нет, нет, ни в коем случае!
- Премного благодарен за такое благоговейное отношение ко мне, -
язвительно заметил Рой.
- Ведь это ты дал мне работу. Ты же можешь и отнять ее. Так что давай
считать, что мы квиты, договорились?
- Как тебе будет угодно, - сказал Уолтон. Пот с него лил ручьем,
однако специальный электронный фильтр, установленный в видеопередающей
аппаратуре, скрывал это от телесобеседника, показывая его свежим и
подтянутым, каким и положено быть столь высокопоставленному функционеру. -
Мне сейчас нужно переделать немало различной работы. - Голос его теперь
звучал еле слышно.
- В таком случае не стану тебя задерживать больше, - сказал Фред.
Видеоэкран погас.
Уолтон отключил связь на своем пульте, поднялся из-за стола, подошел
к окну. Легким прикосновением к регулятору поляризации он снял со стекла
"морозные" разводы, и его взору открылась фантастическая панораму
гигантского человеческого муравейника-супергорода, простирающегося до
самого горизонта.
"Идиот! - подумал Уолтон. - Дурак!"
Он рискнул всем ради того, чтобы спасти лишь одного ребенка, ребенка,
который по всей вероятности, умрет еще в раннем детстве. И Фиц-Моэм знал
об этом (старик видел Уолтона насквозь), и Фред тоже. Его брат и человек,
заменивший ему отца, - вот те двое, которые уже знали обо всем.
Фиц-Моэм, вполне возможно, предпочтет на сей раз покрыть совершенный
Уолтоном проступок, однако в будущем станет доверять ему, безусловно, куда
меньше, чем теперь. Что же касается Фреда...
Невозможно было предугадать, как поведет себя Фред. Как братья они
никогда не были особо близки друг к другу. Когда Рою было девять лет, а
Фреду семь, их родители (ныне уже почти позабытые) погибли в
авиакатастрофе, произошедший над Карибским морем, и детей отправили на
воспитание в государственный интернат.
С тех пор пути-дороги братьев разошлись. Рой получил юридическое
образование, какое-то время проработал личным секретарем сенатора
Фиц-Моэма, а затем, всего лишь в прошлом месяце, неожиданно получил
должность замдиректора в только что организованном Бюро Выравнивания
Населенности. Фред же специализировался в области медицины,
частнопрактикующий врач из него не получился, и только благодаря Рою ему в
конце концов удалось пристроиться в отделение Счастливого Сна ВЫНАСа.
"А вот теперь, впервые за все это время, Фред ощущает некоторое
превосходство надо мной, - подумал Уолтон. - Надеюсь, он не жаждет содрать
с меня кожу живьем".
Щекотливое положеньице, ничего не скажешь. Теперь Рой особенно
отчетливо ощущал, как чужды ему бессердечность и черствость, столь
необходимые для настоящего работника ВЫНАСа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27