Та же картина: несколько магнитофонных кассет, кусок мыла, испорченный будильник, вата, бинт и несколько ключей. Один из них, пожалуй, был от гаражного замка – длинный и круглый. Сохань погладил ключ, какая-то подспудная мысль мелькнула у него – взял ключ и попробовал отомкнуть им замок в воротах. Ключ свободно пошел в отверстие замка, но не поворачивался, как Сохань ни старался: ключ был явно не от этого замка.Но от какого? И зачем хранит его Хусаинов? Сохань ткнул ключ в отверстие замка стоящего рядом гаража – не подошел. На воротах третьего гаража висел амбарный замок. Сохань задумчиво свистнул и повернулся к понятым, спросив их:– Видели, как я достал этот ключ из тумбочки? Понятые согласно закивали, Сохань на всякий случай зафиксировал этот факт в протоколе, положив ключ в портфель. Опечатав гараж, вернулись в прокуратуру. * * * Филя-прыщ уселся на стул, подтянув штанину джинсов, и спросил вызывающе:– Долго я еще здесь буду торчать, начальник?– Все зависит от обстоятельств, – объяснил терпеливо Сергей Аверьянович. – Следствие не закончено.– Вы можете тянуть и год, но я-то при чем тут?– Вы, Хусаинов, подозреваетесь в убийстве Хмиза, и мы вынуждены содержать вас в следственном изоляторе.– Незаконно, я буду жаловаться в столицу.– Ваше право, Хусаинов. – Сохань покопался в ящике письменного стола и вынул гаражный ключ. Увидев, как испуганно блеснули Филины глаза, взвесил его на ладони. – Этот ключ, Хусаинов, в присутствии понятых обнаружен в вашем гараже. Но он не подходит к замку. Чей гараж открывается этим ключом?– Ключ?.. – пробормотал Филя, и Сохань увидел, как потемнели у него глаза. Наглая улыбка сменилась гримасой, глаза запали и забегали. – Может, от старого замка… Да разве мало барахла в гараже? Не успел выбросить…– Когда меняли замок?– Разве помню? Года два-три назад…– Замок, конечно, выбросили?– Зачем он мне, если испортился?– А ключ почему сохранили?– Так, завалялся…– Может быть и такое, – согласился Сохань. – Все бывает в нашей жизни. – Он вызвал конвоира и приказал отвести Хусаинова в камеру. А сам пошел к Гусаку.Выслушав Соханя, прокурор оживился.– Говорите, увидев ключ, Хусаинов испугался?– Переменился в лице, побледнел весь.– Считаете, у Хусаинова есть еще один гараж? Сомнительно. Город наш не такой уж маленький, но спрятать концы в воду трудно. Особенно с гаражом.– Есть несколько вариантов, Сидор Леонтьевич. Первый: у Хусаинова есть еще один гараж на подставное лицо. Где-нибудь на окраине, в кооперативе – прекрасное место для сборища преступников… Как-то мне пришлось побывать у одного знакомого. У него под гаражом подвал с бочками и рядом комнатка – сиди хоть неделю, все будет шито-крыто.– Удобно, – кивнул Гусак.– Далее. Кто-то из Филиных друзей дал ему ключ от своего гаража. Уехал куда-то или машину продал. Может ставить машину.– Сомнительно, у Хусаинова свой же гараж под боком.– Но возможно. Наконец, Хусаинов мог тем временем пользоваться чьим-то гаражом, оставив ключ у себя или изготовив дубликат. Оборудовал в том гараже тайник…– Где ключ? – с нетерпением спросил Гусак.Сохань извлек ключ из кармана и протянул его прокурору. Тот стал внимательно разглядывать.– На экспертизу, – решил. – Немедленно на экспертизу. Похоже, самоделка. Конечно, самоделка, простым глазом видно.Сохань рубанул рукой воздух.– Надо срочно обратиться к населению по радио. Пусть сообщат, кто разрешает Хусаинову пользоваться своим гаражом. И дать запрос через газету…– Можно, – согласился Гусак. – Я позвоню редактору, пусть тиснет в ближайшем номере. * * * Секретарша, некрасивая, сухая, плоскогрудая, но надменная, на лице которой будто застыло неуважение к посетителям, узнав, кто пришел в приемную, смягчилась и даже сама открыла перед Сидоренко обитые кожей двери.Пирий сидел за большим полированным столом, опершись на него локтями, – постукивал пальцами правой руки о пальцы левой и невозмутимо смотрел на Сидоренко. Иван Гаврилович полез за удостоверением, но Пирий покачал головой:– Не нужно, мне доложил о вашем посещении городской прокурор.– Моя фамилия Сидоренко. Иван Гаврилович Сидоренко – следователь по особо важным делам республиканской прокуратуры.– Какое же важное дело привело вас в исполком?– Нами арестован директор трикотажной фабрики Белоштан…– Знаю… – Ни один мускул не дрогнул на лице Пирия – оно оставалось таким же невозмутимым, каменным.– А знаете ли вы, что на протяжении многих лет на глазах у общества и за пять кварталов от исполкома существовал и работал на полную мощность левый цех?Сидоренко показалось, что насмешливая искорка мелькнула в глазах Пирия, но тот ответил спокойно, даже как-то отчужденно:– Без причин вы не арестуете. Гусак информировал меня, и, честно говоря, я в недоумении. От кого, от кого, но от Белоштана не ожидал. Один из лучших руководителей, выбрали членом исполкома. Обвел нас вокруг пальца…– Кажется, вы были приятелями с ним?– Приятельскими наши отношения назвать трудно: иногда играли в преферанс.– У Белоштана?– У Георгия Васильевича больна жена – не беспокоили ее. Белоштан устраивал игру на квартире у одной из своих работниц. Как ее? – сделал вид, что вспоминает. – Любовь Антоновна, извините, фамилии не знаю.– Сулима.– Возможно. Очень симпатичная и гостеприимная женщина.– Любовница Белоштана.– Неужели? Я бы не сказал…– Это не бросалось в глаза? А Любовь Антоновна не скрывает.– Думаю, что вы пришли ко мне не для того, чтобы уточнять отношения…– Из-за такой мелочи не отважился бы отнимать ваше драгоценное время. Просто хочется уяснить некоторые нюансы ваших отношений с Белоштаном. Вы ведь не только играли с ним в преферанс, но и пили водку, то есть общались не как коллеги по исполкому, а значительно теснее. Кстати, по сколько играли? Ставки вашей игры?– Говорите уж прямо: хотите знать, не поддавались ли мне партнеры? – Пирий мгновенно прикидывал варианты: Белоштан – кремень, он знает, что и как говорить, от Губы тоже ничего не узнают. А Хмиза уже нет. Сказал твердо: – Должен разочаровать: копеечные игры. Конечно, в пульке все бывает, но партнеры собирались солидные и опытные. Самый большой проигрыш – рублей тридцать, да и то очень редко.«Если бы ты только знал, – подумал не без злобы, – что выкладывали мне ребята почти по миллиону в месяц. Дураки, делали вид, что проигрывают случайно. Даже Жора делал веселую мину при плохой игре. Проницательный, мудрый и опытный Жора! Жаль Жору, ну да мы за него еще поборемся».– Что тянется за Белоштаном? – спросил подчеркнуто безразлично, будто этот вопрос не очень интересовал его.– Идет следствие, Кирилл Семенович, и я, к сожалению…– Пока я один из руководителей Города, думаю, имею право быть в курсе всех городских дел.– Извините, но мы проинформируем вас после окончания следствия.– А не много ли вы берете на себя? – Все же Пирий немного сорвался, и Сидоренко сразу засек это.– Закон!.. – объяснил.– Согласен, – Пирий переплел пальцы, сжал их. – Я и так знаю, левая пряжа, левая продукция… Весь город гудит, как улей. Но мне сообщили, что в рамках фабрики создан кооператив.– Создан, да слишком поздно.– Раньше мы почему-то по-иному относились к частнособственнической деятельности… И только сейчас сообразили…– Белоштан обращался к вам с просьбой утвердить кооператив «Красная Шапочка»?– Это прерогатива моего заместителя.– Значит, не обращался?– Нет.– На исполкоме этот вопрос не стоял?– Сейчас кооперативы возникают как грибы в добром лесу. Попробуй запомнить все…– Согласен, Кирилл Семенович. Оставим это. Пока что. Наверное, у нас с вами в связи с делом Белоштана состоится еще не один разговор.– Говорите так, как будто угрожаете!– Ни в коем случае. В делах трикотажной фабрики еще много запутанного и непроясненного.– Тем более. Сидоренко почувствовал, что Пирий облегченно вздохнул и расслабился. Сказал:– Еще один вопрос, Кирилл Семенович. Вчера мы задержали вашего шофера Микитайло.– Мне уже доложили, но я завертелся и не смог позвонить в милицию. Что выкинул Василий? Хулиганил или левый рейс?– Хуже, Кирилл Семенович, боюсь, что и у вас придется брать объяснения.– Отдаете себе отчет, что говорите?– Конечно, но Микитайло дал показания, что вы, Кирилл Семенович, именно вы, устроили его любовницу в Городе и дали ей отдельную двухкомнатную квартиру.Пирий огорченно покачал головой.– Ну и ну… Нельзя людям добро делать! Я к Микитайло как к родному относился. Моя Нина Ивановна чаем угощала, а он… Выдумать такое!– Мы проверили: действительно, гражданка Пуговица Наталья Лукинична, то есть любовница Микитайло, без всяких на то оснований переведена из райцентра в Город и ей выделена без очереди отдельная двухкомнатная квартира.– Безобразие! – сузил глаза Пирий. – Черт знает что! В наш жилищный голод… Разберемся и накажем виновных.– А Микитайло еще утверждает, что в ваших ногах валялся, только бы Пуговицу в Городе устроить.– Впервые слышу. Скажите хоть, кто она такая, эта мифическая Наталка Пуговица?– Обыкновенная медсестра.– Ну вот… Не могли ее перевести в Город – профессия не дефицитная, и я согласен с вами – нелепо. Да и вообще не может такого быть: беспрецедентно в обход очереди дать квартиру какой-то медсестре…– О ней официально просил заведующий областным отделом здравоохранения Шарий.– Иногда мы делаем исключения – учитываем просьбы областных организаций. Может, Шарий обратился в инстанции…– Письмо, подписанное Шарием, было направлено лично вам?– Не помню… Не могу я все помнить, товарищ Сидоренко. Таких писем…– На этом письме резолюция вашего заместителя.– А вы утверждаете: я выдал жилье какой-то Пуговице… – Пирий мысленно послал Сидоренко ко всем чертям: дело сделано чисто, он посоветовал Микитайло взять письмо от Шария, где-то в компании намекнул Шарию, чтобы не возражал, подмахнул бумагу, а потом этот документ как бы провели через исполком и заместитель написал постановление. – Да я про нее впервые слышу. – Покачал головой и произнес в отчаянии: – Не ожидал такого от Микитайло, считал его честным человеком.– И ошиблись.– Теперь на самом деле вижу.– Дело в том, Кирилл Семенович, что Микитайло в своих показаниях ссылается на вас.Сказав это, Сидоренко почувствовал, что Пирий впервые за час их беседы пошатнулся. Почти ничем не показал этого, но злоба и гонор сползли с него. Он стал казаться даже меньше. Но, наверное, следователь недооценил Пирия, так как тот взял себя в руки и спокойно произнес:– Такая уж наша доля. Чуть что – кто виноват? Мэр Города, а ну, подать сюда Ляпкина-Тяпкина! На ковер его!– По моим данным, не так уж часто вызывали вас на ковер, Кирилл Семенович.– Ибо стараюсь честно тянуть свое ярмо.– Микитайло придерживается противоположной мысли.– Разве что Микитайло… Хотя именно от него это удивительно слышать. У меня должность такая: всем не угодишь. Пошел навстречу Иванову, Петренко недоволен… Удовлетворил Петренко – Степанову не понравилось…– Понятно. И я понимаю всю сложность вашей жизни. Но все же хочу еще задать вам несколько вопросов.– Задавайте… Если уж пришли, задавайте. Но учтите… – Пирий выразительно посмотрел на часы. – Возможно, в приемной ждут люди.– Скажите, Кирилл Семенович, если бы я попросил у вас квартиру, к примеру, для моего племянника, трехкомнатную квартиру в центре города, вы дали бы?– Смеетесь?– Вполне серьезно.– Кто-кто, а прокуроры должны знать, что в стране существует очередь на жилплощадь. И большая. Поворачивай обратно ваш племянник. И чем скорее, тем лучше.– Второй вопрос, Кирилл Семенович. Знакома ли вам фамилия Гофман. Гофман Розалия Исааковна?– Впервые слышу.– А вот Микитайло показывает, что, получив от гражданки Гофман сто тысяч рублей, девяносто из них передал вам. За трехкомнатную квартиру в Житном переулке.– Сто тысяч? А почему не все двести?– Не нужно иронизировать, Кирилл Семенович. Потому что была такая такса: сто тысяч – трехкомнатная, семьдесять – двухкомнатная квартира.– Жаль, что мы говорим с глазу на глаз – без свидетелей. – Глаза у Пирия стали колючими. – Я бы подал на вас в суд за клевету… – Встал и указал пальцем на дверь. – Вон! Я не позволю чернить меня!– Забываете, кто сидит перед вами… – нисколько не смутился Иван Гаврилович: привык и не к таким театральным сценам. – Я могу уйти, но придется официально вызвать вас в прокуратуру повесткой.И опять Пирий как-то сразу стал меньше. Понял, что зашатался, и сказал примирительно:– Ну ладно, выкладывайте, что вы там раскопали… Смешно, но что поделаешь!– Я спрашивал о гражданке Гофман…– Не знаю я никакой Гофман и знать не хочу.– Понятно, почему не хотите. Однако на ее заявлении ваша резолюция, Кирилл Семенович. Об оформлении трехкомнатной квартиры.– Знаете, сколько таких резолюций приходится накладывать?– Догадываюсь. Но дело в том, что документы, которыми оперировала Гофман, фальшивые. Мы установили, что вы незаконно вселили ее в комфортабельный дом в Житном переулке.Пирий приготовил блокнот, сделал пометку. Сказал:– Итак, какая-то Гофман получила квартиру по подложным документам. Разберемся.– Что ж тут разбираться. Девяносто тысяч вам, десять тысяч Микитайло за посредничество – не так уж и плохо.– Поймите меня! – вдруг еще раз повысил голос Пирий. – Не могу я контролировать все справки. Для этого существует аппарат. Сказал: разберемся и накажем виновных.– Кроме того, – сказал Сидоренко спокойно и даже монотонно, – получили столько же от граждан Заровского, Хорошиловой и Шульженко. О них также есть письменное свидетельство Микитайло. Установлено: все названные граждане получили жилплощадь незаконно.Пирий мгновенно перебрал в памяти все эти фамилии. Хорошилову и Шульженко помнил – тут не зацепиться, письменных доказательств не осталось – он распорядился по телефону пойти навстречу этим гражданам, а вот с Заровским? Черт его знает, сколько их было, всех не припомнишь… Да, наверное, и с Заровским все в порядке.Сказал, уставив взгляд во что-то над головой Сидоренко:– Я отбрасываю ваши инсинуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19