— Только этого не случилось, — хмуро пробурчал Фред.
— Почему? — спросил Гарри.
— Понимаешь, Фудж только и делает, что носится по министерству и следит, чтобы никто не общался с Думбльдором, — ответил Джордж.
— В министерстве теперь и имени его нельзя произнести, — сказал Фред. — Там считают, что Думбльдор своими рассказами о том, что Сам-Знаешь-Кто вернулся, просто мутит воду.
— Папа говорит, Фудж ясно дал понять, что те, кто заодно с Думбльдором, могут собирать манатки, — добавил Джордж.
— И беда в том, что Фудж подозревает папу, он знает, что папа всегда был с Думбльдором в хороших отношениях, и потом, Фудж всегда считал, что папа слегка того, из-за его любви к муглам.
— Но какое отношение это имеет к Перси? — ничего не понимая, спросил Гарри.
— Я к этому и веду. Папа думает, что Фудж решил взять Перси к себе в кабинет только для того, чтобы шпионить за нашей семьёй — и, соответственно, за Думбльдором.
Гарри тихо присвистнул.
— Да, Перси это должно было понравиться.
Рон безрадостно рассмеялся.
— Он чуть с ума не сошёл от счастья. Но он сказал… ну, в общем, он наговорил кучу всего. Что с тех пор, как он пришёл в министерство, ему без конца приходиться страдать из-за плохой репутации папы, что у папы нет честолюбия и поэтому мы всегда были… ну, ты понимаешь… ну, то есть, что у нас было мало денег…
— Что?! — Гарри не поверил своим ушам. Джинни зашипела, как рассерженная кошка.
— Да, — подтвердил Рон тихо. — И хуже того. Он сказал, что папа как идиот носится с Думбльдором, а Думбльдор скоро полетит вверх тормашками, и папа полетит вместе с ним, а он — Перси — должен соблюдать лояльность по отношению к министерству. И если мама с папой собираются быть предателями, то он позаботится, чтобы все знали, что он больше не имеет ничего общего со своей семьёй. И в тот же вечер собрал вещи и ушёл. Теперь он живёт здесь, в Лондоне.
Гарри тихо выругался. Ему никогда особенно не нравился Перси, но он не мог и вообразить, что тот способен наговорить такое мистеру Уэсли.
— Мама страшно горюет, — без выражения продолжил Рон. — Ну, знаешь… плачет и всё такое. Она ездила в Лондон, хотела с ним объясниться, но Перси хлопнул дверью прямо ей в лицо. Уж не знаю, что он делает, когда встречает в министерстве папу… наверно, не замечает.
— Но Перси же должен понимать, что Вольдеморт и правда вернулся, — медленно проговорил Гарри. — Он ведь не дурак и не думает, что родители будут всем рисковать просто так, без доказательств.
— Да, кстати, в разговоре упоминалось и твоё имя, — Рон украдкой посмотрел на Гарри. — Перси сказал, что никаких доказательств, кроме твоего слова, нет и что… ну, я не знаю… в общем, что ему этого недостаточно.
— Перси ведь верит «Прорицательской газете», — ядовито заметила Гермиона. Все закивали.
— О чём это вы? — спросил Гарри, обводя глазами всех по очереди. Они ответили беспокойными взглядами.
— Ты что… не получал «Прорицательскую»? — заволновалась Гермиона.
— Почему, получал, — сказал Гарри.
— А ты её… э-э… внимательно читал? — ещё тревожнее спросила Гермиона.
— Ну, не от корки до корки, — уклончиво ответил Гарри. — Ведь если бы они сообщили о Вольдеморте, это было бы на первой странице, правда?
При звуке страшного имени все вздрогнули. Гермиона торопливо продолжила:
— Понимаешь, чтобы это понять, надо именно что читать от корки до корки, но твоё имя… м-м… упоминалось раза два в неделю, не меньше.
— Но я не видел…
— Нет, конечно, если ты читал только первую страницу, — Гермиона покачала головой. — Я говорю не про большие статьи. Понимаешь, они просто вставляли твоё имя там и сям, как какую-то расхожую шутку.
— Что ты этим хочешь?…
— Хочу сказать, что всё это довольно противно, — подчёркнуто спокойно произнесла Гермиона. — Как бы в продолжение статей Риты.
— Но она же больше не пишет?
— Нет, нет, она держит своё обещание… не то чтобы у неё был выбор, — удовлетворённо улыбнулась Гермиона. — Но она, так сказать, заложила фундамент того, что сейчас творится.
— А конкретнее? — нетерпеливо спросил Гарри.
— Помнишь, как она писала, что ты без конца падаешь в обморок из-за болей в шраме и всё в таком роде?
— Разумеется, — ответил Гарри, который едва ли мог скоро забыть мерзкие пасквили Риты Вритер.
— Понимаешь, они теперь пишут про тебя так, как будто ты сумасшедший, который считает себя трагическим героем и постоянно пытается привлечь к себе побольше внимания, — сказала Гермиона очень быстро, словно могла таким образом сделать свои слова менее неприятными для Гарри. — Они постоянно вставляют в текст разные ядовитые замечания по твоему поводу. Если появляется какая-то безумная история, они пишут: «сказочка, достойная Гарри Поттера», а если с кем-то что-то случается, то пишут: «будем надеяться, у него не останется шрама, а то не успеем оглянуться, как будем вынуждены его боготворить»….
— Мне не нужно, чтобы меня боготворили… — вскипел Гарри.
— Я знаю, — испуганно перебила Гермиона. — Я знаю, Гарри. Я просто пытаюсь дать тебе представление о том, что они делают. Их цель — чтобы тебе никто не верил. За этим — голову даю на отсечение — стоит Фудж. Министерство хочет, чтобы обыкновенные люди считали тебя глупым, смешным мальчиком, который специально рассказывает таинственные истории, потому что ему нравится быть знаменитым и он хочет оставаться в центре внимания…
— Я не хотел… я не просил… Вольдеморта убивать моих родителей! — заикаясь от гнева, выкрикнул Гарри. — Я стал известен из-за того, что он убил мою семью, но не смог убить меня! Кому нужна такая известность? Им не приходило в голову, что я бы с большим удовольствием…
— Гарри, мы это знаем, — серьёзно сказала Джинни.
— И, разумеется, в газете не было ни слова о нападении дементоров, — продолжила Гермиона. — Им велели об этом молчать. А ведь это могла бы быть сенсация, подумай, вышедшие из-под контроля дементоры! Они даже не сообщили, что ты нарушил Международный Статут Секретности. Мы были уверены, что уж этого-то они не упустят, это очень вписывалось в образ на всё готового позёра. Мы думаем, сейчас они выжидают время. Вот когда тебя исключат, история сразу выйдет наружу — то есть, разумеется, я хочу сказать, если тебя исключат, — торопливо добавила она. — А это просто невозможно, если они хоть как-то соблюдают свои же собственные законы. У них против тебя ничего нет.
Вот опять они вернулись к слушанию, а Гарри не хотел о нём вспоминать. Он задумался, как бы переменить тему, но был избавлен от необходимости что-то изобретать, потому что в это время на лестнице послышались шаги. Кто-то поднимался наверх.
— Ой-ёй.
Фред с силой дёрнул к себе подслуши. Раздался громкий хлопок, и они с Джорджем испарились. Пару секунд спустя на пороге появилась миссис Уэсли.
— Собрание закончилось, пойдёмте ужинать. Гарри, все просто сгорают от желания тебя увидеть. Кстати, кто это набросал перед кухней навозных бомб?
— Косолапсус, — не краснея, соврала Джинни. — Он так любит с ними играть.
— А, — сказала миссис Уэсли, — я подумала, может, Шкверчок, он всё время что-то чудит. Так. Не забудьте, что в холле нельзя громко разговаривать. Джинни, какие у тебя грязные руки! Что ты только с ними делала? Будь добра, вымой их перед ужином как следует.
Джинни, незаметно для миссис Уэсли, скорчила рожицу и, следом за матерью, вышла из комнаты. Гарри остался наедине с Роном и Гермионой. Оба глядели на него с опаской, точно опасаясь, что теперь, когда все ушли, он опять раскричится. При виде их испуганных лиц Гарри стало немного стыдно.
— Слушайте… — пробормотал он, но Рон затряс головой, а Гермиона тихо сказала: — Мы знали, что ты будешь сердиться, Гарри, и мы на тебя не обижаемся, но только ты должен понять, что мы пытались переубедить Думбльдора…
— Да, я понял, — коротко ответил Гарри.
Он стал лихорадочно искать тему, которая не затрагивала бы директора их школы, потому что при одной мысли о нём душа Гарри начинала гореть от злости.
— Кто такой Шкверчок? — спросил он.
— Здешний домовый эльф, — ответил Рон. — Придурок. Никогда такого не встречал.
Гермиона нахмурилась.
— Никакой он не придурок, Рон.
— А кто же он, если цель всей его жизни — чтобы ему, так же, как его мамаше, отрезали голову и прилепили её на тарелку над лестницей? — раздражённо бросил Рон. — Это что, нормально?
— Ну… Да, он немного странный, но он в этом не виноват.
Рон, повернувшись к Гарри, выкатил глаза:
— Так. ПУКНИ. Давно не слышали.
— Сам ты ПУКНИ! — взвилась Гермиона. — Сколько говорить: П. У. К. Н. И.! Против угнетения колдовских народов-изгоев! Девиз фронта освобождения домовых эльфов! И потом не только я, Думбльдор тоже говорит, что мы должны быть терпеливы со Шкверчком.
— Да, да, — без интереса согласился Рон. — Пошли, я умираю от голода.
Он первым вышел за дверь, но, раньше, чем они начали спускаться…
— Замри! — выдохнул Рон, выбрасывая руку в сторону, чтобы задержать Гарри и Гермиону. — Они ещё в холле, давайте послушаем.
Все трое осторожно перегнулись через перила. В тёмном холле толпилось множество колдунов и ведьм, среди которых был и весь авангард. Все возбуждённо о чём-то шептались. В самом центре Гарри заметил чёрную голову с сальными волосами и выступающим вперёд носом. Это был самый нелюбимый его учитель, профессор Злей. Гарри сильнее перегнулся через перила. Ему было очень интересно, чем занимается Злей в Ордене Феникса…
И тут, прямо перед носом у Гарри, вниз поползла телесного цвета верёвка. Подняв глаза, он увидел на площадке верхнего этажа близнецов, осторожно спускающих подслуши к тесной толпе колдунов. К сожалению, через секунду толпа двинулась к выходу и скрылась из виду.
— Блин, — донёсся до Гарри шёпот Фреда, вздёрнувшего подслуши обратно.
Внизу открылась и закрылась дверь.
— Злей никогда не остаётся ужинать, — тихо поведал Гарри Рон. — И слава богу. Пошли.
— Гарри, не забудь, что в холле нужно приглушать голос, — шёпотом напомнила Гермиона.
Они прошли мимо голов домовых эльфов и увидели у входной двери Люпина, миссис Уэсли и Бомс, волшебными палочками запиравших многочисленные замки и засовы.
— Мы ужинаем на кухне, — прошептала миссис Уэсли, встречая ребят у подножья лестницы. — Гарри, детка, пройди, пожалуйста, на цыпочках, вон к той двери…
БУМ-М!
— Бомс! — в отчаянии всплеснула руками миссис Уэсли, оборачиваясь назад.
— Простите! — застонала Бомс, лежавшая на полу. — Дурацкая подставка! Второй раз об неё спотыкаюсь…
Но всё прочее, что она собиралась сказать, потонуло в невероятном, леденящем кровь, ужасающем вое.
Проеденные молью портьеры, мимо которых Гарри проходил раньше, распахнулись, но за ними оказалась не дверь. В первую секунду Гарри подумал, что за ними окно — окно, из которого высовывается старуха в чёрном чепце и орёт, орёт, так, как будто её пытают — но потом он осознал, что это всего-навсего портрет в натуральную величину, самый живой и самый неприятный портрет из всех, которые он когда-либо видел.
Изо рта старухи капала слюна, глаза закатились, желтоватая кожа натянулась от крика, разбудившего все остальные портреты в холле. Проснувшись, они принялись орать так, что Гарри пришлось зажмуриться и зажать уши руками.
Люпин с миссис Уэсли кинулись и попытались задёрнуть портьеры, но те не хотели закрываться, и старуха вопила всё громче. Она потрясала руками и царапала острыми когтями воздух, словно желая выцарапать глаза всем вокруг.
— Грязь! Гнусность! Порождение мерзости и скверны! Прочь, полукровки, мутанты, полоумные! Как вы осмелились осквернить порог дома моих отцов…
Бомс, тащившая на место тяжеленную троллиную ногу, бесконечно извинялась; миссис Уэсли оставила попытки задёрнуть портьеры и бегала по холлу, утихомиривая волшебной палочкой другие портреты; а в конце холла вдруг распахнулась дверь и из неё стремительным шагом вышел мужчина с длинными чёрными волосами.
— Тихо, старая ведьма, тихо! — проревел он, хватаясь за портьеры, с которыми не справилась миссис Уэсли.
Лицо старухи побелело.
— Ты-ы-ы-ы! — взвыла она, и её глаза выкатились из орбит. — Осквернитель семейных традиций, позор нашего рода!
— Я — сказал — тихо! — грозно зарычал мужчина и, с помощью Люпина, невероятным усилием сумел задвинуть портьеры.
Вопли прекратились, и в холле воцарилась звенящая тишина.
Откинув со лба длинные чёрные пряди и немного задыхаясь, Сириус повернулся к Гарри, чтобы поздороваться с крестником.
— Привет, Гарри, — мрачно проговорил он. — Вижу, ты уже познакомился с моей мамочкой.

Глава 5
ОРДЕН ФЕНИКСА

— Твоей?…
— Да-да, моей милой доброй мамочкой, — кивнул Сириус. — Вот уже месяц пытаемся её снять, но, кажется, она наложила на задник холста неотлипное заклятие… Пойдём скорей вниз, пока они все снова не проснулись.
— Но откуда здесь портрет твоей мамы? — спросил ничего не понимающий Гарри, когда они вышли из холла и стали спускаться по узкой каменной лестнице. Остальные шли сзади.
— Разве тебе никто не сказал? Это дом моих родителей, — ответил Сириус. — А поскольку из Блэков остался я один, дом теперь мой. Я предложил Думбльдору устроить здесь штаб-квартиру — единственно полезное, что я мог сделать.
Гарри, ожидавший более тёплого приёма, обратил внимание на горечь, прозвучавшую в словах Сириуса. Следуя за крёстным, он спустился в подвальный этаж, прошёл в дверь и оказался на кухне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17