https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/15l/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Ты?..
Я ввалился в прихожую и ладонью зажал Инге рот. Указал глазами на стены. Она помотала головой, и оторвал ладонь от ее губ.
Через мгновение эти губы уже впились в мои.
— Ты жив… Жив… Жив…
Вновь поцелуи, потом рыдания, опять поцелуи. Я стоял, гладил вздрагивающие плечи, прикрытые голубым халатом, и ждал, пока она успокоится.
Нет, парни, так сыграть нельзя. Яна права: из-за меня действительно можно потерять голову. Значит, еще с одной русской женщиной мне повезло. Значит, Макс-везунчик, будем живы — не помрем!
Наконец Инга стала успокаиваться, подняла прекрасные заплаканные глаза.
— Где же ты был все это время? Я места себе не находила! Пойдем в комнату.
— Шторы? — коротко спросил я.
— Опущены. Я ведь знаю, что за мной следят. Идем!.. С ума сойти, ты жив!
Мы перебрались в комнату. Квартира была точной копией Яниной. Не той, где приветливый дурак-марсианин, а той, где теперь мое логово.
— Садись!
Я сел на диван. Тот же раскладной сексодром, только другой расцветки.
— Я с ума сходила! — тараторила Инга, то садясь рядом, то вновь вскакивая. — Исчез! Ни слуху ни духу! И вдруг этот звонок! Почему ты не пришел в три? Я там была.
— Знаю. Потому что за тобой притащился хвост. И он же подсказал мне, что ты никому о моем звонке не сказала. Стукачка явилась бы одна.
— Как я могу стучать, америкен бой! Я же тебя люблю. Поливанов, правда, видимо, догадывается, что с тобой случилось, или знает… Если, говорит, твой подопечный проявит себя, немедленно сообщи.
— Раскатов.
— Что? А-а, ты уже знаешь?.. Да, Раскатов. Козел слюнявый. — Она вдруг отодвинулась в уголок дивана. — Я ведь была его любовницей, Максима. — Сказала и даже дыхание затаила.
Вот и еще одна женщина назвала меня «Максима»!..
— Не удивлен, — отреагировал я. — Но, думаю, мы с тобой как-нибудь это переживем.
Она вновь кинулась ко мне на грудь.
Нет, так не сыграешь!..
Я почувствовал, как перестает звучать внутри меня туго натянутая, звенящая струна. Поднялся с дивана, снял джинсовую куртку и кобуру с пистолетом. Ноги стали ватные-ватные.
Инга не сводила с меня сияющих глаз.
— Я с ума сходила! — вновь повторила она. — И вдруг звонок. А ты не пришел. И я не знала, что и делать. — Она провела рукой по моей щеке. — Жив, конь в малине!
Я положил оружие на пол. Отныне этой женщине можно доверять. По крайней мере, пока она смотрит на меня такими вот глазами. Бывали в истории случаи, когда охранницы помогали бежать заключенным, в которых влюблялись.
— Кто за тобой следит, Инга?
— Понятия не имею.
— В самом деле?
Она промолчала.
Между нами вдруг появилась металлическая решетка. Как между охранницей и заключенным… И я знал, что с каждым моим вопросом эта решетка будет становиться все толще.
— Слушай, Инга. Внимательно слушай, девочка. С нашей последней встречи многое изменилось… Я ведь не тот, кем себя считал. Арчи Гудвин — всего лишь литературный герой прошлого века… Кто я такой, Инга?
— Не знаю, Максима, — прошептала она.
— Правда?
— Правда. — На ее лице появилось умоляющее выражение. — Полив… Раскатов велел мне забрать тебя у одного человека и привезти в «Прибалтийскую». Сказал, что проводится эксперимент совместно с американскими коллегами. Они присылают своего человека…
Вот теперь она точно лгала. И будет лгать все больше и больше, и эта ложь встанет между нами непреодолимой стеной. И если я не хочу, чтобы так случилось, не следует задавать определенного типа вопросы. К примеру — «А кто ты такая, Инга?» Время для подобных вопросов еще не наступило, в этом я был уверен, как в себе.
— Послушай, малышка… Мне нужно знать, кто я такой. Верю, что тебя в мою биографию не посвятили. Но ведь наверняка есть посвященные!
Она вновь отодвинулась, вжалась в уголок дивана. Было хорошо видно, как борются в ней совершенно противоположные желания: любовь толкала на помощь любимому, служебный долг заставлял помалкивать.
Так продолжалось несколько минут.
Я молча ждал. Интуиция подсказывала, что любые слова будут сейчас лишними. Инга должна принять решение сама, без уговоров — только таким решениям можно верить.
Наконец она вздохнула и придвинулась ко мне. Но не прижалась: нас по-прежнему разделяла невидимая решетка.
— Наверное, Раскатову известно, кто ты такой.
— Наверное, — согласился я. — Но к Раскатову идти еще рано. Сначала надо узнать, кто он такой.
Инга покивала:
— Возможно, знает и тот человек, у которого я тебя забирала в прошлое воскресенье.
— Гипнотизер?
— Он не гипнотизер, он медик… — Инга сразу напряглась. — Я не хочу об этом говорить.
— Ну и ради бога, не говори!.. Кто он? Ты можешь вывести меня на него?
— Могу. Я знаю его имя. И кое-какие дополнительные сведения. Через адресную службу его будет нетрудно найти.
— Ты сообщишь мне эти сведения, рашен герл? — Больше всего я боялся сейчас давить.
— Нет, — решительно выпалила она и только теперь прижалась к моему плечу. — Мне страшно за тебя, Максима! Если я скажу имя этого человека, ты непременно отправишься к нему один, а мне кажется, что я должна быть при этом с тобой.
— Почему?
Она погладила рукой мой затылок:
— Не знаю. Мне просто так кажется. Я не могу пустить тебя туда одного!
Решетка между нами истончалась, таяла, испарялась.
— А я не могу взять тебя с собой! Неужели ты не понимаешь, чем это грозит?
— Конечно, понимаю! Если Раскатов узнает, что на того человека ты вышел с моей помощью, у меня будут неприятности.
— Если мои подозрения окажутся верны, у тебя будут очень и очень большие неприятности.
Она взяла меня за руку:
— Скажи, америкен бой, ты веришь в интуицию?
— Да, верю.
— А веришь ты, что я — опытный в своем деле человек?
— Смотря какое дело ты считаешь своим…
— Это пока не важно… Веришь?
— Верю, — сказал я.
Она грустно улыбнулась:
— Так вот эта самая интуиция говорит мне, что, ли я пущу тебя к тому человеку одного, у меня будут очень-очень большие неприятности. А потому я завтра сама узнаю его адрес, и мы отправимся туда вдвоем. Либо не отправимся вовсе.
— Но…
— Никаких но! Тут я тебе выбора не оставляю. Желаешь узнать, кто ты такой, едем вместе. — Грустная улыбка превратилась в лукавую. — Я, может, тоже хочу узнать, кто ты такой. Может быть, ты женат и успел завести четверых детей. Может, мне через день-два придется отбивать тебя у какой-нибудь красотки с вот таким бюстом, конь в малине!
— Не думаю, чтобы у тебя тут возникли хоть какие-нибудь проблемы, — сказал я и поцеловал ее в губы. Теплые Ингины руки обвили мою шею, и решетка рухнула окончательно.
— Останешься?
— Конечно, — сказал я и принялся расстегивать пуговицы на голубом халате.
А потом мы сплелись в клубок и не расплетались до тех пор, пока она не взмолилась: «Хватит, миленький, хватит!»
Когда она оторвалась от меня и встала с дивана, я спросил:
— Как мы завтра встретимся? За тобой все время хвост. И даже не один.
Она склонилась надо мной, чмокнула в щеку:
— Второго хвоста завтра не будет, я позабочусь об этом. А от первого — уйду. Не волнуйся, я, словно ящерица, умею сбрасывать хвосты.
— Ты очень милая ящерица.
Она счастливо рассмеялась и отправилась в ванную, а я подобрал с пола голубой халат, прикрылся и закурил.
Часы показывали без четверти час. На сердце было легко и свободно, как будто несколько минут назад, распиная податливую Ингину плоть, я разрядил не только тело, но и душу. Я размышлял о том, что случилось с «диверсантом»в последние два дня, и меня переполняла уверенность: все идет как надо! Главное, однако, чтобы уверенность не переросла в самоуверенность — на этом сгорали многие, безошибочные на первый взгляд расчеты. А потому надеяться на Ингино умение сбрасывать хвосты не будем. Береженого бог бережет!..
Я раздавил окурок в пепельнице. Береженого бог бережет! Ум хорошо, а два лучше! Семь раз отмерь — один отрежь!..
— Не воспользоваться ли нам постельным бельем? — сказала Инга, вернувшись в комнату. — Боюсь, америкен бой, мой халатик маловат для того, чтобы под ним смогли поместиться двое.
— Даже лежа друг на друге?
— Даже лежа друг на друге, конь в малине!.. Твои здоровенные плечи еще можно укрыть подолом, но мне в бока все равно будет поддувать.
— Ладно, — согласился я, — давай одеяло. Твои бока надо беречь. Такие бока на дороге не валяются.
— Неужели только бока?! — воскликнула Инга с притворным негодованием и звонко шлепнула меня по торчащему из-под халата колену.
— Бока — в первую очередь!
— То-то ты на них синяков наставил. Хорошо, пляжный сезон уже завершился. Иначе пришлось бы носить закрытый купальник… Выметайся!
— Закрытый купальник — это преступление против человечества, — сказал я, скатываясь с дивана на ковер. — Если бы женщины носили исключительно закрытые купальники, на Земле бы вымерла разумная жизнь. А я бы скончался первым, от острого хронического воздержания.
— Скорее уж от острого хронического словоблудия. — Инга принялась извлекать из недр сексодрома, постельное белье. — Ты так и намерен валяться голым на полу.
— Да, — сказал я. — У меня здесь лежбище. И отсюда открывается увлекательный пейзаж. Называется «Джунгли над расселиной». — Я щелкнул языком. — особенно когда ты вот так наклоняешься…
— Нахал! — Инга зажала бедрами подол ночной рубашки, которая ничего не прятала. — Не насмотрелся еще!
— Нет! Это, знаешь, как наркотик. Сколько бы ни смотрел — все мало!
— Наркоман несчастный! Вставай!
— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа! Через минуту твой раб будет у твоих ног. — Я поднялся с пола и отправился принимать душ.
— Кто была эта женщина? — сказала мне в спину Инга. — Та, что звонила вчера поздно вечером.
— Никто. — Я повернулся и посмотрел на нее большими честными глазами. — Подошел на улице к первой встречной. Сказал, что пытаюсь позвонить своей девушке, но все время нарываюсь на предков, с которыми по своей глупости недавно поссорился. Я был так убедителен, а русские женщины так добры… Она сразу согласилась помочь.
— Она сразу согласилась помочь, — эхом отозвалась Инга, пристально глядя мне в глаза. — Ладно, иди.
— Ревность — пережиток прошлого! — сказал я, потому что надо было хоть что-то сказать.
Когда я вернулся, Инга сидела на диване, поджав под себя ноги, и судорожно щелкала зажигалкой. Глаза у нее опять были на мокром месте.
— Эй! — сказал я. — Что за сырость, беби?.. Мне эта женщина вправду не знакома! К тому же она беременная. Месяце, думаю, на восьмом.
Вралось на удивление легко.
— Я не из-за нее. — Инга всхлипнула и наконец прикурила. — Просто вдруг подумалось, что, перестав быть Арчи Гудвином, ты меня разлюбишь.
Я сел рядом, обнял за плечи, отобрал сигарету, раздавил в пепельнице.
— Не знаю, — сказал я. — Но думаю, что, и перестав быть Арчи Гудвином, я все равно останусь темпераментным мужчиной. А ни один темпераментный мучина не способен остаться равнодушным к такой женщине.
— Правда? — Она снова всхлипнула.
— Правда, девочка моя. Все между нами останется по-прежнему. Лишь бы ты меня не разлюбила…
Она повернулась ко мне всем телом, взяла в ладони мое лицо:
— Я тебя всегда буду любить, Максима. До самой смерти!.. Давай спать! Просто спать… Рядом с тобой так покойно.
И мы стали просто спать. Правда, продолжалось такое спанье всего несколько минут, а потом… Утром я проснулся, едва Инга встала.
— Дрыхни еще! — сказала она. — Тебе лучше уйти попозже, когда хвосты укатят за мною.
Я приподнялся на локте и стал смотреть, как моя ревнивица причесывается. У Лили это было священнодействием и чудом. У Инги — тоже.
— Твои хвосты меня не увидят… Кстати, а как ты собираешься от них избавиться?
Она поправила прядку возле правого виска, скосила глаза в зеркало.
— Сяду в метро. Потом зайду в какой-нибудь универмаг побольше, хотя бы в «Гостинку», смешаюсь с толпой. Они меня наверняка потеряют.
— Тем не менее этого мало, — сказал я. — Мне надо быть уверенным в твоей безопасности. Я уже использовал на днях один способ. Придется покататься немножко на пригородном монорельсе.
И я рассказал, как ей следует поступить. А потом попросил повторить. Она повторила.
— Все правильно! Сколько времени тебе потребуется на хождения по универмагам?
Инга задумалась, прикидывая.
— Я закончу работу в семь. Думаю, к половине девятого уже буду чистой. Через полчаса доберусь до «Удельной». — Она снова принялась колдовать над своей прической.
А я напялил трусы и подсел к гейтсу. Вызвал справочную по транспорту, просмотрел расписание поездов Выборгского направления после двадцати одного часа.
— Слушай, нам подходит монорельс на девять двенадцать. Ты должна успеть. Пойдешь через мой вагон, на меня не обращай внимания. Кстати, я буду с бородой. Что бы ни случилось, мы незнакомы. Поняла?
— Поняла. — Инга принялась накладывать тени.
Я подошел сзади, поцеловал ее в затылок:
— Вот и молодца! — И отправился на кухню, исследовать содержимое холодильника.
Глава 47
Когда Инга уехала, я подождал минут десять, вышел из квартиры и знакомой дорогой перебрался в дальний подъезд. Мне по-прежнему везло — ни в лифтах, ни на лестницах я ни с кем не столкнулся.
Интересно, как долго может длиться подобное везение?.. И что произойдет, когда оно закончится?
Впрочем, думать об этом не стоило, стоило действовать по плану.
Я отыскал очередной гараж и арендовал очередную машину. Разумеется, «Забаву», только на сей раз с тонированными стеклами и цвета мокрого асфальта. Покатался с полчасика по городу. «Забава» вела себя по-человечески.
Оставшееся до вечера время я провел в Яниной квартире. Лишь однажды выбрался оттуда — подзаправиться хот-догами в ближайшей забегаловке. За день три раза просыпался телефон, но я к нему не подходил. Скорее всего, Яна злостно нарушала полученные инструкции, и поощрять ее не стоило.
После пяти меня вдруг охватило волнение. Сегодняшний вечер должен решить многое. Если не все!..
Я ловил себя на мысли, что, похоже, страшусь своей настоящей сути. Кто он таков, этот липовый Максим Метальников? Сотрудник Федеральной службы безопасности, подосланный к руководителю питерского РУБОПа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39


А-П

П-Я