Выходило, что контрабандист, если понадобится, и впрямь его убьет.
Фноб встал, все еще держа кинжал за более тяжелый, смотрящий вперед клинок.
– Почему я здесь? – кротко спросил Дом. – Последнее, что я помню…
– Ты премирно плавал себе среди лилий – с ожогом от дезинтегратора на груди, – зашипел и засвистел, растягивая шипящие, фноб. – Служба безопасности с рассвета тут шарила. Как будто кого-то искали, преступника, наверное. Ну а я просто любопытен, поэтому и подобрал тебя.
– Спасибо, – медленно садясь, сказал Дом. Контрабандист пожал плечами – странно выразительный жест при таком худом, костлявом теле.
– Сколько отсюда до башни?
– Я нашел тебя в сорока километрах от Небесного Столпа. С тех пор мы проделали километра два, может быть.
– В сорока! Но кто-то стрелял в меня возле самой башни!
– Быть может, для утопленника ты хорошо плаваешь.
Не спуская глаз с выписывающего восьмерки клинка, Дом в несколько этапов поднялся на ноги.
– Много пилака собираешь?
– Восемнадцать килограммов за последние двадцать восемь лет, – ответил, рассеянно наблюдая за небом, фноб.
Дом против воли быстро подсчитал.
– Ты, наверное, мастер своего дела.
– Много раз умирал. В других жизнях. Может, эта Вселенная – мой шанс. И что тогда считать мастерством?
Клинок продолжал ловко перелетать из руки в руку. Солнце над головой сияло как медный гонг. У Дома кружилась голова, к горлу подкатила было тошнота, но он сумел остаться на ногах.
Фноб моргнул.
– Я ищу знамения, – сказал он.
– Для чего?
– Чтобы решить, убить тебя или нет.
Над головой медленно взмахивала крыльями стая голубых фламинго. Набрав в грудь побольше воздуха, Дом изготовился.
Кинжал был брошен так быстро, что он даже не уследил за ним взглядом. Сверкнул высоко в воздухе. Один фламинго выбился из стаи, будто собирался приземлиться на островок, и тяжело рухнул в камыши.
Напряжение в воздухе разорвалось, точно туго натянутая струна.
Не обращая внимания на Дома, контрабандист в несколько широких шагов преодолел островок, вытащил из тушки птицы кинжал и начал ее ощипывать. Минуту спустя он помедлил и, подняв проницательный взгляд, ткнул кинжалом в сторону Дома.
– Вот тебе небольшой совет. Ни при каких обстоятельствах даже не думай совершить героический прыжок в сторону того, у кого в руках кинжал тшури. У тебя сейчас такой вид, будто ты собираешься прожить не одну жизнь. Может, поэтому ты так легко рискуешь. Но у глупых телодвижений в сторону кинжала печальный конец.
Сознавая, что мгновение для решительных действий настало и миновало, Дом почувствовал, как напряжение волной скатывается по телу.
– А кроме того, – продолжал контрабандист, – разве благодарность уже не в счет? Скоро мы будем есть. А потом, может быть, говорить.
– Я многое хочу знать, – отозвался Дом. – Кто в меня стреля…
– Шшшш! Зачем задавать вопросы, на которые нельзя получить ответ? Но не забывай про батер.
– Батер?
Фноб поднял взгляд.
– Ты не слышал о вероятностной математике? И завтра ты станешь Председателем Правления Противусолони и наследником несказанных богатств? Тогда мы сначала поговорим, а потом будем есть.
Видишь-Почему затянуло наползшей с болот дымкой. Островок тихонько плыл сквозь вязкий занавес, оставляя за собой туманную волну, фантастично извивавшуюся над ставшей внезапно зловещей топью.
Выйдя из плетеной хижины на конце островка, Ффф-Шс указал на белизну.
– Судя по радару, твой флайер всего в ста метрах в ту сторону. Поэтому я высажу тебя здесь.
Они торжественно пожали друг другу руки. Повернувшись, Дом дошел до края воды, но, услышав у себя за спиной шаги фноба, оглянулся. В руках фноб держал маленькое крысоподобное существо, которое большую часть их совместного плавания проспало, обвившись вокруг его шеи.
– Завтра, наверное, будут пышные церемонии?
Дом вздохнул.
– Да. Боюсь, будут.
– И, наверное, подарки? Таков заведенный порядок?
– Да. Но бабушка говорит, что большинство будет от тех, кто желает получить какие-то поблажки или услуги в будущем. Подарки все равно вернут назад.
– Я милостей не ищу, и этот небольшой подарок ты не вернешь, – сказал фноб, протягивая сопротивляющееся существо. – Возьми его. Ты знаешь, кто это.
– Болотный еж. Один из геральдических зверей, которые держат герб нашей планеты, второй – голубой фламинго. Но в зоопарке говорят, их на планете всего около трехсот, я не могу…
– Этот малыш вот уже четыре месяца, как ко мне привязался. С тобой он пойдет. Я чувствую, что он все равно меня скоро оставит.
Спрыгнув с руки фноба, еж обвился вокруг шеи Дома, засунул хвост в рот и захрапел. Дом улыбнулся, а фноб ответил краткой склизкой гримасой.
– Я зову его «моя удача», – сказал фноб. – Наверное, это потакание. – Он бросил взгляд на поднимающуюся на юге чванливо обрюзгшую луну Противусолони. – Сегодня удачная ночь для охоты, – сказал он и через два шага исчез в сгущающемся тумане.
Дом открыл было рот, чтобы заговорить, потом передумал и постоял минуту в молчании. Наконец, повернувшись, он нырнул в теплое вечернее море.
В зыби возле его собственного летательного аппаратика покачивался флайер службы безопасности. Стоило Дому забраться на борт, на его плоской палубе возникла фигура.
Сперва на Дома уставилось дуло молекулярного дезинтегратора, потом сконфуженное лицо молодого охранника.
– Крас! Прошу прощения, сэр, я не знал…
– Вы меня нашли. Поздравляю, – холодно ответил Дом. – Теперь я лечу домой.
– У меня приказ… ээээ… доставить вас обратно, – сказал охранник.
Проигнорировав его, Дом переступил на собственное судно. Охранник сглотнул, поглядел сперва на дезинтегратор, потом на Дома и поспешил в контрольный купол. К тому времени, когда он добрался до радио, флайер Дома уже уплыл на сто метров, слегка подпрыгивая на гребнях волн, а после скользнул вверх, поднимаясь над морем.
Отрывок из «2001 и так далее: История хомо астронавтикус в анекдотах», Чарльз Подлунный (Фгхс-Хрс Соллигна, Терра Нова).
Следует упомянуть Противусолонь и семейство Сабалос, поскольку эти два имени практически синонимы. Противусолонь – планета с умеренным климатом, состоящая в основном из воды и мало чего иного, одна из двух планет созвездия Водолея. Климат довольно приятный, хотя и сырой, пища – однообразные вариации на тему рыбы, население – разумное, выносливое – и вследствие большого содержания ультрафиолета в солнечном свете – повсеместно черное и безволосое.
Планета была заселена небольшой партией земляно-людей и еще меньшим числом фнобов, и здесь пангуманоидные отношения сложились, быть может, лучше, чем где бы то ни было.
Основатель династии Джон Сабалос построил себе дом у реки Волнистой с видом на море и Великую Чавкающую Топь. Единственным его талантом можно назвать удачливость. В гигантских дрейфующих двустворчатых, обитающих в глубоких водах, он обнаружил жемчужины, состоящие в основном из пилака-сырца, который причислили ко все растущей группе препаратов, дающих иммунитет к смерти. Он-то и стал основой благосостояния семейства. Джон I расширил свой дом, посадил вишневый сад, стал первым Председателем, когда Противусолонь приняла управление Правлением Совета Директоров, и умер спустя 320 лет.
Его сын Джон II считается мотом. Достаточно привести один пример его расточительности: он купил груз редких фруктов с Третьего Глаза. Большая их часть сгнила к моменту прибытия. Но фамильная удачливость не отвернулась и от него. У плесневелого желе обнаружились любопытные регенеративные свойства. Год спустя, когда ловля дагонов почти сошла на нет из-за высокого травматизма среди ловцов, признаком мужественности стало считаться иметь хотя бы одну конечность диковинного зеленоватого цвета, какой давали дублирующие клетки тела «сопли».
Джон II купил у Тсионского подкомитета Правления Земли пирамиду Хеопса, переправил ее на Противусолонь и при помощи гравитационного поля подвесил над пустошью к северу от куполов своего дома. Когда он выступил с предложением купить Луну, чтобы заменить ею меньшую, но вполне годную к службе луну Противусолони, его юная дочь Джоан I сплавила его в особняк в другом полушарии и заняла пост Председателя. В ней состояние Сабалосов, до тех пор зависящее от улыбки фортуны, нашло своего истинного поборника. В течение года оно удвоилось. Будучи ревностной жалостливой йогиней, она провела многие реформы, в том числе принятие ряда Законов о Гуманоидах.
Ее сын (она нашла время для непродолжительного брачного союза с родственником) Джон III стал гением вероятностной математики на заре зарождения этой увлекательной науки. Было выдвинуто предположение, что эта стезя стала для него убежищем от матери и жены Виан, имеющей большие связи с аристократией Старой Земли. (Брачный союз был заключен, дабы упрочить отношения двух планет.) Джон III исчез при странных обстоятельствах незадолго до рождения своего второго ребенка, легендарного Дома Сабалоса. Предполагается, что он погиб в результате несчастного случая во всепланетной топи.
Юного Дома окружает целый сонм мифов. Совершенно очевидно, что многие рассказываемые о нем истории апокрифичны. Например, согласно одной легенде даже в день своего введения в должность Председателя Всепланетного Правления он…
Звезды уже проступили, когда Дом добрался до причалов, протянувшихся от жилых куполов далеко в искусственную гавань, где дрейфовали дикие ветрора-ковины.
На пристани горели фонари. Несколько усердных ловцов уже готовили раковины для ночного лова. Старуха жарила в масле королевских моллюсков, крохотное радио мурлыкало земную песенку с припевом «Ноги у тебя слишком большие».
Пришвартовавшись к пристани рядом с темной безмолвной громадой плавучей больницы, Дом вскарабкался по лесенке на настил.
Проходя мимо куполов, он кожей ощущал молчание. Оно расходилось вокруг него волнами – от человека к человеку. В свете фонарей поднимались и застывали головы, его внимательно провожали настороженные взгляды. Даже старуха сняла с углей сковородку и подняла глаза. Острый, проницательный взгляд.
Кое-что Дом, медленно поднимаясь по ступеням к главному куполу Сабалосов, все же услышал: кто-то начал было: «Совсем не похож на отца, что бы там они ни…», но его ткнули в бок, и голос замолк.
У двери стоял вооруженный древним акустическим ружьем робот Третьего класса. С приближением Дома он загудел, ожил и принял угрожающую позу.
– Стой! Кто идет? Враг или Друг Земли? – проскрипел он: слегка ржавый голосовой аппарат нечетко произносил гласные традиционного пароля жалостливой йоги.
– Разумеется, ВРУГ, – сказал Дом, подавив желание дать неверный ответ. Однажды он уже такое проделал, чтобы посмотреть, что получится. От выстрела он на время оглох, а звуковая волна снесла соседний склад. Так редко улыбавшаяся бабушка долго смеялась, а потом его выпорола, чтобы он получил двойной урок.
– Проходи, ВРУГ, – сказал страж.
Когда Дом проходил мимо, ожил и загорелся коммуникатор на груди робота.
– О'кей, Дом, – сказал из него голос Кородора. – Расскажешь мне как-нибудь, как ты выбрался, не потревожив сигнализацию?
– Пришлось потрудиться.
– Подойди ближе к сканеру. Так, вижу. Этот шрам новый.
– Кто-то стрелял в меня в топях. Со мной все в порядке.
В медленном ответе Кородора чувствовался достойный восхищения самоконтроль.
– Кто?
– Крас! Откуда мне знать?! И вообще это было несколько часов назад. Я… э…
– Ты войдешь и через десять минут будешь у меня в офисе, где расскажешь о событиях сегодняшнего дня в таких мельчайших подробностях, что сам поразишься, сколько помнишь. Все ясно?
С вызовом поглядев на коммуникатор, Дом прикусил губу.
– Да, сэр, – ответил он.
– О'кей, и тогда, может быть, меня не пошлют соскребать зубами ракушечник с плотов, а тебя не запрут на месяц в жилом куполе. – Голос Кородора чуть смягчился. – Что это у тебя на шее? Выглядит знакомым.
– Болотный еж.
– Редкая зверушка, а?
Дом поднял глаза на герб планеты над дверью, где голубой фламинго и неудачное изображение болотного ежа подпирали символ жалостливой йоги на лазурном поле. Ниже, глубоко вырезанная в камне – гораздо глубже, чем, по сути, было необходимо, – стояла Единственная Заповедь.
– Я когда-то знал контрабандиста, у которого был такой, – продолжал Кородор. – О них ходит пара-тройка странных легенд. Но, полагаю, ты их, конечно, знаешь. Думаю, можешь пронести ежа внутрь.
Экран коммуникатора погас. Робот отступил на шаг в сторону.
Главные жилые помещения Дом обошел стороной. Шум и гам доносились с кухонь, где полным ходом шли приготовления к завтрашнему банкету. Потихоньку проскользнув туда, он схватил с ближайшего к двери стола тарелку закуски из бурой водоросли и нырнул назад в коридор. Вслед ему понеслось фнобское проклятие, но не более того, и он пошел по прямому коридору, вливавшемуся в лабиринт кладовок и буфетных.
Небольшой дворик был закрыт дымчатым пластиковым куполом, и поэтому даже в полдень здесь было сумрачно. Внутри пластика были установлены трубки, постоянно распылявшие тонкую водяную пыль. Посреди дворика был построен форт из камыша. На клочке окружающей его земли кто-то попытался разводить грибковую плесень. Приподняв пропитанный влагой занавес на месте двери, Дом шагнул внутрь.
Хрш-Хгн полулежал в мелкой ванне тепловатой воды, читая куб при свете лампы на рыбьем жире. Увидев Дома, он помахал ему одной рукой с двойными суставами и вывернул в его сторону один глаз.
– Хорошо, что ты пришел. Только послушай: «Выход скальной породы в двадцати километрах от Рэмпы на планете Третий Глаз предположительно открывает слой окаменелостей, относящийся не к прошлому, но к будущему, которое…»
Не закончив фразы, фноб аккуратно положил куб на пол. Он посмотрел сперва на выражение лица Дома, потом на шрам и, наконец, на ежа, который все еще спал, обвившись вокруг шеи Дома.
– Ты притворяешься, – сказал Дом. – Получается у тебя очень хорошо, но ты все равно притворяешься.
1 2 3 4