Сам же прошел по полированному мрамору
лестницы и скрылся в огромных дверях, окованных бронзой. Когда створки
захлопнулись, до юношей донесся низкий удар гонга.
Аудиенция началась.
Поначалу они стояли, замерев в неподвижности, как может замереть
только Скользящий в сумерках, и с любопытством разглядывали шумящую
площадь, а площадь разглядывала их, но салары этого не замечали. Спустя
два часа их внимание привлекла небольшая толпа у забора в дальнем конце
площади. Не сговариваясь, они переглянулись, потом посмотрели на запертые
двери дворца и двинулись к людям.
...Трое бородачей с одинаковыми заросшими физиономиями и в одинаково
грязных лохмотьях прижали к доскам забора четвертого и уныло толкали его в
грудь и рот. Прижатый крякал, охал и грустно глядел перед собой.
- Чего это они? - спросил Брайан Ойгла у полной молодой торговки,
радостно взвизгивавшей при каждом тычке.
- Дерутся, - возбужденно сообщила та, не отрываясь от происходящего.
- Счеты сводят. Говорят, Плешивый Фэн на чужую мазу забрался... Ох и
парни!..
И бусы на ее высокой груди снова зазвенели, подпрыгивая в такт визгу.
Сигурд не понял ее слов. Он никогда еще не дрался. Дерутся звери - и
то детеныши. Салары не дерутся. Они охотятся за Перевертышами. И
Перевертыши не дерутся. Убивают - да. И их убивают. А драться...
Он не мог понять этого слова. Оно было скучным, грязным и
бестолковым. Как люди у забора.
Один из бородачей вытащил нож. Нож был кривой, тупой и неудобный.
Брайан вздохнул, протолкался вперед и пошел к дерущимся.
- Это плохой ножик, - сказал Ойгла, беря человека с ножом за руку. -
И вы все ничуть не лучше. Перестаньте сейчас же. Стыдно...
Казалось, бородача сейчас хватит удар. Он судорожно глотнул воздух,
пространство между волосами и крохотными глазками налилось кровью, и он
уставился на маленького Ойглу, словно впервые видел живого человека.
Потом он заметил серый плащ на плечах Брайана и с шумом выдохнул,
расхохотавшись.
- Герой, - протянул, отдышавшись, бородач. - Слава наша и защита...
Бесовское отродье... Ножик, говоришь, не нравится?!
Сигурду часто снилась потом та пауза, которая повисла в воздухе после
этих слов, - и каждый раз ему казалось, что он стоит голый посреди
притихшей площади, а нелюдские хари брезгливо морщат носы и принюхиваются
к нему.
Бородач вырвал руку, ткнул ножом в грудь Ойглы и очень удивился,
промахнувшись. Ткнул еще раз. И еще. Сопящие, неловкие люди пинали странно
скользкого мальчишку - причем сам избиваемый до того горожанин
усердствовал более остальных, - а Брайан машинально пританцовывал, не
глядя ни на кого конкретно, и руки его уже нашаривали у пояса отобранный
серп, не нашли и стали сжиматься в кулаки...
- Извините его, господа, - прозвучал над ухом Сигурда тихий знакомый
голос.
И все остановилось.
Наставник Фарамарз поклонился собравшимся, еще раз извинился, взял
нахохлившегося Ойглу за плечо и повел прочь. Сигурд стряхнул со своей
спины липкие горячие пальцы давешней торговки и потащился следом. Толпа
перешептывалась, провожая их взглядами, и женщины помоложе подмигивали
друг другу, причмокивая губами.
...Уже за городом Ойгла наконец заговорил.
- За что они, учитель?
Злые слезы душили юношу.
- За что? - Фарамарз помолчал. - За что пума ненавидит кугуара больше
иных зверей? За то, что они похожи, - но разные. Какую пряжку ты носил на
Первом Уровне, салар Ойгла?
- Золотую, учитель.
- А сейчас на Втором?
- Серебряную, учитель.
- Правильно... А Третий уровень носит бронзу. А я - наставник,
Седьмой уровень, - ношу железную пряжку. Золотой век давно кончился,
салары. Или даже и не начинался. И серебряный. Боги навсегда ушли в Пенаты
Вечных, и лишь старейшины саларов - Сыны Богов - знают дорогу туда.
Возможно и я вскоре узнаю... Железный век, мальчики, железный, ржавый... И
если мы - Скользящие в сумерках, синяя сталь века, Девятикратные - не
закроем своими жизнями людей Калорры, то они уйдут раньше назначенного
срока. Уйдут раз и навсегда. И не все равно тогда - хороши они были или
плохи? Наш ствол, наш корень по материнской линии...
- Ну и что? - недоуменно спросил Сигурд. - Я уже два раза уходил.
Болел в детстве... потом пардус рвал... И каждый раз возвращался.
- Верно, - сказал наставник Фарамарз, грустно улыбаясь, - ты уходил
два раза. Брайан - три. А я - шесть. Так что простим людей Калорры -
уходящих один раз. Не нам, Девятикратным, судить их...
Сигурд кивнул. Он уже простил людей. Только вот почему бородач назвал
их - потомков богов - бесовским отродьем?! Разве их предки - бесы?..
Бесы... Бессмертные боги? Безумные боги? Бессмысленные? Бесполезные?
Какие?..

2
...Он гнал ее уже больше двух часов. Она допустила ошибку. Всего
одну, но непростительную. В полной уверенности, что падающее дерево
непременно раздавит человека, она выглянула из-за веток, и человек
встретился взглядом с ликующими глазами лани.
А дерево рухнуло напрасно.
Перевертыш. Не та тварь, не та повадка, но глаза - те. И он прыгнул
вслед за убегающим зверем. Больше не было леса и Сигурда Ярроу.
Были сумерки и Скользящий в сумерках.
Его время. Его дело.
Нужное состояние пришло само собой. Когда ты просачиваешься сквозь
время и пространство, сквозь лопающиеся лианы и тонкие стволы бамбука, а
лес обнимает тебя, и корни послушно ложатся под ноги, и хлещущие ветки
стряхивают на разгоряченное лицо вечернюю росу... Когда перестаешь видеть,
перестаешь слышать, понимать и оценивать, но начинаешь - ощущать и
чувствовать. Чувствовать направление гона, его азарт и ритм, ощущать
панику ослепшей жертвы, безошибочно выбирая дорогу, - именно туда, куда
надо тебе и не надо ей. Срезая углы, не давая опомниться, тенью скользя в
застывших сумерках...
Он гнал ее уже больше двух часов. И лань стала задыхаться.
Зу с самого начала взял гораздо левее, и Сигурд не знал, где сейчас
находится удав, но и не очень-то задумывался над этим. Он успел лишь
прикрепить к ошейнику змеи свинцовую каплю наголовника: с таким украшением
Зу в броске пробивал двойную кирпичную кладку, - так что ловчий удав
вполне способен был сам о себе позаботиться. Лишь бы он не достал
Перевертыша раньше Ярроу... Выучка выучкой, а слабость крупных змей к
детенышам копытных...
Сигурд остановился шагах в десяти от обрыва и внимательно посмотрел
на девушку, стоящую у края. Одежды на ней не было, но она держалась с
естественностью, заменявшей цивилизованность.
Во всяком случае, цивилизованность в представлении людей Калорры. И
саларов.
Девушка тяжело дышала, захлебываясь сиреневым воздухом и успокаивая
его прохладой воспаленные легкие; руки ее тряслись. Бегство растопило
ледышки темных глаз, и теперь в них метался страх, ненависть, ожидание...
и что-то еще, незнакомое, мешавшее салару сразу нанести удар.
Он сбросил вьюк на землю и ослабил защелку ножен. Не отрываясь от
хрупкой фигурки над обрывом. Потом сел, скрестив ноги, снял меч и положил
его перед собой.
Она не двигалась. Скользящий в сумерках молчал, полуприкрыв глаза, но
девушка-лань прекрасно понимала всю обманчивость его неподвижности.
Она не знала, что Сигурд Ярроу, салар Пятого уровня, охотник за
Перевертышами, - он еще ни разу не убивал оборотней просто так.
Безнаказанно.
Только в бою. Ярость за ярость.
Но ярость за слабость?..
Девушка не выдержала первой.
- Я - Оркнейская лань.
Сигурд молчал.
- Назови свое имя, Серый Убийца, Бич Судьбы!.. Я хочу знать его,
прежде чем забыть все...
"Я не убийца", - хотел сказать Сигурд, но сдержался. Ответил только:
- Я не хочу носить на своем имени твое предсмертное проклятие...
Оркнейская лань отошла от обрыва. Но всего на один шаг.
- Этот лес не знал войны, Девятикратный. В здешних местах нет людских
поселений, и охотничьи угодья моих братьев лежат гораздо ниже предгорий
Муаз-Тай... Люди, которых ты защищаешь, далеко. Может быть, твой меч
освободит мою дорогу?..
Она говорила легко и быстро, с едва уловимым акцентом. Сигурд смотрел
на девушку, и в глазах его была насмешка и тень от падающего дерева.
Она сделала еще шаг.
- Почему именно ты? - спросил Ярроу. И она поняла смысл вопроса.
- Я - урод. Я - карлик. Твоей головой я купила бы имя и гордость.
"Карлик, - подумал Ярроу, - слишком маленький зверь внутри человека.
Ущербная половина Перевертыша. Я не знал, что так бывает..."
Она подошла совсем близко.
- У тебя много жизней, салар. Я хотела взять одну. Я думала, что...
Она присела перед ним на корточки и положила руки ему на плечи. И
наступила на меч. Совсем незаметно.
Оружие. Брат Скользящего в сумерках.
...Сигурд отшвырнул девушку и вскочил на ноги. В то же мгновение лес
выплюнул двух рычащих пум, и грязно-желтые кошки взвились в воздух.
Время остановилось. Скользящий в сумерках плыл в его густом, вязком
потоке, всем телом вписываясь в кривизну выхваченного меча, и первый
Перевертыш боком налетел на мерцающее колесо с ободом из синей стали,
захлебнулся рыком и обрушился в кусты, сминая ветки, заливая их дорогим
пурпуром...
Второй изогнулся в прыжке, уходя от повторного взмаха, и тогда из
кроны старого ясеня в зверя ударила шипящая молния.
Ударила, смяла и вздувшейся петлей охватила туловище пумы, бьющейся в
смертной агонии. Гордость "гибких копий", дождавшийся своего часа ловчий
удав Зу давал хозяину паузу на вдох...
А хозяин стоял и не мог опустить меча. В ноги ему кинулась маленькая
лань - неумело, по-женски, глупо! - и сама же не устояла, упала перед ним
на колени, а за ее спиной из пущи выходил яростно сопящий вепрь, уже
набравший разгон и не способный остановиться...
"Назови мне свое имя, Серый Убийца, Бич Судьбы!.. Я хочу знать его,
прежде чем забыть все..."
- Яр-роу!..
С глухим ревом Сигурд выхватил Оркнейскую лань из-под копыт
налетевшего вепря и, уже смятый чудовищной тяжестью, успел вслепую
полоснуть мечом - наугад, как мог, и еще раз...
Сумерки кончились. Настала ночь.
...Человек, похожий на вепря, стоял и смотрел на полураздавленное
тело салара. Зу обвился вокруг хозяина и угрожающе шипел. Но человек-вепрь
и не думал подходить. Рука его была полуотрублена, и по предплечью текла
кровь, быстро густея и сворачиваясь.
Пумы-Перевертыши лежали поодаль. На них смотреть было уже незачем.
Девушка сидела на земле. Губы ее тряслись.
- Завтра утром он встанет, - с трудом проговорила она. - У него есть
еще две жизни. Отбери у него оружие, Лидон, и через два дня...
Человек-вепрь баюкал раненную руку.
- Я не должен был вмешиваться, Оркнейя. - Голос его оказался низким и
глубоким. - Тварьцы послали на охоту вас - молодых, - а вы загнали его в
запретный район, и если бы не я...
- Ты боишься змеи! - Девушка обидно рассмеялась и захлопала в ладоши.
- Скажи честно, Лидон, - боишься?!.
Лидон повернулся и скрылся в зарослях. Зу тут же стал сворачиваться в
кольца, но силуэт девушки заколебался, поплыл...
И только копытца простучали в темноте.
Зу снова обвился вокруг Сигурда и стал ждать.
У Сигурда Ярроу оставалось еще две жизни.
Много?.. Мало?..
Зу не задумывался над этим. Он просто ждал.

СРЕЗ ПАМЯТИ. ДОРОГА, КОТОРАЯ ПРОСТО ТАК
Сигурду - двадцать четыре. У него мягкая вьющаяся бородка и прямые
волосы цвета палого листа. Жесткие и длинные. Волосы у него в маму...
Зачем ты ушла в последний раз, мама?! Ты же знаешь, отец так и не привык
жить без тебя, не смог привыкнуть, - зато он привык к горечи настойки
Красного корня, и тебе, мама, не пришлось долго ждать его там...
Сигурд хорошо знает, что означает это слово "там". Но он никому не
расскажет об этом. Когда обрываются в бездну сумерки салара - приходит
ночь, ночь без сновидений, и спустя вечность... А потом ты встаешь, щурясь
навстречу восходящему солнцу, и новый браслет, выжженный на твоей руке
новой жизнью, зудит и чешется, как новая кожа. Пять таких браслетов успел
одеть лес Сигурду Ярроу, от запястья до локтя, и когда на руке
Девятикратного не останется больше места...
Рассвет не придет за ним. Он пройдет мимо.
Мать и отец тоже были Девятикратными, они исчерпали до дна запас
своих жизней, но они не были саларами. Сигурд давно уже понял, что все
салары - потомки богов, но не все потомки богов - салары.
О вечные Отцы, ушедшие по неизвестной дороге, что это - награда или
насмешка?! - тот обрывок вечности, который оставили вы в наследство детям
своим?..
- Ярроу!..
Это кричит за забором нетерпеливый Брайан Ойгла, и вся Вайнганга
прислушивается к его пронзительному голосу.
Здесь, в Вайнганге, поселке на северо-востоке Калорры, вообще всего
четверо саларов. Он, Сигурд Ярроу, потом низкорослый молчун Исхий Гоур,
его брат-близнец Линкей и Брайан Ойгла. Брайан с лета отпустил рыжие усы
щеточкой и очень обижается, когда Сигурд сравнивает его с травяным
жуком-долбунцом. Правда, все они успели выйти на четвертый уровень, а
местность вокруг Вайнганги издавна считалась более-менее сносной. Такие
поселения кольцом окружают Калорру - город людей, боящихся носа высунуть
за крепостные стены, - и из них течет в город пересыхающая река
продовольствия, сырца для тканей...
Девятикратные держат лес, и в каждом поселке живет необходимое число
Скользящих в сумерках. Так что работы хватает, тем более что жители
Вайнганги в основном земледельцы, а не охотники. Многие даже скотину
имеют, хотя Перевертышам забор - не преграда, а засов - не помеха. В
общем, свое молоко с просяной лепешкой молодые салары отрабатывают честно,
и уже три новых семьи сами напросились на переезд в Вайнгангу.
1 2 3 4 5