в Торвальдсленде не было таких жестких правил, как на Юге, где купеческая каста постаралась ввести единую форму. Клеймо Раздвоенной Бороды представляло собой полукруг с диагональной чертой, проходящий через его правый край. Диаметр круга составлял дюйм с четвертью, и длина черты была такой же. Клеймо, как и многие другие, имело символический смысл. На Севере принято считать, что рабыня — это женщина, живота которой касается острие меча.— Посмотри на меня, — приказал кузнец.Белокурая девушка, глаза которой переполняли слезы, подняла голову.Он открыл железный ошейник, толщиной в полдюйма, и надел ей на шею. С ошейника свисало кольцо, сквозь которое можно было продеть цепь.— Положи голову рядом с наковальней, — сказал кузнец.Не дожидаясь, пока она подчинится, кузнец схватил девушку за волосы и резко дернул вниз, так что ее шея оказалась на земле, а два свободных конца ошейника сошлись на наковальне. Между ошейником и шеей оставалось около четверти дюйма. Я увидел светлые густые волосы у нее на затылке. На нижнем конце ошейника находились два толстых небольших кольца, на другом — еще одно, такого же диаметра. Кузнец совместил кольца, так что одно оказалось внутри двух других — они идеально соответствовали по размерам. Затем продел сквозь отверстия железную заклепку.— Не дергай головой, рабыня, — предупредил кузнец.Быстрыми, уверенными ударами молотка он заклепал кольца.Взяв девушку за волосы, кузнец отшвырнул ее в сторону. Она лежала и плакала, заклейменная, обнаженная рабыня в ошейнике.— Следующая, — скомандовал Раздвоенная Борода.К помосту подошла другая плачущая девушка.Вскоре осталась только Эльгифу.Раздвоенная Борода нарисовал на земле каблуком своего сапога круг рабыни.Она посмотрела на него.А потом под смех собравшихся мужчин подобрала подол, вошла в круг и встала, глядя на Раздвоенную Бороду.— Сними одежду, моя красавица, — приказал Раздвоенная Борода.Эльгифу подняла руки и расстегнула черное бархатное платье, а потом стянула его через голову. И осталась в одной тонкой шелковой сорочке. Ее она тоже сняла через голову и отбросила в сторону.Гордо вскинула голову и осталась стоять неподвижно.Ивар облизнул губы. Многие мужчины восторженно закричали, некоторые звонко ударили правыми ладонями по левому плечу. Несколько воинов застучали древками копий по щитам.— Ну, разве она не лакомый кусочек? — спросил Ивар, обращаясь к своим людям.И снова все закричали и захлопали. В глазах гордой Эльгифу появился страх.— Беги под клеймо! — неожиданно резко приказал Раздвоенная Борода.С горестным стоном Эльгифу подбежала к помосту. Ее, как и всех остальных девушек, бросили на бревно лицом вниз. Через мгновение раскаленное железо ужалило и ее. Отчаянный вопль Эльгифу вызвал смех у остальных рабынь. Потом ее отвели к наковальне и поставили на колени.Тут я заметил, как широкоплечий раб подошел к стройной белокурой девушке и помог ей подняться на ноги.— Я вижу, Тири, — сказал он, — что теперь ты стала невольницей.— Вульфстан, — пролепетала она.— Здесь меня называют Тарск, — сказал он.Он потрогал ошейник у нее на шее.— Гордая Тири, — задумчиво проговорил он и улыбнулся, — и надо же так случиться, рабыня! Ты отказалась выйти за меня. Помнишь?Тири ничего не ответила.— Ты считала, что слишком хороша для меня. — Тарск рассмеялся. — А теперь, вне всякого сомнения, станешь ползать на животе перед тем, кто сможет освободить тебя.Она гневно посмотрела на него.— Разве не так? — спросил он.— Да, Вульфстан, — проговорила она, — стану!Он продолжал держать ее за ошейник.— Но тебя не освободят, Тири, ты будешь продолжать носить ошейник. Ты теперь рабыня, — сказал он.Она опустила голову.— Мне приятно видеть тебя здесь, — не унимался Тарск. Девушка подняла глаза и сердито взглянула на него. — Клеймо делает женщину лучше. И тебя тоже, Тири, украшает ошейник — черное железо великолепно смотрится на твоем нежном теле.— Спасибо тебе, Вульфстан, — сказала она.— Женщине необходим ошейник, — добавил он.Глаза Тири вспыхнули.— Иногда, — предупредил он, — чтобы сделать невольницу более послушной, ее обнаженной бросают к нам. — Он улыбнулся. — Не бойся. Если это случится с тобой, я не сделаю тебе больно, рабыня. Не сомневайся.Она отшатнулась от него.Раздались последние удары молота, и Эльгифу оттащили за волосы в сторону от наковальни.— Торопитесь, рабыни! — закричал Раздвоенная Борода. — Торопитесь, ленивые девки! Нужно готовить пир!Рабыни, а среди них и Тири с Эльгифу, убежали, как испуганное стадо табуков, по зеленой траве к воротам палисада — там их ждала работа.Ивар Раздвоенная Борода хохотал, откинув назад голову. У него на коленях, обнаженная, сидела та, что еще недавно звалась Эльгифу — она обнимала его за шею и целовала в щеку; теперь дочь правителя Кассау носила новое имя — Булочка. С другой стороны к Ивару ластилась Гунхильда.Я держал в руке большой рог северян.— Но его же невозможно поставить! — удивленно воскликнул я.Раздвоенная Борода снова откинул голову назад и захохотал:— Если не можешь осушить его разом, отдай другому!Мне ничего не оставалось, как поднять рог и выпить все его содержимое.— Великолепно! — вскричал Раздвоенная Борода.Я протянул рог обнаженной Тири, которая стояла на коленях возле моей скамьи.— Слушаюсь, мой джарл, — сказала она и убежала, чтобы наполнить рог из огромной бочки.Как изумительно красивы обнаженные женщины в ошейниках!— Я совсем не таким представлял себе твой зал для пиршеств, — сказал я Ивару.Мне казалось, что залы в домах северян должны быть немного другими. На самом деле настоящие пиршественные залы, роскошные, с высокими потолками, построенные из досок и бревен, со скамьями и колоннами, резными украшениями и коврами, большими очагами, где кипятят воду, встречаются редко и принадлежат самым богатым джарлам. Помещение, в котором мы сейчас находились, было самым обычным — и меня это удивило. Однако, подумав немного, я решил, что тут нет ничего странного: в этой безрадостной стране ведь растут только чахлые, кривые деревья. В Торвальдсленде дерево стоит огромных денег. Да и то, что удается купить, используется для строительства кораблей. Если северянин вынужден делать выбор между своим домом и кораблем, всегда побеждает последний, поскольку имен но благодаря наличию судна человек получает необходимые средства для сносного существования, в том числе и для строительства дома.— Вот, джарл, — сказала Тири и протянула мне рог, который был наполнен медом Торвальдсленда, густым и сладким.Весь дом Ивара Раздвоенная Борода представлял собой длинный зал, около ста двадцати горианских футов длиной. Его стены, построенные из дерна и камня, были толстыми и надежными, местами они достигали восьми футов. Выходил дом на север и юг, таким образом он оказывался меньше открыт северным ветрам, что особенно важно зимой. В самом центре, в круглом углублении, находился очаг. В этой большой длинной комнате жили, ели и спали. В одном конце за деревянной загородкой располагалась кухня. Высота потолков не превышала шести футов, а это означало, что большей части мужчин приходилось наклоняться, передвигаясь по залу. Здесь было темно. Кроме того, в помещениях подобного рода часто задерживается дым, который, как это принято в Торвальдсленде, выходит наружу через узкие отверстия в крыше. В центральной части зала по всей длине пол опущен на один фут ниже уровня земли, там поставлены столы и скамьи. А еще в центре имеется два ряда столбов, расстояние между которыми равняется примерно семи футам — они поддерживают крышу. По краям зала, на уровне земли, прямо на полу разложены меха. Спальни отгорожены друг от друга камнями. Таким образом сам зал находится немного ниже уровня земли, а спальни расположены по обе стороны от него, там, где начинаются стены. В спальнях имеется место, где можно сложить вещи, а сами помещения достигают восьми футов в длину.Две рабыни, обнаженные, как и все остальные, Хорошенькие Ножки и Пухлые Губки, шли со стороны кухни, сгибаясь под тяжестью огромного подноса с жареным дымящимся тарском. Они пробирались к столу, а мужчины тем временем шлепали и щипали их. Девушки смеялись от удовольствия. Чтобы они не обожглись, на плечи им положили куски толстой кожи. И вот жареный тарск уже стоит перед нами на столе. Выхватив из-за пояса нож и оттолкнув в сторону Гунхильду и Булочку, Ивар Раздвоенная Борода принялся резать мясо и бросать куски тем, кто сидел за столом.Я услышал, как весело хохочут мужчины у меня за спиной, а где-то в углу, довольно далеко от стола, насиловали рабыню, которая отчаянно кричала. Это была одна из новых девушек, привезенных Раздвоенной Бородой из Кассау, а ее крики были криками удовольствия.— Ну, так вот, — сказал мне Ивар Раздвоенная Борода. — Я нахожусь вне закона.— Этого я не знал, — ответил я.— Одна из причин, по которой мой зал построен не из дерева, — пояснил он.— Понятно, — протянул я. — Зато у тебя есть палисад.Ивар бросил мне кусок мяса.Отрезав еще два маленьких кусочка, он засунул их в открытые рты Гунхильды и Булочки.Его ручные собачонки послушно все прожевали.— Палисад, — продолжал разговор Раздвоенная Борода, — довольно низкий, а щели замазаны глиной.Я оторвал немного мяса от своего куска и протянул Тири. Она улыбнулась мне. Эта девушка изо всех сил хотела научиться доставлять мужчине удовольствие.— Спасибо, мой джарл, — сказала она и аккуратно взяла мясо зубами.Я рассмеялся, а она испуганно опустила глаза. Тири знала, что очень скоро ей будет преподан урок, как нужно ублажать мужчину — по-настоящему.— Ты богат, — сказал я, — и у тебя много людей. Не сомневаюсь, ты вполне мог бы построить себе зал из дерева, если бы только захотел.— А зачем ты прибыл в Торвальдсленд? — неожиданно спросил Ивар Раздвоенная Борода.— Чтобы отомстить, — ответил я. — Я охочусь на одного из курий.— Они опасны, — заметил Ивар Раздвоенная Борода.Я пожал плечами.— Один из них напал на нас, — неожиданно вмешался Оттар.Ивар вопросительно взглянул на него.— В прошлом месяце, — продолжал Оттар, — он украл одного из наших верров.Это не мог быть тот курия, за которым охотился я.— Мы не сумели его выследить, — сказал Оттар.— Он наверняка ушел из наших мест, — утешил Оттара Ивар.— Эти твари часто вас беспокоят? — поинтересовался я.— Нет, — ответил Ивар, — они редко забираются так далеко на юг.— Они умеют мыслить, — сказал я ему, — у них даже есть язык.— Мне это известно, — кивнул Ивар.Я не стал говорить Ивару, что существа, которых называют куриями, или зверями, на самом деле, представляют чуждую расу, которая воюет с Царствующими Жрецами за власть над двумя мирами — Землей и Гором. В этих сражениях, о которых большинству людей даже на Горе ничего не известно, время от времени корабли курий терпят крушение и приземляются на поверхности Гора. Царствующие Жрецы всегда стараются уничтожить все следы катастрофы, однако экипаж поверженного корабля их уже не интересует. Если заброшенные в мир Гора курии склоняли голову перед оружием и технологией Царствующих Жрецов, им, как и людям, разрешалось продолжать свое существование. Курии, с которыми мне доводилось иметь дело, были чудовищными существами, употреблявшими людей в пищу. Как и для акул, кровь была для них сильнейшим стимулирующим средством. Они обладали силой и интеллектом, хотя их способности, как и возможности людей, заметно уступали могуществу Царствующих Жрецов. Курии не боялись убивать и делали это с удовольствием, кроме того, они достигли высокого уровня технологического развития — достойный противник для Царствующих Жрецов. Многие из них жили в стальных космических кораблях — животные инстинкты этих диких волков пространства до некоторой степени ограничивались верностью Корабельному Кодексу. Считалось, что их собственный мир уничтожен. В это легко верилось, поскольку курии проявляли удивительную злобу и жадность, без устали создавая смертоносное оружие и технологии. Потеряв собственный мир, они стремились заполучить власть над другим.Конечно, курии, с которыми приходилось иметь дело народу Торвальдсленда, были потомками потерпевших катастрофу, по меньшей мере в первом поколении. Считалось, что нельзя допустить, чтобы курии с кораблей вошли в контакт со своими собратьями на Горе.Если люди и курии встречались, а чаще всего это происходило на Севере, то лишь для того, чтобы сойтись в смертельной схватке. Курии охотно питались человеческим мясом, а люди, естественно, старались вы следить и уничтожить жестокого врага. Однако обычно, учитывая силу и свирепость зверей, люди не рисковали охотиться вдалеке от своих жилищ, особенно если дело ограничивалось пропажей боска или раба. Даже жители Торвальдсленда считали, что вполне достаточно отогнать зверя подальше от собственного поселения — в особенности, если в результате курии оказывались на вражеской территории.— А как ты узнаешь курию, которого ищешь? — спросил Ивар.— Думаю, он сам меня узнает, — ответил я.— Ты очень смелый или очень глупый человек, — заявил Ивар.В ответ я лишь сделал большой глоток меда и закусил мясом тарска.— Ты с Юга, — продолжал Ивар. — У меня есть к тебе предложение.— И в чем оно заключается? — осведомился я.Мимо нас один из гребцов пронес на плече смеющуюся и брыкающуюся рабыню Ольгу.Другие рабыни тоже оказались среди людей Ивара. Некоторые из новых девушек пытались сопротивляться. Одна из них разозлила своего повелителя, и он начал бить ее ремнем. Когда северянин отпустил девушку, она, рыдая, принялась его целовать. Мужчины хохотали. Еще одну из новых рабынь бросили на скамью. Она лежала на спине, голова откинулась назад, длинные черные, давно немытые волосы свисали до пола; глаза оставались закрытыми.— Только не останавливайся, мой джарл, — молила она. — Твоя рабыня просит тебя не останавливаться!— Я вне закона, — повторил Ивар. — На дуэли я убил Финна Широкий Ремень.— Но это же была дуэль, — несколько удивился я.— Финн Широкий Ремень приходился двоюродным братом джарлу Свейну Синий Зуб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44