Могу только надеяться, что мою докладную записку прочи
тает кто-нибудь из людей, полномочных принимать ответственные государс
твенные решения.
Ц До выяснения всех обстоятельств дела я буду вынужден отстранить вас
от работы.
Ц В этом нет необходимости. Ц Турецкий положил на стол генерального пр
окурора заявление об увольнении по собственному желанию, загодя пригот
овленное на случай, если разговор примет именно такой крутой оборот.
Генеральный прокурор нахмурился.
Ц Вы в самом деле хотите уволиться из прокуратуры?
Ц Нет. Но этого, как я понимаю, хотите вы.
Генеральный надолго задумался. Наконец сказал:
Ц Я дам вам знать о своем решении. А сейчас не смею вас больше задерживат
ь.
Турецкий встал.
Ц Подожди меня в моем кабинете, Ц обратился к нему Меркулов. Они уже лет
пятнадцать, если не больше, были друг с другом на «ты», но сейчас, в напряже
нной атмосфере кабинета генерального прокурора, нескрываемо дружелюбн
ое меркуловское «подожди» могло означать лишь одно: если для Турецкого э
тот тяжелый разговор закончен, то для генерального вторая половина его е
ще впереди Ц и она вряд ли будет намного легче.
Ждать Турецкому пришлось не меньше часа. Когда Меркулов вернулся наконе
ц в свой кабинет и водрузился за необъятным письменным столом, он будто н
е заметил вопроса, сквозившего в напряженном взгляде Турецкого. Благоду
шно поинтересовался:
Ц Ну и как, проветрился в Гармише? Как там Альпы?
Турецкий лишь пожал плечами.
Ц Альпы как Альпы.
Ц Пивка баварского попил? На лыжах покатался?
Ц Какие лыжи? Ц удивился Турецкий. Ц Лето в Альпах Ц мертвый сезон.
Ц Люди-то хоть интересные были?
Ц Были и интересные. Ханс Юнге был из Франкфурта-на-Майне Ц помнишь, с ко
торым мы дело об убийстве банкира Алмазова разматывали? Ц См. роман Ф. Не
знанского «Контрольный выстрел» (М., 1996).» Франц Шмидт из гамбургской крими
нальной полиции. Боб Портер из Лондона. Совершенно потрясающий малый. Се
мь языков. И все Ц на «Файф левел». На «Пятом уровне» Ц на уровне носител
ей. По-русски говорит, как коренной петербуржец из хорошей семьи. Кто еще?
Кэт Вильсон из нью-йоркской полиции. Тоже Ц три языка, включая русский, х
оть и не на «Файф левел». Афро-американка, как сама сказала. Негритянка ил
и мулатка. В двадцать четыре года уже лейтенант, начальник отдела по расс
ледованию убийств. Это как Володя Яковлев из МУРа. На наши деньги получае
тся Ц подполковник. Чертовски красивая. Но нрав как у дикой кошки.
Ц Приручить не пытался? Ц поинтересовался Меркулов. Ц Или побоялся, ч
то исцарапает?
Ц Слушай, Костя, кончай ты мне душу мотать! Ц взмолился Турецкий. Ц Что
ты обо всем этом думаешь?
Меркулов помедлил с ответом.
Ц Заварил ты кашу. Ну что я могу сказать? Все правильно, Саша. Хорошо просч
итано. Кроме одного. Вот твое заявление. И вот что я с ним делаю…
Он разорвал листок на четыре части и бросил обрывки в корзину для бумаг.

Ц Что это значит? Ц спросил Турецкий.
Ц Это значит, что с сегодняшнего дня ты находишься в отпуске. Приказ подп
исан генеральным прокурором. Сколько у тебя осталось неиспользованног
о из очередного отпуска?
Ц Недели три.
Ц Вот эти три недели ты будешь в обычном отпуске. А затем Ц в отпуске без
содержания, по семейным обстоятельствам. Табельное оружие сдай.
Ц Удостоверение тоже сдать?
Ц Зачем? Ты же не уволен. И даже не выведен за штат. Просто находишься в отп
уске. Правда, в старину такой отпуск называли опалой.
Ц И сколько продлится моя опала? Ц хмуро спросил Турецкий.
Меркулов покачал головой.
Ц Этого тебе сейчас не скажет никто. И чем она закончится Ц тоже…

Глава первая. ВОЗВРАЩЕНИЕ И
З ТУНДРЫ

Они подходили к Норильску с северо-востока, двое, он и она, оставляя по пра
вую руку огромные плоские пространства тундры, обманчиво-мирные, поблес
кивающие в малокровном сентябрьском солнце, словно стерня. Слева развор
ачивались и нехотя отставали мелкие лесистые сопки Талнаха с далекими п
ыльными копрами над изломами рудного тела. Мощно, полукругом в треть неб
а, вспухшие впереди бурые горы также медленно расслаивались на увалы и к
ряжи, из сизодымных, грозового тона подножий обособлялись заводские стр
оения, вначале крупные, соразмерные контуру гор, Ц прямоугольные блоки
плавильных цехов с короткими жерлами труб, потом все более и более мелки
е.
Вспыхнула дымным столбом и застыла над городом, справа от гор, ажурная те
левышка.
Он вышагивал впереди, с механической размеренностью, не медленно и не бы
стро, заложив грязные цепкие пальцы за лямки тяжелого рюкзака, словно в п
роймы жилета, привычно спрямляя путь между круглыми черными озерцами. Пр
и поворотах солнце золотило щетину на его молодом, обветренном, смуглом
безучастном лице.
Она держалась позади, не приближаясь и не отставая, шагах в шести за ним и
на шаг в сторону, словно ей мешали смотреть вперед тусклые стволы мелкок
алиберной винтовки и карабина у него за спиной. Девушка шла налегке, но по
давалась вперед, как если бы ломила ей плечи тяжесть поклажи. Обвисли и не
в такт шагам покачивались руки с напущенными на пальцы рукавами темно-к
расного свитера, выбившимися из-под черного рабочего ватника. Лицо ее, ма
ленькое, смуглое, изможденное, казалось еще меньше между высоким воротом
свитера и надвинутым глубоко на глаза козырьком такой же темно-красной
вязаной кепки.
Все отчетливее прорисовывались впереди городские кварталы, плотной ка
менной стеной вытянутые на равнине Ц дом к дому, торец к торцу, океанским
пирсом на кромке тундры. У шагавшей друг за другом пары закладывало уши. Ш
ум города, еще неявный, неясный, постепенно скрадывал привычные для них з
вуки, оглушительно громкие, единственные звуки в пустой тундре: стук лит
ой резины их сапог о камни и землю, хлюпанье на болотинах, хруст подмерзше
го мха. И это ощущение глухоты, на первых порах беспокоившее их и заставив
шее несколько раз оглянуться, говорило о близости цели, о конце их пути яв
ственней, чем различимые уже тени между домами и солнечные просветы улиц
.
Стоял сентябрь, предзимье. Был чистый, ясный, холодный день. Людно было на
тротуарах и оттого празднично на сходах в тундру. В просторный пролет по
перечного сквозного проезда они вошли, завершая широкую дугу своего мар
шрута, и каждый, кому попадались они на пути, невольно глядел в ту сторону,
откуда они появились, как бы пытаясь найти исток их движения и тем самым п
онять, кто они, какой печатью отмечены их лица, в стертости которых сквози
ло что-то большее, чем просто усталость.
Оттуда, с северо-востока, подкрадывались к городу режущие ледяные цикло
ны, оттуда наползала полярная ночь, вымораживая дороги, оттесняя к югу по
следние караваны судов.
Словно бы острую знобкость близкой зимы принесли с собой в мирный осенни
й город эти двое, размеренно прошагавшие обочиной тротуара и скрывшиеся
в дверях гостиницы, развернутой тяжелым фасадом на солнечный людный про
спект.
Кого только не видывали в этом уютном холле, тесном от аспарагусов и высо
ких китайских роз. С достоинством метрдотелей, с корректностью таможенн
иков и с проницательностью, завидной для социологов, здесь каждый день б
ыстро и безошибочно распределялись по шести этажам громоздкого, старой
постройки здания пассажиры двух постоянных авиарейсов, из Красноярска
и Москвы, и всех дополнительных, включая теплоходные в короткие месяцы н
авигации: проектировщики, монтажники, подрядчики, заместители министро
в и сопровождающие их лица, поставщики, ученые, фотокорреспонденты Ц ве
сь разнокалиберный командированный люд, обычный для молодых, бурно разв
ивающихся городов. И для каждого, кто бы ни подходил к черному пластиково
му барьеру дежурного администратора, находилось Ц в полном соответств
ии с его значимостью Ц место в люксе, полулюксе, в номерах на двоих, на тро
их, на четверых и в общежитии на шестом этаже.
Лишь однажды затянутая в черный костюмчик, пожилая дежурная допустила о
плошность, приняв за известного полярного исследователя, приезда котор
ого ждали со дня на день, облаченного в кожано-меховые одежды доцента Мос
ковской академии коммунального хозяйства, и поселила его в одноместном
люксе, хотя для него вполне хватило бы обычного двухместного номера, даж
е без телефона. И в этот погожий предзимний день именно ей довелось, услыш
ав тройной стук дубовых дверей в тамбуре, а затем близкое звяканье желез
а о железо, поднять от рапортичек голову и увидеть этих двоих, от которых с
ловно бы сквозняком полоснуло по открытому телу.
Им нужен был номер с ванной. Нужен! Да в таком виде вообще не заходят в гост
иницу! С открытым оружием вообще запрещается появляться в городе! Да…
У этих все было против правил. Не было никаких командировочных удостовер
ений. В паспорте молодого человека стоял штамп о прописке в одном из мужс
ких общежитий города Ц значит, ни о какой гостинице вообще не могло быть
и речи. И наконец Ц у них были разные фамилии.
Документ, предъявленный со злорадной, как показалось дежурной усмешкой,
был чем-то невообразимым по своей наивной наглости.
На листе рыхлой зеленоватой бумаги, вырванном из какой-то амбарной или б
ухгалтерской книги, даже не на машинке, а от руки, четким почерком человек
а, привыкшего иметь дело с цифровыми таблицами и чертежами, значилось:

ВРЕМЕННОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО О БРАКЕ
Настоящим удостоверяется, что гр-н Никитин Игорь Константинович,
инженер-геолог Гидрогеохимического отряда Норильской комплексной гео
логоразведочной экспедиции, и гр-ка Новикова Ольга Николаевна, студентк
а-практикантка Ленинградского государственного университета, 23 апреля
с. г. вступили в брак, о чем в журнале радиограмм отряда сделана соответств
ующая запись.
Настоящее свидетельство, выданное мной на основании 26, часть IV «Инс
трукции по проведению геологоразведочных работ в отдаленных и труднод
оступных районах», подлежит при первой возможности обмену на соответст
вующий документ ЗАГСа, а до того момента является официальным актом, под
тверждающим факт заключения брака со всеми вытекающими отсюда последс
твиями.
Начальник Гидрогеохимического отряда Щукин А. П.
Свидетели: завхоз отряда, радист I класса Чесноков И. М.,
рабочий-коллектор Задонский И. П.

И вся эта филькина грамота, обладавшая вместе с тем какой-то жутковатой у
бедительностью, была скреплена жирным фиолетовым штампом.
Пока дежурная, уставясь в треугольник штампа, тщетно пыталась найти хоть
какую-нибудь опору в своем богатейшем жизненном опыте, молодой человек,
будто вспомнив что-то неприятное, но необходимое, потянулся к телефону (д
ежурная содрогнулась, увидев его руку с намертво въевшейся грязью на бел
ой пластмассе трубки), набрал номер.
Ц Это Никитин. Соедините меня с начальником экспедиции. Ц Подождал, неп
риязненно морщась. В трубке щелкнуло Ц повторил: Ц Это Никитин. Мы в горо
де… Ц Помолчал. Ц Да, закончили… Нет, на велосипеде. Конечно, пешком. Ц Е
ще помолчал. Ц Может, вы и правы, но я в этом еще не уверен. Скажите в бухгал
терии, пусть нам привезут денег. В счет зарплаты и полевых. Сколько-нибудь
, все равно. Мы в гостинице. Номер? Секунду!… Ц Он требовательно посмотрел
на дежурную.
Ц Триста двадцать первый, Ц застигнутая врасплох его взглядом, поспеш
но откликнулась та, хотя номер этот, двухместный, с ванной и телефоном, был
оставлен для каких-то писателей из Москвы и дежурная не собиралась пред
лагать его этой паре.
Ц Триста двадцать первый, Ц произнес он и положил трубку.
За все это время девушка не проронила ни слова, лишь коротко досадливо по
вела головой, освобождая из горловины свитера подбородок.
И как это часто бывает с людьми, попавшими в затруднительное положение, д
ежурная думала уже не о том, правильно ли ее решение, а о том, как его реализ
овать. Но ведь в самом-то деле Ц не в мужское же общежитие им идти. Оформля
я документы, она прикинула, что писателей для начала подселит в трехмест
ный номер на втором этаже, из которого с утренним самолетом на Красноярс
к убыли два снабженца, а потом переведет в двухместный на четвертом этаж
е, когда выедут специалисты ленинградского «Гипроникеля». Ничего, переб
ьются. Неизвестно еще, что это за писатели, а эти…
Что"эти", дежурная тоже не знала, но они были, это бесспорно, свои, причастны
е к городу, которому и она служила на своем ответственном и нелегком пост
у. И она даже проводила «этих» на этаж, а через полчаса, когда прикатил гео
логический «уазик», вновь поднялась к ним с молоденькой девчонкой-курье
ром, сонной и бестолковой, не знающей ничего, кроме того, что ей было велен
о в бухгалтерии.
А эти двое, похоже, как вошли, так и с места не сдвинулись. Девушка приткнул
ась в кресле. Прекрасные черные волосы, давно не мытые, тусклые, рассыпали
сь по его спине. Молодой человек прямо, как старик, сидел на стуле, расстег
нув ватник и по-стариковски положив на колени руки.
Выпроводив девчонку-курьера, дежурная замешкалась в коридоре у двери и
услышала какое-то движение в номере и голос девушки Ц напряженный, с хри
потцой:
Ц Вот мы и вернулись… Игорь…
Внизу дежурная еще раз внимательно перечитала заполненные ими анкеты.

Ему было двадцать пять лет. Ей Ц двадцать три.
В графе «Цель прибытия в город» в обоих листках стояло «Жить».
Дата вселения в гостиницу: 12 сентября 1971 года.

* * *

Через двадцать пять лет, во второй половине июля 1996 года, недели через две п
осле того, как старший следователь по особо важным делам при Генпрокурор
е России А. Б. Турецкий был отправлен в отпуск, в Шереметьево-2 рейсом из Фра
нкфурта-на-Майне прилетел гражданин США русского происхождения господ
ин Никитин Игорь Константинович (в американском варианте Ц Гарри К.
1 2 3 4 5