А, раз уж «Бессознательное» создало этот мир, то не бросит же оно его теперь, как есть! Вот и приходится Бессознательному заниматься всеми текущими делами этого мира, в том числе и текущей жизнью человека - наделять его инстинктом, половым чувством, материнской любовью, помогать интеллекту в тяжелые минуты предчувствиями, руководить процессами мышления, нашептывать человеку мистические ощущения высшего, вкладывать в дух человека понятия о красоте и давать ему способности к творчеству.
То есть (обратим внимание), Гартман вообще убрал «бессознательное» из человеческого сознания, и дал ему самостоятельное метафизическое бытие в стороне от человека и даже в стороне от всего мира. И сделал он это по основному и единственному соображению того, что поступки и настроения человека являются необъяснимыми с точки зрения их внятных источников в человеческой воле.
Так началось использование модного слова, вне зависимости от того, что оно обозначало когда-то раньше во взаимно сотрудничающих концепциях Фихте и Шеллинга. Началась самостоятельная жизнь термина, в которой он уже оборачивается на каждый свист.
Свистнули из психотерапии, в которой Иосиф Брейер создал теорию, согласно которой нервные расстройства - это последствия замещения нереализованных влечений. По Брейеру некоторые влечения не могут реализовываться из-за своей постыдности, а некоторые невозможны просто по каким-либо практическим препятствиям, и поэтому энергия этих влечений неосознанно живет в психике и создает внутренний конфликт, который, затем, накапливается и бессознательно разряжается в виде психических извращений или нарушений работы некоторых органов.
Иосиф Брейер был гипнотизером, и ему удавалось убедить человека под гипнозом раскрепоститься и реализовать запретные влечения, пусть не в жизненной практике, но хотя бы в своём сознании. Для этого Брейер начинал копаться в памяти загипнотизированного пациента, чтобы выявить в ней моменты первого появления симптомов недуга. Добравшись, таким образом, до событий, которые сопровождали эти первые симптомы, Брейер убеждал пациента пережить эти события по-новому, как якобы осуществившиеся в полном соответствии с запретными влечениями. В результате этих, наведенных гипнозом, переживаний, симптомы исчезали.
Это был клинический приём, который реально снимал некоторые виды психических изломов и неврозов человека.
Ученик Брейера, Зигмунд Фрейд, решил перенять этот удачный приём, но гипнозом он не владел. Поэтому Фрейду пришлось докапываться до причин заболевания методом «свободных ассоциаций», то есть анализом того, что первым брякнет пациент на какой-нибудь интересный вопрос. Например, если пациент сказал, что его нервирует «пенистость» пива, то метод «свободных ассоциаций» включает пересчетную схему и подсказывает особо проницательному психотерапевту, что слово «пенистость» сказано совсем не про пиво, а про пенис (п е н и с-тость), потому что пиво - это только прикрытие, только неосознанное замещение истинной причины волнений этого пациента.
Таким образом, если у Брейера ассоциации были прямыми, так как он отыскивал причину болезни непосредственно в анналах памяти (человек под гипнозом не способен лгать), то у Фрейда ассоциации были не прямыми, они были только лишь «свободными» догадками, что вызывало необходимость создания хоть какой-либо теории, способной опереться в расшифровке ассоциаций на хоть какой-нибудь корректный метод, чтобы хотя бы не из каждой пенистости выводить п е н и с-тость. Так из психотерапии возник психоанализ.
Позже Фрейд на несколько месяцев поехал в Париж учиться гипнозу, а заодно и слушать лекции знаменитого Жана Мартена Шарко, который излагал собственную теорию ассоциаций между симптомами и их причинами. Шарко утверждал, что странности в поведении невротиков можно вполне уверенно соотнести с особенностями их половой жизни.
Не научившись гипнозу, но, наслушавшись психосексуальных идей (Париж!), Фрейд понял их преимущество перед расшифровкой «свободных ассоциаций», и вцепился мертвой хваткой. Еще бы - сексуальные мотивы хорошо вписывались, как в теорию Брейера о замещении запретных влечений, так и в теорию Шарко о соотнесённости странного в психике человека со странностями в его половых предпочтениях. Теперь не только гипноз не нужен, но и свободные ассоциации можно свести только к вопросам пола.
Так, например, если маленький мальчик панически боится лошадей, то у него есть заветное желание переспать со своей мамой (действительный случай фрейдовской диагностики!). Именно в этом логическом порядке, а не наоборот. Потому что каждый мальчик хочет свою маму, но не каждый из-за этого боится лошадей. Тут ничего не должно переставляться местами. Всё должно быть без путаницы.
И чтобы путаницы не было, появилось еще одно «бессознательное», благо, этот термин в то время раздавался отовсюду (книга Гартмана выдержала 10 изданий только при его жизни!). Но это было уже фрейдовское «бессознательное», которое стало теперь не областью подсознания в сознании (Фихте), не досознательной деятельностью сознания (Шеллинг), не сверхсознательным источником Мировой Воли (Гартман) и не бессознательной областью памяти о негативных переживаниях (Брейер) - это очередное «бессознательное» было зоной сексуальных инстинктов и внутренних конфликтов (Фрейд), располагающихся где-то в глубинах человеческой психики.
Теперь код расшифровки странных поступков стал двоичным - или подавленные сексуальные мечты, или, загнанные в темные углы подсознания, внутренние конфликты между дурными наклонностями и приличиями.
И тогда, если капитан норвежского парохода самым безобразным образом, практически намеренно, налетел на французский корабль и загнал тому в борт свой форштевень, то тут и долго думать не надо: норвежец - скрытый гомосексуалист, а его сознание чурается этого факта и вытесняет его в «бессознательную» область психики, где заветное желание, вроде бы, и забывается, но воздействует оттуда на душевное состояние, стремясь, всё-таки, реализоваться. И вот, вытесненная в сферу «бессознательного», гомосексуальная наклонность норвежского капитана, невротически реализовалось, подсознательно подтолкнув его исполнить этот, столь очевидный в своём эротическом облике, акт запретного совокупления: алчно устремленный на француза воображаемый бушприт, азартный бросок, разверзшийся борт и праздничный момент проникновения в его глубины…
Это и есть фрейдовский психоанализ «бессознательного» на идеях Шарко.
Или, взять французского капитана. Он, ведь тоже болен! Нагородить все эти стальные бочки друг на друга, навалить их с такой увлеченностью и с таким возбуждением везде и всюду, где нельзя- это не что иное, как последствия внутреннего конфликта в сфере «бессознательного» его психики. Если бы француз, загодя перед рейсом, лег на диван психоаналитика, то они совместно выявили бы, что в детстве капитану запрещали играть с собственными фекалиями (прошу прощения у читателя), и поэтому он столь невротически поддался этому мучительному и сладкому зову из «бессознательного», начав наваливать горкой то, что нельзя наваливать горкой, там, где вообще ничего нельзя наваливать (мы сейчас про бочки с бензолом в неположенных местах, если читатель еще не запутался в психоанализе).
А это фрейдовский психоанализ «бессознательного» на открытии Брейера.
Всё это стало невероятно популярно от Европы и до Америки, потому что в эпоху викторианской стыдливости и строгого христианского воспитания идея вытеснения половых влечений в бессознательное имела хорошую подпитку в общественном табу на многое, что потом со временем стало совершенно обыденным.
И поэтому, когда новая жизнь показала, что сексуальные запреты ушли в прошлое, а все, якобы связанные с ними, неврозы, остались, то новые деятели психоанализа стали стыдливо замещать фрейдовское «бессознательное» иными толкованиями, понимая его, всяк во что горазд: то, как область скрытых чувств властолюбия и честолюбия, то, как зону тоски по смыслу жизни, то, как всезнание обо всем, то, как орган, ответственный за сохранение душевного равновесия, то, как систему генетических импульсов из наследуемых структур мозга, то, как общее поле сверх-Я и осознания, то, как психическую перводействительность людских мотивов и переживаний, то, как просто психическую жизнь, происходящую без участия сознания, то, как сферу мечтаний, галлюцинаций, сновидений и ассоциаций, вызывающих возбуждение, то вообще как бесполезную выдумку, как, например, у Сартра.
Дорогой читатель, а какое из этих понятий ты хотел мне предложить, когда вознамерился назвать «бессознательным» то удивительное сознание, которое ежесекундно управляет твоим обменом веществ, твоей кровеносной системой, движением твоей лимфы, координацией твоего зрения и слуха, твоим вестибулярным аппаратом, системой теплообмена, фагоцитозом, прохождением нервных импульсов, и вообще всей химией и физикой твоего организма?
Разве что-либо из того, что понималось выше под «бессознательным», можно относить к этому великому труженику, чья разумная деятельность ни на мгновение не останавливается и ежесекундно принимает невероятное количество решений, обеспечивающих неподсчётное количество точнейших и сложнейших операций жизнедеятельности твоего организма?
Ни одно из значений слова «бессознательное», которое существовало когда-то и которое существует теперь, не соответствует описанию того, что совершается в нашем теле. Потому что внутри тела всё происходит сознательно, а не бессознательно. Тело это не камнедробилка и не дизель-агрегат, где всё запускается и происходит однообразными циклами. В теле всё происходит по ситуации, и, следовательно, всё происходит не просто разумно, а сознательно - то есть с оценкой текущей ситуации и с принятием текущего решения, соответствующего моменту.
Дорогой читатель, попробуй вспомнить известную игрушку, в которой маленький металлический шарик спрятан под стеклом, а тебе надо его загнать в центр лабиринта, держа игрушку в руках. Сядь поудобнее, и попробуй своими собственными руками загнать этот шарик в центр, а потом, подави истерику, и рискни встать, чтобы пройти несколько шагов, удерживая этот шарик всё в том же центре. И ты воочию увидишь, сколько разумных действий тебе придется пережить в этом неудачном предприятии. А потом вспомни, как ты идешь и на ходу читаешь документ. Вспомни, и отдай должное тому сознанию, которое держит шарики зрачков в твоей дергающейся голове точно в центре лабиринта скачущих букв, так, как будто это совершенно плёвое дело.
Вспомни, и отдай должное этому Сознанию. В том смысле, что никогда больше не называй его «бессознательным».
Глава 12. Происхождение
Я не вижу смысла в спорах о происхождении человека, ибо, как мне кажется, все спорящие правы - и те, кто чувствует себя потомком обезьяны, и те, кто ощущает себя творением Бога.
Если больше нет оригиналов, способных называть какое-либо сознание «бессознательным», то мы можем приступить к решению вопроса о происхождении того сознания, которое проявляет себя в нашем теле.
Зачем нам это нужно? Ну, работает какое-то сознание в нашем теле, и пусть себе работает. Кому это мешает?
Никому не мешает, если все готовы с совершенным самообладанием принять весть о том, что работающего сознания не бывает без воли, и, следовательно, обнаруживая в своём теле иное сознание, мы обнаруживаем в действиях своего тела чужую волю.
Подобный вывод, хоть и приведен несколько телеграфным языком, но вовсе не похож на серийное изделие, не так ли? И поэтому (в виду чувствительности вопроса) проверим всё по порядку.
Вспомним о том, что для нас в процессах жизнедеятельности тела всё полностью таинственно. Например, ежесекундно некий сознательный процесс поддерживает постоянную температуру тела и учитывает при этом не только колебания окружающей среды, но и собственную теплопродукцию организма. По всему телу разбросаны тепловые датчики, которые передают в гипоталамус сводку температур, а в самом гипоталамусе проходит постоянно действующее совещание, которое выносит резолюции, а затем спускает их в органы терморегуляции. Всё это не прекращается ни на мгновение даже тогда, когда мы спим, находимся в обмороке или в пьяном забытьи. Какое-то сознание внутри нас всю эту работу проделывает и, благодаря этому, несмотря на все внутренние и внешние изменения теплового режима, наше тело имеет одинаковую температуру.
Как объясняют нам это современные физиологи? Вы сейчас не поверите, но они объясняют это саморегуляцией. То есть - само происходит. Впрочем, это обычное объяснение материалистической науки.
Ничего не напоминает? Совершенно верно - это то же самое, что и «бессознательное», только набранное другими буквами: «саморегуляция».
Как вам такое объяснение?
Оно максимально бессмысленно. То есть полностью бессознательно.
Потому что даже в описании процесса терморегуляции, который предлагает материалистическая наука, ничто «само» не происходит - за это отвечает определенный участок мозга, который принимает управленческие решения.
А, разве можно сказать о чём-то, что оно происходит «само», если в нём присутствует сбор информации, осмысление ситуации и выбор адекватной ответной реакции? Если поток информации превращается в запрос, запрос оборачивается задачей, задача требует действий, а текущие результаты этих действий находятся в постоянном режиме обмена с центральными целевыми установками, то - какая это саморегуляция?!
Если мы не хотим принимать этого забавного объяснения (саморегуляция!) для сложнейшего и эффективнейшего функционирования не только терморегуляции, но и всех других процессов организма, то мы должны понимать, что никакой саморегуляции никаких процессов жизнедеятельности быть не может вообще, поскольку вся деятельность тела есть результат непрерывного и разумного отклика на текущую ситуацию, который переходит в неожиданное и сложное поведение еще более сложных систем, которые, в свою очередь, не просто работают, а работают удивительно слаженно друг с другом по перенастройке своих параметров только потому, что они вдруг получают идеально представляемую цель, сверяясь с которой, они совместно подтягивают состояние тела к некоторому моменту, который будет соответствовать мысленному проекту этой цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29