Лошадь неожиданно дернулась назад, Тристан перелетел через ее голову и приземлился в грязь. Удар оказался настолько сильным, что выбил весь воздух из легких, и когда де Рассак снова смог ясно соображать, конь был уже далеко.
Мари все еще кружилась, не обращая на него никакого внимания. Он встал, превозмогая боль в бедре, и обхватил жену за плечи:
– Дура проклятая! – выругался он. – Следующая молния может ударить в нас, лошадь ускакала, а ты ведешь себя так, будто лишилась рассудка.
– Значит, шевалье де Рассак, вы все же допускаете, что у меня есть рассудок? – издевательски спросила она и убрала с лица мокрые волосы.
– В настоящий момент – не знаю, – процедил он сквозь зубы. – Придется искать укрытие. До дома нам не добраться.
– Мне здесь нравится. Я люблю дождь, и молнии, и гром. Здесь я наконец чувствую, что живу. Я живу! Живу! – прокричала Мари сквозь дождь. Она попыталась освободиться от его хватки, и это ей удалось.
Молодая женщина побежала по полю. Тристан поспешил за ней. Луг был скользким и, в отличие от Мари, он несколько раз поскользнулся. Ее звонкий смех едва не довел его до безумия. Сыпя проклятия, де Рассак продолжал бежать, и наконец ему удалось схватить жену за насквозь промокшую юбку и удержать.
Она смеялась ему прямо в лицо. Вода стекала по обнаженным плечам и груди, которая яростно вздымалась и опадала. Энергия, исходившая от Мари, была столь же сильна, как сила непогоды.
– Ты способна свести с ума святого, – проворчал Тристан, привлекая ее к себе.
– Значит, ты теперь святой! – Мари все еще смеялась. Тристан больше не мог слышать этот смех. Его губы грубо накрыли ее рот. Поцелуй был страстным, почти отчаянным.
Тристан крепко прижал ее к себе. Он хотел наказать свою жену за страх, что испытал, и за желание, которое ощутил, едва увидев ее.
Когда Тристан наконец поднял голову и заглянул в большие темные глаза Мари, он понял, что пропал. Он даст ей то, чего она жаждет и о чем он неделями тосковал.
– Надо уходить отсюда. Здесь опасно.
Хотя она и кивнула, Тристан не знал, поняла ли его Мари. Он взял ее за руку, и они побежали.
Вдалеке молнии освещали контуры старого каменного домика, где, вероятно, размещались сторожа, охранявшие урожай от воров. Дверь заклинило, и Тристану пришлось выпустить Мари, чтобы всем своим весом налечь на нее. К его облегчению, Мари не предпринимала попыток убежать.
Наконец дверь подалась и Тристан, споткнувшись, влетел внутрь. Каменные стены впитали жар дня, и воздух внутри был горячим и сухим, как в печи. Там оказалось слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть, но Тристан знал, что где-то должны быть свечи и огниво.
Он на ощупь двигался вдоль стены. Рядом хлопнула дверь. Он вытянул руку, чтобы убедиться в том, что Мари последовала за ним в укрытие. Кончики, его пальцев коснулись мокрой ткани, скользнули по нежной теплой коже, пока глухой шум не остановил его движения. Ладонь легла на его руку, другая обхватила его голову, и внезапно их с женой губы снова слились.
От упоения у него закружилась голова. Тристан обхватил Мари, словно она была его единственной опорой в этой призрачной вселенной.
– Трис, – прошептала молодая женщина едва слышно, и его имя на ее устах заставило смолкнуть последние доводы его рассудка. Руки Тристана как в лихорадке блуждали по ее телу, которое все еще было скрыто под несколькими слоями промокшей одежды. Лишь звук рвущейся ткани заставил его осознать, что он срывает одежду с ее тела. Он остановился.
– Продолжай, – прошептала она. Когда он погладил ее по обнаженной спине, по телу Мари пробежала дрожь.
Тристан резко рванул завязки юбки, и она скользнула вниз. Он прижал жену к себе. Она вновь ответила на его поцелуй с безудержной страстью, которая все сильнее возбуждала его.
– Не останавливайся, это так хорошо! Я так… этого… хотела.
– Не больше, чем я, – тяжело дыша, ответил де Рассак. Его пальцы впились в ее плоть.
Руки Мари гладили его плечи, и она не делала никаких попыток отстраниться, Тристан думал, что достаточно будет просто снова обнять ее, чтобы прогнать своих демонов, но в это мгновение он осознал, что его жизнь никогда уже не будет такой, как прежде. Что она изменилась с тех пор, как он впервые увидел Мари в Версале.
Он шагнул к двери, Мари была рядом с ним. Тристан осторожно погладил ее спину.
– Мари, – прошептал он. – Отпусти меня. Я поищу свечи и огниво.
Чуть позже он зажег свечи и оглядел помещение. Кроме стола здесь было три грубых деревянных табурета и сундук. На стене висела полка, на которой стояли кувшины и кружки. В противоположном углу лежал соломенный матрац. Два маленьких окошка были закрыты ставнями. Сквозь щель в них де Рассак снова увидел молнию.
Мари все еще прижималась к нему. От жары в помещении волосы ее высохли. В слабом свете свечей они казались золотыми. В противоположность ему, она была совершенно обнаженной, и одного этого уже было достаточно, чтобы вновь заставить вскипеть его кровь.
Подхватив ее на руки, Тристан пошел к импровизированному ложу. Он начал расстегивать рубашку, но Мари положила пальцы на его ладони.
– Позволь мне, – прошептала она. – Я так долго мечтала об этом.
Мари расстегивала пуговку за пуговкой, при этом запечатлевая на обнажавшейся коже мужа поцелуй за поцелуем. Наконец она сняла с Тристана рубашку, а потом склонилась, чтобы стянуть сапоги и помочь освободиться от брюк.
Дрожащий свет свечей бросал на его черты демонические тени. Мари чувствовала себя как в одном из своих сновидений, и ей по-прежнему казалось, что сейчас она проснется и снова окажется в постели одна. Как всегда.
Тристан склонился к ней и покрыл поцелуями ее лицо. Мари блаженно вздохнула. Ее ладони без устали гладили его грудь, а тело выгибалось навстречу ему, как всегда в ее снах.
Мари задержала дыхание. Неужели ей все это не снится?
– У нас много времени… Столько, сколько мы пожелаем, – прошептал Трис ей на ухо. Его жаркое дыхание заставило ее содрогнуться.
Сердце Мари забилось сильнее, когда наконец их тела слились и стали единым целым.
Молодая женщина знала, что он чувствует, о чем думает, чего хочет, в чем нуждается. Если бы в этот момент ей пришлось отдать за него жизнь, она с радостью умерла бы. Он любил ее. Она читала это по его глазам, понимала по голосу, когда Тристан произносил ее имя.
Мари словно перенеслась в другое измерение, на новый уровень подсознания.
Он обрушился на нее и всем весом прижал к жесткой поверхности, но она не чувствовала этого. Ее руки крепко сжимали его, а губы снова и снова шептали:
– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!
21
Мари проснулась. Ей понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, где она. На ее бедре тяжело лежала чья-то рука. Она слышала размеренное дыхание. Никогда еще молодая женщина не засыпала рядом с мужчиной и не просыпалась в мужских объятиях. Это новое ощущение перевернуло все ее сознание. Она поняла, что именно такой бывает любовь.
Когда Мари слегка шевельнулась, он крепче сжал ее, словно боясь, что она уйдет. Затрепетав, молодая женщина вздохнула. Он искал ее, он отправился в бушующую непогоду, чтобы спасти ее! Больше всего сейчас ей хотелось повернуться и обвить руками шею Тристана, но Мари решила не будить его и закрыла глаза, наслаждаясь чувством защищенности, которое дарило ей его присутствие.
Она задремала, думая при этом, что сказать, когда он проснется. Хотя Тристан и не сказал вслух, что любит ее, в этом не было необходимости. Мари чувствовала это по его поцелуям, нежным словам, которые он шептал, когда они занимались любовью.
Все чудесным образом изменилось. Холод, равнодушие, одинокие ночи, пугающее молчание – все это осталось в прошлом.
Мысли Мари были прерваны поцелуем в шею. Она улыбнулась и сладко потянулась. Конечно, это было намного лучше всяких слов. Потом его руки обхватили ее грудь, возбуждая соски, пока они не напряглись.
Мари застонала и теснее прижалась к мужу:
– Готова приветствовать новый день? – прошептал Тристан.
– Всегда с удовольствием! – хихикнула Мари. Молодая женщина закрыла глаза. Она чувствовала себя инструментом, на котором играет искусный музыкант, и позволила себе просто быть ведомой страстью. Ее возбуждение все нарастало, по всему телу распространился жар.
Мари повернула голову, чтобы Тристан мог дотянуться до ее губ, и наслаждалась его поцелуями.
Когда оба достигли пика наслаждения, девушка почувствовала умиротворение. Раньше подобного не случалось.
Тристан откинулся на спину, Мари повернулась к нему. Одной рукой он прикрыл глаза, другая лежала у его бедер. Молодая женщина взяла ее и по очереди поцеловала кончик каждого пальца.
– Ты невероятен. Я люблю тебя.
Счастливая, она опустила голову ему на грудь и провела ногтями по нежной коже бока. Он отнял руку от глаз и взглянул в окно. Сквозь щели в ставнях в помещение проникал слабый свет.
– Светает. Надо попасть в «Мимозу» прежде, чем нас отправятся искать.
– Ах, я могла бы оставаться здесь целый день, – прошептала Мари, и придвинулась ближе, чтобы поцеловать мужа.
Тристан, играя, наматывал на палец ее локон.
– Может быть, в другой раз, – в его глазах блеснуло безмолвное обещание. Он ответил на поцелуй, но слегка отстранился от жены. – Давай-ка вернемся, пока о нас не начали беспокоиться.
Мари неохотно послушалась, но поднялась она подчеркнуто медленно. Закинула ладони за голову, чтобы выгодно подчеркнуть грудь, и наконец неспешно нагнулась за своей юбкой.
При этом она возилась дольше, чем необходимо. К ее разочарованию, Тристан никак не отреагировал на эти уловки. Мари скользнула в юбку, а потом огляделась в поисках корсажа и кофточки. Все лежало у двери, но было разорвано в клочья. Она подняла лохмотья, осмотрела их и нахмурилась.
– Надень мою рубашку, – сказал Тристан. Он встряхнул ее и протянул Мари так, что ей оставалось только скользнуть в нее.
Она немного закатала рукава и улыбнулась мужу. Встав перед ней, он начал застегивать пуговицы. Взгляд Мари скользил по его лицу. Тристан нагнулся, она тоже подалась к нему, и на полпути их губы встретились. Вновь проснулась страсть, и Мари обвила руки вокруг его шеи.
– Чем ты меня приворожила? Мы бодрствовали всю ночь, а мне все еще мало, – пробормотал он.
– Мне тоже, – ответила Мари и погладила его спину: – Если кто-то и сотворил это заклинание, то, пожалуй, с нами обоими. – Она положила голову на плечо мужа. – Давай побудем здесь еще часок-другой.
– Нет. Мы возвращаемся домой, – повторил Тристан и направился к двери.
На голубом безоблачном небе уже светило солнце. Было тепло, но изнурительный зной последних недель исчез. В воздухе запахло влажной землей, розмарином и лавандой. Мари вложила свою ладонь в руку Тристана и ощутила радость, когда их пальцы переплелись. Краски вокруг стали заметно ярче, а пение птиц еще никогда не казалось ей таким чудесным. Она приветливо кивала работникам, которые уже вышли собирать урожай.
Мари наслаждалась красотой утра и близостью мужчины, которого любила. Молчание Тристана не смущало ее. Она отдалась своим мыслям, и лишь когда вдали показалась «Мимоза» и муж отпустил ее руку, у молодой женщины появилось смутное предчувствие, что эта ночь, возможно, не сможет выстоять против света дня.
Навстречу им бросился Трой.
– Ну слава богу. Я уж собирался отправляться на поиски. С вами ничего не случилось?
– Нет, мы нашли укрытие, – ответил Тристан. – Были еще проблемы из-за непогоды?
– Нет. С работниками все в порядке и с твоим конем тоже.
– Хорошо. Пойду переоденусь. Увидимся позже, – он широкими шагами направился к дому. Мари кинулась за ним:
– Постой, Трис! Подожди меня!
Он не остановился, и в сердце Мари прокрался холод. Она последовала за мужем в его комнату и резко захлопнула за собой дверь.
– Трис, что случилось? – спросила она, запыхавшись. – Ты намерен снова не замечать меня? После всего, что было прошлой ночью?
Тристан открыл сундук и достал оттуда свежую рубашку.
– Мари, я тебя не игнорирую, а прошлая ночь и в самом деле была очень… хороша.
– Хороша?! – не веря своим ушам, переспросила Мари. – Трис, я люблю тебя. Это была ночь признания. Ты должен был это почувствовать, и я знаю, что ты это почувствовал. Знаю, что ты любишь меня.
Он застегнул последние пуговицы своей рубашки.
– Мари, – медленно начал Тристан, – прошлая ночь была итогом давно накопившихся телесных потребностей. Фантастический, страстный итог, без сомнения. Но с любовью это не имеет ничего общего.
Если бы он ударил ее, боль не могла бы быть сильнее.
– Ты лжешь, – прошептала Мари, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Я люблю тебя. И ты тоже меня любишь.
Тристан покачал головой.
– Я хочу тебя, Мари. Я желаю тебя так, как не желал прежде ни одну женщину. Но любовь…
Мари пристально смотрела на него:
– Но ты ведь по крайней мере видишь, что я люблю тебя?
Между ними незримой стеной повисло молчание. Мари начала бить дрожь.
– Трис, ответь мне.
Он вздохнул:
– Давай оставим это, Мари.
– Ответь мне.
Де Рассак гневно вскинул голову. Когда он вновь взглянул на жену, глаза его были совершенно холодными:
– Значит, ты любишь меня. Как короля? – язвительно спросил он.
– Это подло, – прошептала Мари. – Ведь ты прекрасно знаешь, что короля я не любила…
– Но ты в слезах клялась в этом. Так же, как сейчас.
Мари попыталась успокоиться и мыслить трезво.
– Это была ложь. Ты же знаешь. Это не имеет к нам никакого отношения, – она на мгновение замолчала. – Ты не можешь упрекать меня до смертного одра в моих прошлых ошибках. Последние недели и месяцы… все это не в счет? Как еще мне доказать свою любовь? Что я должна сделать, чтобы ты мне поверил? – в отчаянии воскликнула она.
– Мари, прекрати. Это бессмысленно. Тебе ничего не надо делать, – он покачал головой. – Просто дай мне время.
Она моргнула, чтобы прогнать слезы:
– Я должна дать тебе время для того, чтобы ты поверил, что я люблю тебя? – недоуменно спросила Мари.
– Дай мне время все для себя прояснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27