– И? – спросила я.
– Она крикнула, что ест.
– И что потом? – спросила Дженни.
– Я крикнула в ответ, что это важно.
– И что она… – подстегивала Нэнси.
– И она… она пришла, и я ей показала, – закончила Гретхен.
– Что было дальше? – не отставала Дженни.
– У нее ничего такого дома не оказалось. Она-то сама покупает тампаксы.
В общем, она позвонила в аптеку и заказала прокладки.
– А ты что делала в это время? – спросила Дженни.
– Подложила тряпочку – так и ходила, – ответила Гретхен.
– Правда что ли? – Нэнси засмеялась.
– А что еще оставалось?
– Ну и дальше? – спросила я.
– Примерно через час из аптеки принесли прокладки.
– Дальше, – продолжала подгонять Нэнси.
– Мама показала мне, как прикреплять прокладку к поясу. Ну в общем…
– Послушай, Гретхен, – взвилась Нэнси, – разве у нас не было уговора рассказывать друг другу об этом все начистоту?
– Я и рассказываю, – обиделась Гретхен.
– Не все, – возразила Нэнси. – Как ты себя при этом чувствуешь?
– Никак особенно не чувствую. В общем, это не больно, но вчера вечером у меня тянуло в низу живота.
– Сильно? – спросила Дженни.
– Нет. Только как-то необычно. И еще отдавало в спину.
– Ты почувствовала себя старше? – спросила я.
– Конечно, – ответила Гретхен. – Мама сказала, что мне теперь надо быть разборчивей в еде, потому что я сильно поправилась за этот год. И еще она советует как следует мыть лицо – с мылом.
– И это все? – спросила Нэнси. – Все, что ты можешь рассказать?
– Может быть, я разочаровала вас, Нэнси. Но это, правда, все. Да, вот еще что. Мама сказала, что пока это может приходить нерегулярно – не каждый месяц. Иногда требуется какое-то время, чтобы цикл устоялся.
– У тебя прокладки от «Прайвит Леди»?
– Нет, из аптеки прислали «Тинэйдж Софтиз».
– Ладно, думаю, следующей буду я, – подытожила Нэнси.
Мы с Дженни переглянулись. Мы думали точно так же.
Придя домой, я сказала маме:
– У Гретхен начались месячные.
– Неужели? – отозвалась мама.
– Правда, – подтвердила я.
– Думаю, и у тебя скоро начнутся.
– Мам, сколько тебе было, когда у тебя все началось?
– М-м… Кажется, четырнадцать.
– Четырнадцать! Это с ума можно сойти. Я не собираюсь ждать до четырнадцати.
– Боюсь, тут от тебя мало что зависит, Маргарет. У некоторых девочек начинается раньше. А у моей двоюродной сестры вообще началось только в шестнадцать.
– Так что, и у меня так может быть? Нет, я скорее умру!
– Если у тебя не начнется раньше четырнадцати, сходим к доктору. Ну чего ты заранее волнуешься!
– Как не волноваться – может, я вообще ненормальная.
– За твою нормальность я ручаюсь.
Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет. У моей подруги Гретхен начались месячные. Я так ей завидую, Бог. Я ненавижу себя за это, но ничего не могу с собой поделать. Не можешь ли Ты помочь мне – хоть немножко. Нэнси уверена, что у нее тоже скоро начнется. А если я окажусь последней, то не знаю, что тогда сделаю. Пожалуйста, Бог. Я просто хочу быть нормальной.
В выходные, совпавшие с днем рождения Линкольна, Нэнси поехала со своими в Вашингтон. До того, как она вернулась, я успела получить от нее открытку: видно, она послала ее, как только добралась до места. В открытке было всего три слова:
У МЕНЯ НАЧАЛОСЬ!!!
Я порвала открытку на мелкие клочки и побежала к себе в комнату. Я чувствовала, что со мной что-то происходит. Но совсем ничего не могла с этим поделать. Я упала на постель и зарыдала. Потом Нэнси начнет мне рассказывать, как у нее все началось и какая она теперь взрослая. Не желаю я ничего этого слушать!
Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет. Жизнь моя становится с каждым днем все тяжелее. Скоро я буду единственной, у кого еще не началось. Я это чувствую. Так же, как я единственная, у кого нет никакой религии. Почему Ты не поможешь мне, Бог? Разве я не делала всегда так, как хочешь Ты? Пожалуйста… помоги мне быть такой, как все.
Глава 16


Два раза я ходила в Линкольн-Центр с мамой. По бабушкиному абонементу. Это было не так интересно, как с бабушкой, потому что, во-первых, мне не надо было ехать одной на автобусе, и, во-вторых, моя мама считает, что сам концерт важнее, чем остальные впечатления. Я написала бабушке письмо.
Дорогая бабушка,
я по тебе скучаю. Во Флориде, наверно, здорово.
В школе дела нормально. У папы с мамой тоже. Я чувствую себя хорошо. У меня была только одна простуда и две вирусных инфекции, одна – ужасно противная.
Я забыла сказать тебе по телефону, что когда мы ездили в Линкольн-Центр, в Нью-Йорке был мокрый снег и мне не удалось посидеть у фонтана. Я была в сапогах, и во время концерта у меня вспотели ноги.
Мама не разрешила мне, как ты, разуться. Вчера снова шел снег. Я знаю, ты не очень его любишь. Но в Нью-Джерси он лучше, чем в Нью-Йорке – хотя бы тем, что чище. Целую,
Маргарет.
Бабушка написала в ответ:
Дорогая Маргарет,
я тоже по тебе скучаю. Спасибо за письмо. Надеюсь, когда ты болела, мама показала тебя хорошему доктору. Если бы я была дома, я бы спросила доктора Коэна, кого он может порекомендовать в Нью-Джерси. Хоть пара хороших докторов у вас там, наверное, найдется. Думаю, ты простудилась из-за того, что не сняла тогда сапоги в Линкольн-Центре. Уж мама должна бы знать! Всегда снимай мокрые сапоги, как мы с тобой делаем, – что бы мама ни говорила.
Только молчи про то, что я тебе сказала. Здесь в отеле я познакомилась с очень милым человеком. Его зовут мистер Бинамон. Он тоже из Нью-Йорка. Мы вместе обедаем и иногда смотрим шоу. Он вдовец с тремя детьми (все женаты и замужем). Они считают, что ему надо снова жениться. Он тоже так считает. Но я молчу! Надеюсь, твои мама с папой отпустят тебя ко мне на весенние каникулы.
Ты бы хотела? Тогда я напишу письмо и попрошу их об этом. Одевайся тепло и не болей. Пиши, дорогая.
Твоя любящая бабушка.
Дорогая бабушка,
Мама с папой говорят, что я, наверно, смогу приехать к тебе на весенние каникулы, но что сейчас еще рано строить планы.
Ты себе просто не представляешь, как я хочу. Я уже начала считать дни.
Ты ведь знаешь, что я еще ни разу не летала на самолете. И потом, Флорида – это так здорово. И я хочу посмотреть, что там происходит у тебя с этим мистером Бинамоном. Ты никогда ничего нам не рассказываешь, когда звонишь. У меня все нормально. Снег растаял. Мама пишет новую картину. Там будут виноград, абрикосы и листья плюща. Я говорила тебе, что у моих подруг Нэнси и Гретхен начались месячные? Надеюсь скоро тебя увидеть. Целую и обнимаю,
Маргарет.
Глава 17


В первое воскресенье марта Нэнси пригласила меня поехать с ними в Нью-Йорк. Эван взял с собой Муса. Было здорово ехать всю дорогу в одной машине с Мусом Фридом. Одно только плохо – на этот раз Уиллеры взяли свой многоместный автомобиль. Эван и Мус сидели сзади, а мы с Нэнси посредине, так что если бы я хотела посмотреть на Муса, мне нужно было оборачиваться, а когда я смотрю назад, меня сильней укачивает.
В Нью-Йорке мы пошли в мюзик-холл. Бабушка часто водила меня туда, когда я была поменьше. Мои родители говорят, что это место для туристов. Мне хотелось сидеть рядом с Мусом, но они с Эваном сели отдельно.
После мюзик-холла Уиллеры повезли нас в кафе обедать. Мы с Нэнси сделали заказ и сказали, что скоро придем. В туалете мы оказались одни, и хорошо, потому что там было всего две кабинки, а мы уже и так долго терпели. Когда я уже собиралась выходить, до меня донеслись стоны Нэнси.
– Что с тобой, Нэнси? – спросила я.
– Нет… нет…
– Нэнси, что там у тебя? – я постучала в разделявшую нас стенку.
– Позови мою маму – скорей! – прошептала она.
Теперь я стояла перед ее кабинкой.
– Что случилось?
Я попробовала открыть дверь, но она была заперта.
– Открой! Нэнси плакала.
– Пожалуйста, позови мою маму.
– Хорошо, я иду, подожди немного.
Я помчалась в зал к нашему столику. Только бы с Нэнси ничего не случилось, пока я буду ходить за ее мамой!
– Нэнси нехорошо, – прошептала я на ухо миссис Уиллер. – Она плачет в туалете и просит, чтобы вы пришли.
Миссис Уиллер вскочила и поспешила со мной.
Я сразу услышала всхлипывания Нэнси.
– Нэнси! – позвала миссис Уиллер, дергая дверь.
– Мама, я боюсь! Помоги мне, пожалуйста!
– Дверь закрыта, Нэнси. Я не могу войти, – попыталась объяснить миссис Уиллер. – Для начала открой мне.
– Не могу… не могу… – Нэнси продолжала плакать.
– Я могла бы подползти под дверью и открыть ее изнутри, – предложила я.
Миссис Уиллер кивнула.
Я подобрала юбку, чтобы она не волочилась по полу, и проползла к Нэнси.
Она закрывала лицо руками. Я открыла дверь миссис Уиллер, а сама стала ждать снаружи, около умывальников. «Что же будет? – думала я. – Неужели Нэнси отправят в больницу? А может, это что-то заразное?»
Через несколько минут миссис Уиллер приоткрыла дверь и протянула мне мелочь.
– Маргарет, достань нам, пожалуйста, гигиеническую салфетку.
Наверно, я посмотрела на нее как-то странно, потому что она тут же объяснила:
– Там на стене, дорогая. У Нэнси началась менструация.
– Но почему она?…
– У нее еще ничего не было. Это – первый раз. Она испугалась.
Нэнси плакала, потом ее мама что-то говорила ей шепотом.
Я не могла в это поверить! Всезнающая Нэнси! Значит, в тот раз она мне все наврала. Ничего не было!
Я сунула монеты в машину и потянула рычажок. Салфетка выскочила. Я протянула ее миссис Уиллер.
– Нэнси, успокойся, – расслышала я ее слова. – Я не смогу тебе помочь, если ты не перестанешь плакать.
А если бы я с ними не поехала? Так ничего бы и не узнала про Нэнси. И может быть, так было бы лучше.
Наконец Нэнси и ее мама вышли из кабинки, и миссис Уиллер предложила, чтобы Нэнси умылась, прежде чем вернуться за стол.
– Я скажу им, чтобы не беспокоились. Только не задерживайтесь, девочки.
Я стояла, не говоря ни слова. Что скажешь, если твоя подруга оказалась обманщицей?!
Нэнси умыла лицо и руки. Я протянула ей два бумажных полотенца.
– Ну как ты? – спросила я. Я почувствовала к ней что-то вроде жалости.
Я тоже хотела, чтобы все наступило побыстрее, но врать об этом?
Нэнси стояла напротив меня.
– Маргарет, пожалуйста, никому не говори.
– Ох, Нэнси…
– Если остальные узнают, я умру. Обещай, что ничего им не скажешь, – умоляла она.
– Не скажу.
– В тот раз я действительно подумала, что у меня началось. Понимаешь…
Я не просто так это придумала. Это была ошибка.
– Ладно, – пробормотала я.
– Не расскажешь?
– Я сказала, что нет.
Мы вернулись за стол и присоединились к остальным. Наши бифштексы были только что поданы. Я сидела рядом с Мусом. От него замечательно пахло. Я даже подумала, не бреется ли он, потому что этот приятный запах напомнил мне лосьон после бритья, которым пользуется мой отец. Раза два я коснулась рукой его руки. Дело в том, что он был левшой, а я правшой, вот мы и сталкивались. Он сказал, что за общим столом ему всегда приходится трудновато. В моем списке Мус определенно был на первом месте, хотя об этом никто, кроме меня, не догадывался.
Я смогла одолеть только половину бифштекса. Уиллеры взяли оставшуюся половину домой в собачьем пакете. Я знала, что у них нет собаки, но, конечно, не стала говорить об этом официантке.
Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет. Нэнси Уиллер оказалась вруньей. Теперь я никогда не смогу доверять ей снова. А насчет того, все ли у меня нормально или нет, я решила, что подожду, пока Ты Сам мне укажешь. Может быть. Ты захочешь подать мне знак. А нет – постараюсь быть терпеливой. Лишь бы только это не случилось в школе, потому что если мне придется сказать все мистеру Бенедикту, я умру на месте, это точно. Благодарю Тебя, Бог.
Глава 18


Восьмого марта мне исполнилось двенадцать лет. Первым делом я понюхала у себя под мышками, как это делает мама. Ничего! Ничем я таким не пахла. Но поскольку мне теперь было двенадцать, я все же решила начать пользоваться дезодорантом – на всякий случай. Я пошла в родительскую ванную и достала там мамин шариковый дезодорант.
Потом я оделась и спустилась в кухню завтракать.
– С днем рожденья, Маргарет! – пропела мама, наклоняясь, чтобы поцеловать меня (я пила в это время апельсиновый сок).
– Спасибо, мамочка, – сказала я. – Я брала твой дезодорант.
Мама рассмеялась.
– Не обязательно брать мой. Я куплю тебе твой собственный.
– Правда?
– Конечно, если ты хочешь пользоваться им регулярно.
– Пожалуй. Мне ведь как-никак двенадцать, знаешь…
– Знаю, знаю, – улыбнулась мама, ссыпая нарезанные кусочки банана в мою тарелку с хлопьями.
Бабушка прислала мне стодолларовый чек, как на каждый день рождения, плюс три новых свитера с обычными ярлычками «Сделано специально для тебя бабушкой», новый купальник и авиабилет во Флориду! Это был билет туда и обратно. Туда надо было вылетать из ньюаркского аэропорта четвертого апреля в полдень. Я была на седьмом небе!
В школе мистер Бенедикт пожал мне руку и пожелал удачи и всяческих успехов. Потом весь класс вместе с ним пропел мне «С днем рожденья». Нэнси, Дженни и Гретхен сложились и купили мне новый альбом «The Mice Men». Они подарили мне его во время ланча. Нэнси отдельно прислала поздравительную открытку, которая заканчивалась словами «Тысяча благодарностей самой лучшей подруге на свете». Наверно, она все еще боялась, что я выдам ее тайну.
В тот день мистер Бенедикт объявил, что в течение трех последующих недель мы будем каждый день уделять часть времени работе в группах – она будет посвящена разным странам. Дженни, Нэнси, Гретхен и я многозначительно переглянулись. Разумеется, мы собирались работать вместе.
Но коварный мистер Бенедикт устроил все по-своему! Он заявил, что нужно, чтобы мы поработали с теми, с кем еще не работали раньше. Поэтому он составил группы сам. Вот вам, пожалуйста, начинающий учитель! Сразу видно, что никакого опыта! Неужели он не понимает, что это ни к чему хорошему не приведет? Ведь группы всегда составляются по желанию самих учеников. А так, чтобы все было решено заранее?! И так учителя хитрят, когда предлагают выбрать тему, а сами прекрасно знают заранее, кто и что будет делать. Но это уж вообще ни в какие ворота не лезло!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12