– Я уверена, что эти девочки не могли сделать ничего плохого, – начал передразнивать он. – Это хорошие, милые девочки.
– Да заткнись ты, – оборвала его Нэнси, вставая. Да, ростом Бог ее не обидел.
– А почему бы тебе не заткнуться, всезнайка!
– Полегче, Рак! – огрызнулась Нэнси.
– Кто это Рак?
– Да ты! – Нэнси даже заскрипела зубами.
Фредди вцепился в Нэнси, и я подумала даже, что сейчас он ее треснет.
– Убери от меня свои клешни! – взвизгнула Нэнси.
– Так я тебя и послушался, – фыркнул Фредди.
Нэнси закрутилась на месте, но Фредди крепко держал ее за карман платья, и вдруг Нэнси оказалась в другом конце комнаты, а Фредди остался стоять, где был, с карманом в руке.
– Он отодрал мой карман! – завопила Нэнси.
У Фредди был такой вид, как будто он сам не мог в это поверить. Но карман был – вот он, здесь, у него в руке. Никакой дыры у Нэнси на платье не осталось, просто на месте кармана висели какие-то нитки. Нэнси побежала по лестнице наверх и через несколько минут вернулась вместе с миссис Фишбейн.
– Он оторвал мне карман, – проговорила Нэнси, показывая на Фредди Барнетта.
– Я не хотел, – объяснил Фредди. – Просто так вышло.
– Я возмущена вашим поведением. Просто возмущена! – сказала миссис Фишбейн. – Что же вы за дети такие! Я не могу отослать вас домой, потому что родители оставляли вас до девяти, а сейчас только семь. Но вот что я вам скажу: если этот шурум-бурум продолжится, я позвоню всем без исключения родителям и сообщу им, как вы беспардонно себя ведете!
Миссис Фишбейн отправилась наверх. Мы изо всех сил старались сдержать смех, но это не очень получалось. Все было так забавно. «Шурум-бурум» – и «беспардонно»!
Даже Нэнси и Фредди – и те смеялись. Потом Норман предложил, чтобы мы во что-нибудь поиграли – так будет лучше.
– Начнем с «Угадай, кто!» – сказал Норман.
– Угадай, кто? – переспросила Дженни. – А как в это играть?
Норман стал объяснять.
– Значит, так, я выключаю везде свет, ребята выстраиваются с одной стороны, девчонки – с другой. Потом, когда я подам сигнал, мы должны перебежать на вашу сторону и отгадать, кто есть кто – на ощупь.
– Ну уж нет, спасибо, – фыркнула Гретхен. – Это отвратительно!
– Трогать разрешается выше плеч, – уточнил Норман. – Только выше плеч.
– Исключается, – отрезала Гретхен, и мы все с ней согласились. Я вздохнула с облегчением – мои шесть ватных шариков были ненамного ниже шеи, и рисковать мне не хотелось.
– Ладно, – сдался Норман. – Тогда давайте в «бутылочку».
– Это круто! – подал голос Филип Лерой.
– Можно… – протянули остальные мальчишки.
– Надо же с чего-то начать, – сказал Норман. Он положил зеленую бутылку на середину пола. Мы сели большим кругом вокруг этой бутылки. Норман объяснил правила.
– Надо поцеловать того, на кого укажет горлышко бутылки. Мальчикам с мальчиками и девочкам с девочками не целоваться.
Норман раскручивал первый. Ему досталась Дженни. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, получилось где-то около уха, даже чуть повыше. Он вернулся бегом и занял свое место в кругу. Все засмеялись. Потом была очередь Дженни. Ей выпал Джей. Она приблизилась губами к его лицу, но поцеловала не его, а воздух.
– Нечестно! – закричал Норман. – Ты должна поцеловать его по-настоящему.
– Ладно, ладно, – согласилась Дженни. Она сделала вторую попытку. На этот раз она действительно его поцеловала, но не в губы, а тоже очень далеко.
Я почувствовала себя намного уверенней, когда убедилась, что все ограничивается поцелуями в щеку. Каждый раз, когда кто-то крутил бутылку, я сидела, затаив дыхание: интересно, кому я достанусь; а мне – кто? Когда Гретхен достался Филип Лерой, она чуть не упала. Вначале она долго кусала себе губы, потом подошла к нему и поцеловала так быстро, как, наверно, никто еще никого не целовал. После этого я сидела почти не дыша: если ему достанусь я, я просто упаду в обморок. Я закрыла глаза. Когда я их открыла, то увидела, что бутылка показывает прямо на Лору Дэнкер. Лора смотрела в пол, Филип приблизился к ней, но смог поцеловать только ее лоб и падающую прядь.
Тогда Джей сказал:
– Все это действительно глупо. Давайте играть в «Две минуты наедине».
– Это как? – спросил Норман.
Джей объяснил.
– Каждый из нас получает номер, потом кто-нибудь называет другой номер, ну, например, – номер шесть – и тогда эти двое отправляются на две минуты в ванную… ну вот.
Норман, не теряя времени, достал бумагу и карандаши. Он нацарапал номера на большом листе бумаги: четные для девочек, нечетные для мальчиков. Потом разделил все номера и положил сначала четные, потом нечетные в отцовскую шляпу. Мы тянули по очереди. У меня вытянулся номер двенадцать.
Я сидела как на иголках. И почему только я не упражнялась раньше, как Нэнси? Нэнси бы не растерялась, оставшись с мальчиком в темноте. А я что? Ведь я ничего не знаю. Ничего!
Норман сказал, что он, как хозяин вечера, будет первым. Никто не стал возражать. Он встал, прочистил горло и сказал:
– Номер, э-э… номер шестнадцать.
Гретхен взвизгнула и вскочила на ноги.
– Пока, – напутствовала ее Нэнси. – Не задерживайтесь.
Какое там! Они вернулись через три секунды.
– Ты же говорил – на две минуты, – удивился Филип Лерой.
– Не больше двух, – пояснил Норман. – Но можно и поменьше.
Гретхен назвала номер три – это оказался Фредди Барнетт, и я подумала, что никогда не назову номер три.
Потом Фредди назвал четырнадцать и получил Лору Дэнкер. Мы все хихикнули. Интересно, подумала я, как он будет целовать ее, он же даже не сможет до нее дотянуться. Только если встанет на что-нибудь – может, на сиденье унитаза? При этой мысли я не смогла удержаться и расхохоталась.
Когда они вышли из ванной, у Лоры было такое же красное лицо, как и у Фредди, и я подумала, что для девочки, которая ходит с мальчиками за супермаркет, это очень даже странно.
Лора произнесла номер очень тихо. «Семь», – сказала она.
Филип Лерой поднялся с места и послал улыбку в сторону остальных мальчиков. Он откинул волосы со лба и, не вынимая рук из карманов, направился к ванной. Мне пришло в голову, что если Лора ему действительно нравится, то потом он может назвать ее номер, и так они могли бы оставаться в ванной до конца вечера.
Когда они вышли, Филип по-прежнему улыбался, чего нельзя было сказать о Лоре. Нэнси ткнула меня локтем, у нее был понимающий взгляд. Я так внимательно смотрела на Лору, что не услышала, как Филип назвал номер двенадцать.
– У кого двенадцать? – спросил Филип. – У кого-то же должен быть двенадцатый номер?
– Ты сказал двенадцать? – переспросила я. – Это я.
– Тогда пошли, Маргарет.
Я встала, понимая, что никогда не смогу одолеть путь через холл до ванной, где Филип Лерой ждал, чтобы меня поцеловать. Я видела, что Дженни, Гретхен и Нэнси улыбаются мне, но не могла улыбнуться им в ответ. Не знаю, как я дошла до ванной. Знаю только, что все-таки оказалась там. Филип закрыл дверь. В темноте почти ничего не было видно.
– Привет, Маргарет, – произнес он.
– Привет, Филип, – прошептала я. Вдруг на меня напал смех.
– Я не могу поцеловать тебя, пока ты не перестанешь смеяться, – сказал он.
– Почему?
– Потому что когда ты смеешься, у тебя открыт рот.
– Ты собираешься поцеловать меня в губы?
– А ты знаешь место получше?
Я перестала смеяться. Жаль, что я не запомнила, что говорила Нэнси в тот день, когда целовалась с подушкой.
– Стой спокойно, Маргарет, – велел Филип.
Я замерла.
Он приблизился почти вплотную и положил руки мне на плечи. Потом он поцеловал меня. Это был быстрый поцелуй. Не тот, который показывают в кино, когда он и она не могут оторваться друг от друга. Пока я думала об этом, Филип поцеловал меня еще раз. Потом он открыл дверь ванной и пошел обратно на свое место.
– Называй номер, Маргарет, – поторопил меня Норман. – Не тяни.
Никакой номер не шел мне на ум. Я хотела назвать номер Филипа Лероя, но не могла его вспомнить. В конце концов я назвала номер девять, и это оказался Норман Фишбейн!
У него был такой гордый вид, как будто я действительно выбрала его из всех. Он прямо-таки побежал в ванную.
Закрыв дверь, он повернулся ко мне и сказал:
– Ты мне правда нравишься, Маргарет. Как ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
– В щеку и быстро, – сказала я.
Он так и сделал, после чего я быстро открыла дверь и пошла обратно.
Позже, у меня дома, Нэнси сказала, что считает меня самой счастливой на свете и что наверно, это судьба свела нас с Филипом Лероем вместе.
– Хорошо он тебя поцеловал? – спросила она.
– Нормально, – ответила я.
– Сколько раз? – спросила она.
– Около пяти. Я сбилась со счету.
– Он что-нибудь сказал?
– Ничего особенного.
– Он тебе по-прежнему нравится?
– Конечно!
– Мне тоже!
– Спокойной ночи, Нэнси!
– Спокойной ночи, Маргарет.
Глава 15


В сочельник я пошла с Уиллерами на праздничную службу в фарбрукскую методистскую церковь. Я спросила у Нэнси, нужно ли мне будет знакомиться со служителем.
– Ты смеешься! – ответила она. – Там будет полным полно народу. Он и моего-то имени не знает.
После этого я успокоилась и чувствовала себя прекрасно во время всей службы. Проповеди никакой не было, вместо этого целых сорок пять минут пел хор.
Я пришла домой где-то в полночь. Я была такая уставшая, что родители не стали меня ни о чем расспрашивать. Я не стала чистить зубы и сразу повалилась на кровать.
Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет. Я только что пришла из церкви. Там замечательный хор, и песнопения такие красивые. И все-таки я не почувствовала там Тебя. Я совсем не знаю, что мне делать, хотя изо всех сил пытаюсь понять. Может быть. Ты мне немного поможешь? Хотя бы подскажи как-нибудь, Бог. Какую религию мне выбрать? Иногда я жалею, что мне не дано этого с рождения.
Бабушка вернулась из своего круиза как раз вовремя, чтобы собраться и отправиться во Флориду. Она сказала, что после того, как я уехала из Нью-Йорка, там для нее ничего не осталось. Она присылала мне по две открытки в неделю, звонила каждую пятницу и обещала вернуться домой до Пасхи.
Наши разговоры с ней по телефону были все похожи один на другой. Вначале говорила я: «Привет, бабушка… Да, я нормально… Они тоже… В школе нормально… Я тоже по тебе скучаю».
Потом трубку брал отец: «Привет, мама… Да, у нас все в порядке… Как там погода? Ну ничего, еще будет. Недаром же „солнечным штатом“ называется».
Дальше говорила мама: «Здравствуйте, Сильвия… Да, у Маргарет все очень хорошо… Да, уверена… Ладно, и вы будьте здоровы».
В конце я снова брала трубку: «Пока, бабушка. До встречи».
Была вторая неделя января, когда мистер Бенедикт объявил, что в пятницу девочки шестых классов будут смотреть фильм. Мальчики шестых классов фильм смотреть не будут. У них в это время будет беседа с учителем физкультуры старших классов.
Нэнси передала мне записку. В ней было написано: «Приехали – фильм о сексуальном воспитании».
Когда я спросила ее, она сказала, что показ спонсируется АРУ, и называется фильм «Что нужно знать каждой девочке».
Придя домой, я рассказала новость маме.
– В пятницу мы будем смотреть в школе кино.
– Знаю, – откликнулась мама. – Мне прислали письмо. Это чтобы вы знали, что такое менструация.
– Мне уже все об этом известно.
– Естественно, – согласилась мама. – Но важно, чтобы все девочки узнали – возможно, с некоторыми мамы еще не говорили об этом.
– Ну разве что, – проворчала я.
В пятницу утром все перешептывались и хихикали. Наконец в два часа девочки выстроились в линейку и пошли в аудиторию. Мы заняли места в первых трех рядах. На сцене стояла женщина, одетая в серый костюм. У нее был очень широкий таз. Еще на ней была шляпа.
– Здравствуйте, девочки, – поздоровалась она. В руке она сжимала носовой платок, которым иногда помахивала в нашу сторону. – Компания «Прайвит Леди» любезно предоставила вам фильм «Что нужно знать каждой девочке». После фильма мы немного поговорим.
Голос у нее был гладкий, как у диктора.
Потом свет погас, и мы стали смотреть фильм. Голос за кадром произносил «менстру-у-ация». «Запомните, – говорил голос, – это менстру-у-ация». Гретхен, сидевшая рядом со мной, слегка брыкнула меня под креслом, а я брыкнула Нэнси, сидевшую с другой стороны. Мы закрывали рот руками, чтобы не расхохотаться.
В фильме рассказывалось о яичниках и объяснялось, почему девочки начинают мен-стру-у-ировать. Но в нем не говорилось, что при этом чувствуешь, только, что это не больно – вот уж действительно новость! Никаких девочек в фильме и в помине не было, одни только рассуждения о том, как все в природе хорошо устроено, и как мы скоро станем женщинами, и все такое… После фильма женщина в сером костюме спросила, есть ли у нас вопросы.
Нэнси подняла руку и, когда Серый Костюм обратила на нее внимание, спросила:
– А что вы можете сказать про тампаксы?
Серый Костюм покашляла в свой платок и сказала:
– Мы не рекомендуем пользоваться средствами внутренней защиты до достижения вами более старшего возраста.
Потом она сошла со сцены и раздала нам буклеты под названием «Что нужно знать каждой девочке?» В них нам предлагалось использовать гигиенические принадлежности от «Прайвит Леди». В общем – реклама. Про себя я решила, что никогда и ни при какой ситуации не буду покупать продукцию «Прайвит Леди».
После этого еще несколько дней мы переглядывались с Гретхен, Дженни и Нэнси и делали вид, что произносим «менстру-у-ация». И сами помирали со смеху. Мистер Бенедикт призывал нас успокоиться, говоря, что до конца года мы должны еще многому научиться.
Неделей позже у Гретхен началось. Мы сразу устроили специальное собрание нашего клуба.
– Представляете, вчера вечером! – торжествовала она.
– Ox, Гретхен, везет же тебе! – взвизгнула Нэнси. – Я была уверена по многим признакам, что буду первой.
– Ну, признаки это еще не все, – заявила Гретхен с видом знатока.
– Как это произошло? – спросила я.
– В общем, я сидела и ужинала и вдруг почувствовала, как будто что-то не так.
– Ну, и дальше? – спросила Нэнси.
– Я пошла в ванную, и когда увидела, что это было, позвала маму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12