– Я готов помочь вам, милая Иренэ, – сказал старик, снова наклоняясь к ее руке.
– Представьте себе, он решил жениться на этой женщине, потому что она из его круга, а меня низвести до положения любовницы.
– Не может быть! – воскликнул дон Леопольдо.
– Вы мне не верите? – осеклась Иренэ.
– Да нет, конечно, верю, – поспешил сказать дон Леопольдо.
Иренэ решила, что пора брать быка за рога.
– Знаете, дон Леопольдо, если я отдаю кому-то свое сердце, то делаю это без всякой корысти и искренне.
Дон Леопольдо взял ее руку в свою. Он давно понял, к чему клонит эта красивая девушка. Ее помыслы были видны ему, как на ладони. Ему было ясно, зачем он понадобился Иренэ, но он не имел ничего против. У него вдруг появился шанс насладиться прелестями молодой и не слишком щепетильной особы. Так почему бы не удовлетворить ее незамысловатые прихоти? Денег ему хватало, и он готов был взять красотку на содержание. Поэтому он охотно подыгрывал Иренэ.
– Нет худа без добра, – сказал он. – Хуан Антонио – не тот мужчина, который вам нужен.
– Да, вы правы. Он, в сущности, мальчишка. А мне нужен настоящий мужчина, опытный и зрелый.
– Что же, мы, кажется, нашли друг друга, – улыбнулся дон Леопольдо.
Его рука как бы невзначай коснулась колена девушки. Она вздохнула и положила голову ему на плечо. Он обнял ее и поцеловал. Иренэ встала, взяла его за руку и повела в свою спальню. Через час они вышли. Поправляя растрепавшуюся прическу, Иренэ сказала:
– Я провожу тебя.
– Ну что ты, моя королева, не утруждай себя. Обещаю, что не потеряюсь, – сладко улыбаясь, ответил дон Леопольдо.
– Надеюсь, мы еще увидимся, – отозвалась Иренэ.
– Я тоже на это надеюсь.
– Смотрите, вы обещали! – она погрозила пальчиком.
– Можешь не волноваться. И о деньгах не беспокойся. Завтра же я переведу на твой счет кругленькую сумму.
– Но только в долг! Я выкуплю свои драгоценности, а потом обязательно отдам…
– Тебе незачем это делать, – возразил дон Леопольдо и нежно поцеловал ее.
Закрыв за ним дверь, Иренэ довольно потерла руки. Ее план начинал осуществляться! «Этот от меня не уйдет», – думала она.
Сония сидела в кресле. Рамон пристроился на полу, положив голову ей на колени. Она перебирала его волосы. Впервые за долгое время на душе у нее было спокойно.
– Я так рада, что мы больше не ругаемся, – проговорила она.
– Это я во всем виноват, – сказал Рамон, не поднимая головы. – Знаешь, я никому больше не буду говорить, что ты моя мачеха.
– Можешь говорить, что я твоя мама. Нежная мать, которая любит тебя и заботится о тебе.
– Нет, я не буду врать, мне все равно, что будут думать обо мне другие.
– Вот только мне не нравится, что из-за меня ты пропустил занятия.
– Один день не страшно, – махнул рукой Рамон и поцеловал ее колено.
Сония улыбнулась. «Какой же он еще ребенок, – подумала она. – Он мог бы быть моим сыном».
– А знаешь, – сказала Сония, – когда мы с тобой рядом, я чувствую себя совсем другой, такой, какой мне всегда хотелось быть.
– Правда? – спросил Рамон. Она вздохнула:
– Вчера мне было так грустно, и я подумала, что мы никогда не помиримся.
– Кстати, ты, кажется, помирилась с Брендой?
– Да, она попросила у меня прощения, – помолчав, она добавила: – Не беспокойся, она не будет нам досаждать, она дала слово.
Хуан Антонио позвал Монику, Игнасио и Марию в гостиную. Даниэла тоже была тут. Все стояли и переглядывались. Наступило неловкое молчание. Хуан Антонио вопросительно посмотрел на Даниэлу.
– Нет, говори ты, – покачала она головой.
– Что это вы хотите нам сообщить? – спросила Моника. – Что вы собираетесь жениться, да?
– Да, – подтвердил Хуан Антонио. – Через три недели.
Даниэла, не отрываясь смотрела на серьезное лицо девочки.
– Моника, – сказала она. – Если ты против, мы можем…
– Нет, – прервала ее Моника, – все равно, сейчас или позже.
Мария вздохнула:
– Поздравляю, – она замялась, не зная, что еще сказать.
– Будьте счастливы, – поздравил их Игнасио, – и поделитесь своим счастьем с Моникой.
Даниэла подошла к девочке.
– Обещаю, что буду всегда любить тебя, и надеюсь, что ты тоже будешь меня любить.
Моника стояла с грустными глазами и ничего не говорила. Ей вспомнилась мать, и девочка снова с неимоверной тоской подумала, что никогда больше не ощутит тепло ее руки. Теперь эта добрая и красивая, но чужая женщина будет жить с ней, но никто и никогда не заменит ей матери!
Вечером Джина с Хансом пришли к Даниэле. Им было, что рассказать друг другу.
– Жалко, что мы с Хансом поженимся в Германии, а то можно было бы устроить сразу две свадьбы, – не без грусти заметила Джина.
– Я очень счастлив, потому что Джина согласилась стать моей женой, – заявил немец.
– А я – потому что Даниэла станет моей женой, – подхватил Хуан Антонио. – Через три недели у нас свадьба.
– Значит, мы устроим грандиозный праздник? – Джина хлопнула в ладоши.
– Нет, зачем же, – возразила Даниэла. – Я предпочитаю что-нибудь более скромное, в узком кругу.
После всех потрясений она оказалась в центре внимания, хотя именно в таком положении люди, естественно, хотят укрыться. И теперь, конечно, Даниэле не хотелось шумных праздников с неизбежной прессой и толпами любопытствующих. Но у Джины был свой взгляд на это.
– Еще чего! – воскликнула она. – Богини выходят замуж под звуки фанфар!
Даниэла рассмеялась. «Что поделаешь с этой Джиной!» – подумала она и спросила:
– А когда женитесь вы?
– После тебя, – ответила Джина. – А пока тебе придется подыскать человека, который заменит меня в Доме моделей. Вот единственное, чего мне жалко – работы и общения с тобой.
С этими словами девушка встала и, отвернувшись, поспешила к окну, украдкой смахивая слезы. Ханс в недоумении подошел к ней, обнял за плечи и заглянул в лицо.
– Джина, не плачьте, а то я решу, что вы грустите из-за нашей будущей свадьбы, – сказал он.
– Джина, что ты, не стоит так убиваться, – поддержал его Хуан Антонио. – В конце концов Германия не так далеко по современным меркам. Всего несколько часов на самолете. К тому же мы скоро навестим вас там.
– И мы можем регулярно созваниваться, переписываться, – утешала подругу Даниэла. Но она подозревала, что настоящая причина ее слез в другом.
– Конечно, я буду писать тебе, – сказала Джина, – но это совсем не то. С кем я буду каждый день разговаривать, сплетничать, советоваться? А наши совместные обеды! – она всхлипнула, но все же овладела собой и засмеялась сквозь слезы: – И все это ради любви к Хансу!
Даниэла не выдержала и тоже заплакала:
– Джина, Джина, ты еще не уехала, а я уже скучаю по тебе.
– Ну вот, теперь и ты разревелась, – покачал головой Хуан Антонио.
– Ничего не понимаю, – развел руками Ханс. – В чем дело?
– Давай поплачем вдвоем, – сказала Джина, обнимая Даниэлу. – Эти мужчины ничего не смыслят в чувствах.
И подруги рассмеялись. Вскоре мужчины разъехались по делам. Даниэла сразу посерьезнела. Ее не оставляло ощущение, что Джина совершает страшную ошибку.
– Ты хорошо понимаешь, что делаешь? – спросила она.
– Это ты о моей свадьбе с Хансом? – Джине не хотелось говорить об этом. Она чувствовала, что ее подхватил и понес страшный поток, из которого у нее не хватало сил выбраться. Она словно уже не принадлежала сама себе.
– Я знаю, что делаю, – сказала Джина. – Я дала Хансу согласие, а Джина Рейес верна своему слову. И пусть Фелипе пеняет на себя.
Даниэла наморщила лоб.
– По-моему, ты все это делаешь, чтобы причинить ему боль.
– А что он о себе вообразил! – возмущенно сказала Джина. – Ничего, мои поцелуи он никогда не забудет, – и она выдавила из себя смех.
– Похоже, Фелипе был прав, – грустно произнесла Даниэла.
Она понимала, что упрямую Джину не переубедишь, и боялась, что кончится все это плохо. Даниэла вспомнила об Альберто. Она представила себе, как плохо ему в тюрьме, и ей стало жаль бывшего мужа. Да, он страшно обманул ее, но ей казалось, что в нынешних страданиях Альберто есть и доля ее вины. Сердце ее сжалось от предчувствия беды. Каким-то загадочным образом ее мысли передались Джине, которая завела разговор об Альберто. Даниэла призналась, что боится его мести.
– Перестань, что он может сделать? – махнула рукой Джина. – Да и когда еще он выйдет на свободу!
– Все равно мне страшно. Я не хочу, чтобы кто-нибудь разрушил мое счастье. – На глазах Даниэлы выступили слезы.
Джина опустилась на корточки перед сидевшей в кресле подругой и попыталась успокоить ее. Но та заплакала еще сильнее.
– Расскажи мне, в чем дело, чтобы я могла поплакать вместе с тобой, – сказала Джина.
– Понимаешь… Я ужасно люблю Хуана Антонио и не знаю, что будет, если все окажется не так, как я предполагала.
– С какой стати? Все будет прекрасно.
– А вдруг… Нового удара я просто не выдержу. Если из нашего брака с Хуаном Антонио ничего не выйдет, я не знаю, что сделаю с собой!
В это время Хуан Антонио играл с Моникой в ее комнате. Запыхавшись, девочка плюхнулась на кровать. Отец сел рядом с ней.
– Папа, а я могу взять к себе фотографии мамочки? – вдруг спросила Моника.
– Конечно, – кивнул Хуан Антонио. – Только зачем? Даниэле они не будут неприятны.
– Просто я хочу, чтобы они были у меня, – объяснила ему дочь.
– Хорошо, тогда завтра забери их.
Довольная Моника кивнула. Хуан Антонио погладил ее волосы.
– Знаешь, Моника, я хочу сказать тебе спасибо. Ты умница. Я счастлив и люблю тебя больше, чем когда-либо.
Девочка радостно засмеялась и обхватила его шею руками.
После очередной встречи с Хустино Долорес вернулась домой поздно. Мануэль, который уже начинал волноваться, встретил ее на пороге.
– Где ты была, мама?
Долорес серьезно взглянула ему в глаза и, решив, что пора сообщить сыну правду, сказала:
– Я встречалась со своим женихом.
– Что? – раздраженно переспросил Мануэль.
– Да, да, у меня есть жених. Его зовут Хустино.
– Мама, перестань, ради Бога. Всему есть предел.
– Послушай, что тебе от меня надо? – возмутилась Долорес. – Не вмешивайся в мою личную жизнь. Ты что, решил контролировать меня? «Где ты была, мама?» – передразнила она сына. – Хватит, с меня довольно.
Она пошла к себе в комнату. Мануэль пожал плечами и задумался. Поведение матери серьезно беспокоило его.
Глава 34
Херардо заехал к Каролине. Она шепнула ему, что хочет поговорить с матерью, и он позвал Эдуардо и Фико погулять. Неразлучные друзья с радостью согласились. Голова у Лалито была забинтована, и Херардо сказал:
– Ничего, через несколько дней все заживет.
– Заживет-то заживет, но я не собираюсь прощать это бабушке, – твердо сказал мальчик.
Херардо стал убеждать его, что Аманда и сама уже раскаивается. Он напомнил, как она переживала, что подняла руку на внука. Фико слушал их разговор очень внимательно. Ему эта тема была близка, как никому другому.
– А с моим отцом все хуже и хуже. Он бьет меня каждый день, – пожаловался приятель Эдуардо.
– Слушай, – остановился Херардо. – Хочешь, я поговорю с ним?
– Нет, нет, – замахал на него руками Фико. – Тогда он разозлится еще больше.
Херардо переживал за обоих мальчиков, но что он мог сделать для Фико?
– Я хочу, чтобы ты поскорее женился на моей маме, – дернул его за рукав Лалито.
– Я тоже, но придется немного подождать. Ты же знаешь, маме надо сначала оформить развод.
Лалито кивнул и, набравшись смелости, задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке:
– Херардо, а я могу… Я могу называть тебя папой?
Адвокат обнял мальчика и сказал:
– Конечно, Лало.
– Спасибо тебе.
– Нет, Лалито, это я должен благодарить тебя. Я счастлив, что ты этого хочешь.
Херардо посмотрел на Фико, стоявшего в задумчивости, и, представив себе, что творилось у того в душе, предложил:
– Знаешь, Фико, если Лалито будет называть меня папой, то для тебя я могу быть дядей.
– Правда? – обрадовался Фико.
– Ну конечно. Ты хочешь иметь такого дядю, как я?
– Еще бы! – засмеялся мальчик.
Аманду нельзя было узнать. Она была раздавлена случившимся и не могла себе простить того, что сделала. Временами ей хотелось наложить на себя руки. Каролина, наоборот, отошла от потрясения, видя, что с Эдуардо ничего страшного не произошло. И теперь, глядя на убивавшуюся Аманду, она жалела мать.
– Мама, перестань, на тебя страшно смотреть.
Аманда плакала, не переставая.
– Лучше бы я умерла. Кому я нужна? – твердила она.
– Во-первых, мне, я твоя дочь.
Но мать отмахнулась от нее:
– Я только и делаю, что отравляю тебе жизнь. Что же это со мной? Во мне сидит какой-то злобный бес.
Каролина подошла к ней и взяла за руки.
– Мама, я обещаю, что забуду обо всем, если ты пообещаешь перемениться. Но только действительно стать другой!
– Ах, Каролина, – произнесла Аманда, прижимаясь к дочери.
Хуан Антонио сдержал слово и в субботу повез невесту и дочь на одно из своих предприятий. Колоссальные корпуса, составлявшие вместе целый город, огромные мостовые краны, необычайной формы станки и сотни людей, делавших каждый свое, непонятное дело, но подчинявшихся одной, разумной воле – все это произвело на Даниэлу и Монику сильнейшее впечатление. Девочка даже и не подозревала, что у ее отца есть такой большой и красивый завод.
– У тебя потрясающее предприятие, – поддержала ее Даниэла. – Представляю себе, сколько труда тебе пришлось в него вложить.
Хуану Антонио было приятно это слышать, но он должен был признать:
– Тебе тоже пришлось немало потрудиться, чтобы создать свой Дом Моделей.
– Конечно, но сравнить это невозможно.
– Безусловно, у нас очень разные сферы деятельности. Моника, ты можешь гордиться своими родителями. Мы оба очень удачливые предприниматели.
Попрощавшись с охранником, который с удовольствием глядел на необычных посетительниц, они сели в машину и поехали домой.
Игнасио с Марией ждали их возвращения на кухне. Думая о том, как повезло Монике, Игнасио впервые в своей жизни позавидовал Хуану Антонио. Он невесело посмотрел на жену:
– Хорошо, что Моника может гордиться своим отцом. Не то, что Марсело, который вчера заявил, что стыдится меня из-за моей бедности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58