– Может, возьмешь костюм себе? – предложила Джастин. – Ты будешь в нем здорово смотреться.
– Что ты! Он СЛИШКОМ большой для меня, – возмутилась мать.
__________
Проведя утро за подготовкой документов по налоговым льготам для центра реабилитации наркоманов (благотворительная работа для одного из проектов Роберты), Джастин прочитала наработки Никки, перевела то, что написал Митч, на английский, положила табель Бобу на стол и отправилась в туалет. Она столкнулась с Харриет, которая выходила из комнатки отдыха, и на щеке у той отпечаталась какая-то рельефная ткань, будто она спала там же на диванчике. Они молча обменялись недоуменными взглядами.
Пока Никки составлял предварительное кредитное соглашение, она встретилась с матерью в торговом центре «Блумингдейл». Они купили черный костюм и бежевое платье, потом перешли в отдел нижнего белья. Джастин забрала в примерочную десять пар белых трусов. Кэрол пошла следом. Норковая шуба заняла полкабинки.
Мать откровенно наблюдала за ней в зеркало. Джастин, не снимая пиджака, попыталась примерить трусы поверх колгот.
– И? – От нетерпения у Кэрол блестели глаза.
– Все хорошо, – отозвалась Джастин, снимая примеряемые трусы. Было тесно и жарко. К черту мать. Она стянула колготки и снова примерила будущую покупку. Трусы подошли.
– Да? – Кэрол с готовностью кивнула и подождала продолжения. – И?
Джастин надела следующую пару. Тоже как раз.
– Что «и»?
– Ой, Тини! Ну же! Ты последний раз знакомила меня с парнем пять лет назад. У вас, должно быть, серьезно. Как часто ты с ним встречаешься?
– Ты же знаешь, какое у меня расписание. Мы почти не видимся.
– У мужчин есть определенные нужды, – прощебетала Кэрол, и Джастин, продевавшую в трусы вторую ногу, передернуло. Ей всегда казалось, что Кэрол говорит с ней из зеркала в женской раздевалке деревенского клуба во время танцевальной вечеринки где-то в шестидесятых, как это обычно бывает в фильмах. – Ну расскажи! – умоляла Кэрол, расплываясь в ярко-красной улыбке.
– Нет. – Джастин никак не удавалось не смотреть в зеркала на свою задницу. И к черту. Она такая, какая есть. И весит, сколько весит.
– Ну ладно тебе, – нетерпеливо сказала Кэрол, – Мы тут все взрослые. Мириам рассказывает мне о своей личной жизни, а этого-то я как раз слышать не хочу. А вот тебя я бы послушала.
А кто еще с удовольствием послушал бы из соседних кабинок?
– Я не хочу слышать о ее личной жизни, не хочу слышать о твоей и не собираюсь рассказывать о моей. – Она бросила матери на колени ночнушку. – Это я беру.
– Ты смеешься! – воскликнула Кэрол с отвращением. – Ты наконец-то нашла себе мужчину и покупаешь себе клетчатую фланелевую ночную рубашку? В жизни не слышала такой чепухи!
– Если он хочет полюбоваться меня, он может ее снять.
– Вот, – сказала Кэрол, помахивая белой шелковой ночной кофточкой, как носовым платком. – Примерь это.
– Прости. – Ее мать думает, что ей нужно вот это, чтобы возбудить Барри. Наверное, она надевает именно такие вещи, чтобы возбудить Джина. А есть ли у него то, ради чего его стоит возбуждать? – И кстати, я запрещаю тебе врываться ко мне в любое удобное для тебя время.
– А, я же знала, что его там не будет.
– Откуда?
– Я разговаривала с тобой вчера вечером в десять, и ты была на работе.
– Ах вот как. И поэтому ты знала. Кэрол побледнела.
– Я бы ни за что не пришла, если бы думала, что он там! – Она, пораженная, взяла Джастин за запястье. – Ты должна это понять. Как неловко – и он…
– Дело. Не. В. Этом. Уходи. – Она вытолкнула мать из примерочной. Натягивая колготки, она видела сквозь щели в дверце кабинки черную норковую шубу, ожидающую ее снаружи. От этого ей стало жарко. Когда она вышла, мать просияла. Кэрол шла за ней следом, задевая шубой вешалки с бюстгальтерами.
– Дорогая, я думаю, тебе нужно отрастить волосы, – громогласно объявила она. Самые разные люди подняли глаза и оглянулись на них. – Мужчинам не нравятся короткие стрижки.
Джастин сбросила все, что несла, на прилавок.
– Каким мужчинам? – Если она серьезный человек, то что она тогда вообще здесь делает?
– Это правда – подумай только, как потрясающе будет выглядеть эта вещица, если у тебя будут длинные волосы, – сказала Кэрол, потрясая кофточкой. – Я же не говорю до пояса. Только досюда, – она дотронулась Джастин до ключицы. Джастин отпрянула и отвернулась. Глаза Кэрол вспыхнули.
– Что с тобой?
– Мама. Прекрати устраивать сцену.
– Я устраиваю сцену? Я?
– Ш-ш!
Подошла продавщица и открыла ключом кассовый аппарат.
– Это все?
– И фланелевую ночную рубашку.
Ее мать застонала, бросила кофточку на пол и метнулась в сторону. Джастин подняла невесомый шелк с пола, держа черную норку в поле зрения. Что бы она сделала, если бы мать возмущенно пошла прочь, – побежала бы за ней? К черту. Кэрол яростно рылась в лифчиках. Вешалки падали на пол. Женщины отходили от нее подальше. Она вернулась, щелкая языком и надув губы, как юная актриса.
– Я случайно столкнулась с Анной Крэй, – сказала Джастин, чтобы сменить тему.
– Правда? И как она? Ей всегда все удавалось.
– У нее абортарий в Мидтауне, а выходные она проводит в йога-санатории в горах Кэтскиллс.
– Ах, вот как, – отозвалась Кэрол, жизнь Анны ее не впечатлила. Она теребила в руках кофточку. – Значит, она совсем лоханулась?
– Да ты даже не знаешь, что значит это слово, – сказала Джастин, отдавая продавщице кредитную карточку. – В любом случае, она замужем.
– Ну и что? Ты тоже могла бы быть замужем. Если бы я была мужчиной лет сорока с чем-то, например, я бы считала, что ты просто ягодка. Я бы хотела, чтобы ты приехала на выходные ко мне в загородный дом.
Она резко обернулась.
– Мама, ну ЧТО с тобой такое?
– Это она тоже берет! – крикнула Кэрол и швырнула кофточку на грязную книгу, куда записывали покупки.
– Нет, я это не покупаю.
– Берет. Я плачу. – Мама вытащила свою карточку, агрессивно улыбаясь.
– Минуточку, я сейчас к вам подойду, – сказала продавщица, медленно проводя лазером над каждой парой трусов.
– Это не мой размер, – настаивала Джастин.
– Откуда ты знаешь, ты же ее даже не мерила. Вдруг все показалось Джастин очень знакомым.
– Она мне не нужна.
– Я хочу, чтобы она у тебя была, – объявила Кэрол, высоко подняв голову, шуба развевалась у нее на плечах, как королевская мантия.
– Я. Ее. Не. Хочу. Спасибо. – А чего еще она ожидала, отправляясь за нижним бельем с матерью? И почему она всегда на это соглашается? – А почему бы тебе САМОЙ ее не взять?
Кэрол отмахнулась, сверкнув подаренным Джином бриллиантом.
– Я только говорю, – она понизила голос до театрального шепота, – что нынешние молодые люди не знают, чего хотят.
– То есть ты говоришь, что Барри не знает, чего хочет? Барри не так уж молод.
– Я этого не говорила, – отозвалась Кэрол, взмахивая кредиткой.
– У Барри нет загородного дома, – уточнила Джастин, подписывая чек. – В этом дело?
Продавщица спросила:
– Вы это берете или нет?
– Нет, – твердо сказала Джастин и почувствовала себя виноватой. – Нет, спасибо.
– Дорогая, – пробормотала ее мать сквозь слезы. – Я только хочу, чтобы ты влюбилась в кого-нибудь потрясающего.
Джастин сделала вид, что не замечает протянутой ей руки.
– Мама. ЭМОЦИИ.
Она взяла пакет с трусами и направилась к эскалатору, ведущему вниз. Мать поплелась за ней.
В десять Джастин оставила Митча заканчивать комментарии к контракту и отправилась домой. На автоответчике ее ждало сообщение от Иланы: Ной Клерман считает, что из Джастин получится фантастический партнер. Не могла бы Джастин позвонить ей завтра прямо с утра – по ее мнению, Джастин подойдет еще кое-что.
Итак, Илана узнала про предложение «Уитман Склар». Каким образом? Илана была похожа на старлетку в летах с тщательно уложенными волосами, ее голова забита интригами и взаимными услугами. Нет: Илана похожа на Кэрол, но с высокооплачиваемой работой. Джастин оставила дверь незапертой и прыгнула в душ.
Когда она вышла, Барри ждал ее на диване со Стеллой.
– Ты выглядишь усталым, милый, – сказала она, целуя его, вода капала с нее на диван и на Барри.
Он смотрел, как она вытирается.
– Почему ты не вытираешься так?
Он притянул ее к себе и медленно, жестом стриптизера разгладил полотенце на ее бедре.
– Потому что я вытираю ноги, а не устраиваю представление. – Она вернулась в ванную и надела большой халат.
Он пошел за ней.
– Почему тебе не хочется меня заводить?
– Я тебе нравлюсь, или тебе нужно шоу? Он внимательно на нее посмотрел.
– Почему ты все время на меня злишься?
– Потому что ты меня злишь, – обернулась она. – Да, ты. – Она пошла на кухню посмотреть, не осталось ли чего поесть, не понимая, на что она так злится.
На следующее утро, натягивая колготки, Джастин заметила трусы Барри – грязные – на полу у кровати. Она посмотрела на них. Он уже давно ушел. «Молча положи их в грязное», – сказала она себе. Ерунда ведь. Но это создаст прецедент. Поэтому она их выбросила. Раньше она думала: «Что, если с Барри ничего не получится?» А теперь подумала: «А если получится?»
На колени
Вечером в четверг Винс зашел к Кики после работы. Он сел на пол и смотрел, как она примеряет наряды и прохаживается в них той легкой и стремительной походкой, какую он у нее замечал в ресторанах.
– Мне нравятся эти бархатные брюки со свитером, – заявил он.
Она резко обернулась.
– Слушай, Винс, я не нанималась к тебе нянькой.
Его ошарашил тон Кики. Она слегка дрожала.
– У меня свидание, черт побери!
– Послушай. – Он встал. – Это становится нелепым.
– СОГЛАСНА! – Она рванулась к входной двери, споткнувшись по дороге о собственные туфли, и распахнула ее. Он вышел.
Дома он позвонил Пиппе и попросил, чтобы она готовила для него.
В конце недели он отправился к проктологу. Сорок пять минут он прождал в приемной, переполненной сидящими и прислонившимися к стенке людьми, потом его отправили в смотровую, где был отдельный туалет. Умная на вид филиппинка в зеленой больничной одежде подошла сделать ему клизму. Почему-то он был уверен, что она не медсестра, но и не врач. Может, студентка.
Врач пришел десять минут спустя.
– Кем вы работаете? – спросил он, надевая перчатки.
– Я специалист по банковским инвестициям.
– Впечатляет. Становитесь на колени.
Ирония ситуации потерялась, пока доктор поправлял скамейку так, чтобы задница Винса оказалась высоко в воздухе. Кто идет в проктологи?
Когда доктор ушел, ассистентка подошла к стойке и задала ему массу обескураживающих вопросов:
– Несчастные случаи? Рак в семье? – У него в груди шевельнулся ужас. Девушка вводила его ответы в маленький компьютер, который держала в руках, а потом поставила ему еще одну клизму. Рядом лежал свернутый черный шланг, из кончика которого капало на пол черное масло.
– А это зачем?
– Это камера. – Она взяла ее в руки и показала ему. Длинный шланг был подключен к экрану и контрольной панели. Она смазала камеру тампоном и тихо вышла из комнаты. Вторая клизма начала оказывать действие. Что эта умная молодая женщина делает здесь, ставя клизмы и промывая камеру?
Когда вернулся доктор, они снова перевернули его. Когда они вставили трубку, ассистент мягко погладила его. В этом не было ни сексуальности, ни жалости. Просто легко погладила, чтобы успокоить. Доктор тоже его похлопал. Это было мило с их стороны. Сначала Винс взглянул на экран: изображение было цветным! Похоже на эпизод из фантастического фильма – такой он внутри розовый и пещеристый. Но трубка входила так быстро, что у него закружилась голова. Когда он почувствовал, как она заползает ему в кишечник, он перестал смотреть. Она была уже очень глубоко. Ассистентка продолжала его поглаживать.
Когда все закончилось, доктор сказал, что у него геморрой. Он порекомендовал разные снадобья, продаваемые без рецепта, которые не помогали. Доктор хотел следить за изменениями, делая анализ стула, – и они выдали ему набор, чтобы он посылал образцы по почте.
Винс подрагивающими руками заплатил по счету, взял такси, доехал до дома и тихо лег в кровать. Кишечник содрогался и стонал всю ночь. Он посмотрел на набор. Посылать образцы стула по почте?

ГЛАВА 9
Каппа
Как будто вскакиваешь в отходящий поезд: у Барри теперь было пять новых видов продукции вместо одного. Дни проходили в водоворотах встреч с представителями международного отдела, контроля качества, управления, продаж, рекламного агентства, иностранных филиалов рекламного агентства, с дизайнерами упаковок – он работал до одиннадцати вечера.
В пятницу вечером Барри прорвался сквозь остатки дорожных пробок, сохранившиеся с Дня Святого Патрика, чтобы встретиться с Джастин в итальянском ресторанчике около ее дома. Когда они сели за стол, он, к своему потрясению, осознал, что на самом деле хотел бы сейчас сидеть дома и смотреть баскетбол: сегодня, кажется, играет «Кникс».
– Мне нужен новый ассистент, – сказал он, отламывая кусок хлеба.
– Очень важно уметь сработаться с кем угодно, – назидательно отозвалась Джастин, с самодовольным видом намазывая кусок хлеба маслом с обеих сторон.
– Дело в том, что нам нужен подъем, командное чувство.
– Дело в том, чтобы запустить новый брэнд, – перебила она с постной миной суровой учительницы. – Вот потому это и называется работой, а не развлечением.
– Ну, не всем из нас платят столько, чтобы мы могли ненавидеть и свою работу, и тех, с кем приходится работать, и не обращать на это внимания, – съязвил он, и одна из ее изящных черных бровей взвилась вверх.
– Ты хочешь сказать, что тебе не нравится твоя работа?
Может, Джастин входит во все детали машинально и ей не приходится задумываться о том, чтобы соответствовать занимаемой должности? Она училась в Гарварде, нельзя об этом забывать. Интересно: она позволила ему забыть об этом. Она не из тех, кто так и не может пережить, что учились в Гарварде.
И все-таки.
– Я думаю, Адмирал может оказаться прав. Американцы не хотят брать на себя ответственность за то, что едят конфеты. И им не нравится еда, которая им полезна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47