Он может предъявить свой блестящий диплом.
Доната молчала. Штольце потеребил манжеты и выпустил их из-под рукавов пиджака. Возникло короткое неприятное замешательство.
Тобиас Мюллер ухватил быка за рога.
– О том, что у меня есть опыт работы на стройке, вы ведь знаете, госпожа Бек.
Теперь ей, смотревшей до того на коммерческого директора, пришлось все же обратить взгляд на молодого человека. Он улыбался и, как ей показалось, довольно дерзко.
– Ах, вот как? – ошеломленно вскрикнул Штольце. – Вы, значит, знакомы? А мне об этом ничего не сказали, господин Мюллер.
– Видимо, он не считал это достойным предметом для разговора, – произнесла Доната. – И правильно.
– Я копошился на стройке не просто так, – докладывал Тобиас Мюллер, – а проходил практику после окончания курсов обучения на каменщика.
– У него действительно есть все предпосылки стать хорошим архитектором, – поддержал Тобиаса Штольце.
Доната вскинула голову.
– Меня бы одно интересовало, господин Мюллер. Вы ведь, конечно, во время студенческих каникул работали или, скажем, были стажером в каких-то архитектурных фирмах.
– Совершенно верно.
– И где же?
– Преимущественно у Хелльмесбергера.
– Это дельный и преуспевающий специалист. А почему он не зачислил вас в свой штат после окончания университета?
– Я сам не захотел.
– Придется вам рассказать об этом поподробнее.
– Эта фирма для меня чересчур велика. Мне показалось, что там я буду лишь пешкой.
Ее зеленые глаза сверкнули на него неодобрительно.
– А у меня, вы полагаете, продвигаться будет легче? Он выдержал ее взгляд и без обиняков признался:
– Да.
– Тут вы заблуждаетесь.
– Я знаю, что вы – шеф фирмы и нуждаетесь не в компаньонах, а только в сотрудниках, и я вовсе не собираюсь сталкивать вас с вершины…
– До чего же вы великодушны, – вставила она.
– Я лишь подумал, что у вас, госпожа Бек, в вашем небольшом предприятии, я бы мог большему научиться. Что вы имеете против меня?
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Доната… – начал было Штольце. Она не дала ему договорить.
– Господин Мюллер, – предложила она, – если вы сейчас оставите нас на пять минут вдвоем… Наша секретарша, госпожа Сфорци, устроит вас в совещательной комнате.
Он встал, поклонился ей и так посмотрел на нее сверху, что у нее возникло опасение, не выглядит ли ее поведение смешным.
– И правда, Доната, – спросил Штольце, когда они остались вдвоем, – что ты имеешь против него? Не можешь же ты всерьез думать, что он здесь будет рваться к штурвалу управления? Он же еще щенок!
– Позвони Хелльмесбергеру!
– Прямо сейчас?
– Именно для этого я и попросила его выйти. Штольце, не прикасаясь к телефону, задумчиво закурил сигарету.
– Насчет этого звонка тебе следовало бы подумать посерьезнее.
– Я знаю, что делаю!
– Очень жаль, но у меня впечатление иное. – Он порылся под крышкой письменного стола и вытащил бутылку коньяка и стакан. – Будешь?
Как он и ожидал, она отказалась.
– Не сомневаюсь, что Хелльмесбергер даст отличную характеристику, – сказал он, наполняя стакан.
– Почему же ты не звонишь ему? – Она встала, подошла к телефону и сняла трубку. – Я попрошу госпожу Сфорци…
Он нажал на рычаг.
– Ты ничего такого не сделаешь, Доната. Этот молодой человек хотел бы поступить к нам. Но, судя по всему, он все же не захлопнул за собою дверь в фирму Хелльмесбергера, а оставил себе маленькую щелку, на самый крайний случай. Ведь он имеет полное право на это, не так ли?
– Я не понимаю…
– Ну-ну, все ты отлично понимаешь, ты ведь не глупышка, Доната. – Своими чуть помутневшими глазами он посмотрел на нее почти умоляюще. – Если Хелльмесбергер сейчас узнает, что Мюллер пытается устроиться к нам, он вполне может это истолковать в дурном смысле и обрушиться на невинного. Ты же знаешь повадки шефов, Доната, ты и сама принадлежишь к этой категории.
Доната снова села.
– Кажется, я сейчас не отказалась бы от глотка.
– О, наливаю тебе с удовольствием.
Он, словно фокусник, извлек из своего письменного стола второй стакан, наполнил его до краев и пододвинул к ней по столу.
– Спасибо. А сигаретка найдется?
– В любой момент! – Он протянул ей пачку и поднес горящую зажигалку. – Можешь его зачислить, можешь и не зачислять. Это дело только твое. Но тебе же не к лицу портить ему карьеру. Скажу проще: наводить справки у Хелльмесбергера можно только в том случае, если ты решила парня принять; но тогда ведь и звонок-то ни к чему.
Она глотнула коньяку и вдохнула дым сигареты.
– Логика у тебя прямо несокрушимая, Артур, – промолвила она, как будто с насмешкой, которая, однако, и самой ей показалась наигранной.
– Я не прошу тебя объяснять мне, почему ты не хочешь его принимать. Наверное, все равно я твоих доводов не понял бы. Существуют чисто женские эмоции, которые недоступны нашему мужскому восприятию.
– Тут нет ничего общего с эмоциями, – попыталась защищаться Доната. «А с чем же еще? – мысленно спросила она себя. – Почему мне так не по душе перспектива ежедневно встречаться с этим парнем? Какое это может иметь для меня значение?»
– С моей точки зрения, – продолжал Штольце, – он отлично подготовлен для работы в нашей фирме. А кроме того, у него хорошие манеры, недурная внешность, так что на него определенно будут заглядываться жены наших клиентов.
– Тут ты, конечно, прав!
– Если ты отклоняешь его кандидатуру, можешь ничего не объяснять, Доната. Скажи просто: «Я не хочу!», – и вопрос исчерпан. Можешь даже больше с ним не разговаривать, я возьму это на себя.
– И что ты ему скажешь?
– Ну, может быть… что он тебе несимпатичен.
– Это не так, – возразила она.
– Но дело ведь не в этом, Доната. Любое объяснение будет звучать фальшиво. Главное, что парня у нас не будет.
– А чего это ты улыбаешься? – встревоженно спросила она.
– В сущности, мне бы надо огорчаться, что ты не хочешь принимать на работу подходящего человека, хотя он нам крайне необходим. Но я не хочу… как бы это выразить… впадать в уныние и разочарование; от этого ведь толку нет… Поэтому я предпочитаю смотреть на все это как на происшествие комическое.
– Чего же тут смешного?
– Ну, Доната, где же твое чувство юмора? Держу пари, не позже, чем через три недели, если мы снова заведем разговор об этом событии, ты и сама будешь смеяться.
– Да, – согласилась Доната, гася сигарету, – почему бы и не посмеяться? – Она встала с кресла. – Ну так зачисли его, Бог с ним. Но только при условии, что он согласится на трехмесячный испытательный срок.
Штольце тоже встал, поводя при этом безымянным пальцем по усикам.
– Это уж совсем ни к чему, Доната. – Он проводил ее до двери.
– Мне все же кажется, что смысл в этом есть. Но ты парнем заинтересовался, а на твое мнение я ведь всегда могла положиться.
«Я должна выстоять, – думала она за своей чертежной доской, – и я в состоянии это сделать. Однажды он привел меня в замешательство, пусть так. Но ведь это не значит, что он будет выбивать меня из колеи постоянно. Если я стану видеть его ежедневно, то привыкну. Он станет для меня всего лишь исполнителем моих поручений, как Гюнтер Винклейн или Артур Штольце. Я не позволю ему оказывать на меня влияние ни в каком смысле. Он ведь не более чем дерзкий дебютант, а по возрасту едва ли старше моего племянника».
На следующее утро накрапывал дождь, но такой мелкий, что на стройках, вероятно, можно было работать. Однако выезжать на стройплощадки было бы неприятно, да пришлось бы еще и шастать по грязи на размокшем участке. «Пошлю-ка я Мюллера», – подумала Доната, не желая, однако, признаваться себе в том, что испытывает чувство злорадства.
Перед выездом из дома она очень тщательно оделась, выбрав легкое зелено-серое шерстяное платье, которое облегало ее стройную фигуру и подчеркивало тон ее зеленых глаз. Стоя перед большим зеркалом в своей гардеробной, она рассматривала себя с удовлетворением.
Потом осознала, что никогда еще не появлялась в офисе в этом очень обаятельном женском наряде. И что это на нее нашло? Какую цель она этим преследовала? Просто идиотизм какой-то! Не хватало еще нахлобучить на свои коротко остриженные волосы один из тех самых париков.
Энергичным движением она расстегнула молнию на спине, стряхнула с себя платье прямо на пол и, перешагнув через него, надела один из костюмов строгого покроя и закрытую блузку, а потом стерла помаду с губ и макияж с глаз.
На работу Доната прибыла чуть позже других, что случалось исключительно редко: дома она заставила себя еще и не торопясь позавтракать.
Когда она вошла, сотрудники стояли за своими чертежными досками. Штольце был, наверное, в своем кабинете, а, может быть, и нет, это не имело значения. Но Тобиаса Мюллера на месте не было.
– Где господин Мюллер? – сразу же спросила она.
– Новенький зачислен только с начала следующего месяца, – ответила Розмари Сфорци.
– Но ведь это же еще четырнадцать дней! Если уж он мне потребуется, то именно сейчас.
– У меня есть номер его телефона. Позвонить? Доната колебалась. Она боялась себя скомпрометировать. Вместо нее ответил Гюнтер Винклейн:
– А что, хорошая мысль. Вызовите паренька сюда. А то через четырнадцать-то дней мы и без него все перелопатим. – Он взглянул на Донату. – И о чем только думает Артур?
– Артур не так хорошо знает наши потребности, как мы сами. – Доната подошла к гардеробу, сняла куртку и скользнула в свежий халат.
Она провела за работой еще совсем немного времени, когда ей позвонила госпожа Сфорци.
– Я его нашла, – доложила она и, хмыкнув, добавила: – Похоже, он еще валялся в постели.
Доната не поняла, почему это последнее сообщение ее рассердило: ведь он еще не вступил в должность, так что имел полное право поспать подольше.
– Он придет?
– О да, немедленно. Он был в совершенном восторге, как будто на него свалилось нежданное счастье. – Сфорци опять хмыкнула.
Доната не находила в этом ничего смешного.
– Спасибо, госпожа Сфорци, – сдержанно сказала она. – Тогда, значит, все в порядке.
– Известить вас, когда он появится?
– Да, ведь иначе он вряд ли узнает, с чего начинать работу.
Лишь положив трубку, Доната почувствовала, что разговаривала с Розмари не слишком приветливо; сердилась она на нее и за глупое хихиканье.
Всего через полчаса Тобиас Мюллер был уже в офисе. Оделся он не столь элегантно, как накануне, но все же выглядел ослепительно в своих серых фланелевых брюках, в синем с высоким облегающим шею воротником пуловере, под которым обозначались широкие плечи. Он явно не посчитал возможным тратить время на бритье, так что подбородок и щеки отливали каштановой порослью. Доната встретила его в приемной.
– Простите, пожалуйста, – промолвила она, проводя рукой по стерне своих коротко остриженных волос, – но я подумала, что хорошо было бы сразу же вас вызвать…
На этот раз Доната имела время подготовиться к встрече с ним, и все же ее опять охватило чувство беспокойства, приводившее в нервное состояние.
– Хорошо, что вы появились так быстро, – произнесла она, стараясь быть приветливой, – мы сейчас просто задыхаемся от обилия работы.
– Я об этом не знал, а то бы…
– Хорошо, хорошо, – жестом остановила его Доната, – ведь теперь-то вы уже здесь.
– Что я могу сделать? – Его юношеское рвение все же заставило ее улыбнуться. – Съездить на стройку?
Она подумала, что утром уже проигрывала эту идею, но приводить ее в исполнение означало бы проявить мелочное и бесплодное стремление причинить неприятность ни в чем не повинному человеку.
– Нет, нет, господин Мюллер. Сначала я должна довести до вас программы нашей работы. Это я сейчас и сделаю, поскольку мы должны завершить последние приготовления по программе «Поселок Меркатор» – он, впрочем, будет носить другое название, а пока что мы его так называем для простоты. Вы знаете, о чем идет речь?
– Я читал об этом в газете. Тридцать пять односемейных домов, семь различных прототипов. Я считаю изумительным достижением вашу победу в том конкурсе!
– Спасибо, – промолвила Доната и спросила себя, не ошиблась ли она в своем первоначальном мнении о нем: его восхищение казалось искренним. – На бумаге поселок вычерчен уже во всех деталях, – продолжала она, – но я ведь не могла с самого начала исходить из того, что получу этот заказ. Поэтому я работала чуть-чуть напоказ, вы меня понимаете?
Он просиял.
– Разумеется!
– Господин Винклейн – полагаю, вы с ним уже знакомы? – приступает ко вторичной тщательной проверке статистических данных. А мы должны заняться и отдельными зданиями, и всем комплексом в целом, чтобы выяснить, осуществимо ли строительство практически в том виде, как я представляла это себе первоначально. Вам лучше всего взять на себя дома шестой и седьмой. Сначала представьте себе общую картину с помощью компьютера. Если вы пройдете через совещательную комнату… – Доната прервала свою речь. – Ах, да что тут говорить, проще всего будет, если я сама вам все это покажу. – Она прошла вперед, потом еще раз обернулась к нему. – Возьмите себе халат.
Шагая перед ним, она размышляла, не задумаются ли ее служащие, почему это вдруг глава фирмы собственной персоной вводит Мюллера в курс его обязанностей. Но по существу в этом не было ничего особенного. Она вспомнила, скольких усилий стоило ей подключить к работе Вильгельмину. Девушка, придя к ним, вообще ничего не понимала в практической архитектуре, имея лишь теоретические знания и массу доброй воли. Почему же ей, Донате, не проявить аналогичное внимание к Тобиасу Мюллеру?
Компьютер, имевший два дисплея – графический и алфавитно-цифровой, – стоял в особом помещении, где кроме того находились принтер и чертежная доска.
Доната, поработав с клавиатурой, вывела на дисплей дом.
– Теперь вы можете получить любое нужное вам изображение – вид спереди, вид сбоку, план, разрезы, увеличенную проекцию того или иного элемента конструкции. Для этого нужно лишь использовать дистанционное управление – мы называем этот блок «мышкой».
– Да, – подтвердил он, – в этом я разбираюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29