Они должны были вытащить Рейли из постели, чтобы заставить его освободить тебя. Как только я узнал от этого чертова сплетника Броули, что меня разыскивают и… — он замолчал, стиснул зубы и так гневно сверкнул глазами, что Хельва поняла: Броули вложил в свою проповедь изрядную порцию яда. — Рокко и Амайкинг сейчас у Рейли? — спросил он уже менее воинственно.
— Да, — ответила она ему в тон. Какое счастье, что он здесь, в безопасности, и можно говорить и ссориться, сколько душе угодно. — Ты бы лучше поскорее заготовил для Рейли правдоподобное объяснение — внизу уже собралась совсем нешуточная группа захвата. Не забывай: Рейли тоже знает мой отключающий код.
Это напоминание было излишним — Найал услышал лязг инструментов по корпусу.
— Дурочка! Ведь ты могла быть свободна, как птица, — пробормотал он, но в его словах было больше сожаления, чем злости.
— Только один полет на Бету Корви, Найал. Это все, что ему нужно.
Он рывком поднял голову.
— Не думай, что Рейли такой простак.
— Если ЦВ двигатель окажется хорош, то я от этого только выиграю. А если фикция, то я свободна и ты — тоже!
— Свободен? — тихо переспросил Найал, и на его измученном лице мелькнула странная усмешка. Он протянул руку и нежно провел ладонью по смотровой панели, чуткие пальцы отыскали невидимый шов, ведущий в ее обитель. — Я свободен не больше чем ты, Хельва. Но, Бог свидетель, я сделал все, чтобы вытащить тебя из этого распроклятого контракта, который сам же и состряпал. Он с силой ударил кулаком по колонне, разбив руку в кровь.
— Ну, хватит, Паролан. Если мы не сможем выплатить пустяковый долг в пятьсот тысяч кредитов меньше чем за десять лет, значит, мы с тобой никуда не годная команда, чего я отнюдь не считаю.
Он уже занес кулак, чтобы ударить еще раз, и вдруг отступил, устремив на нее взгляд, полный удивления и надежды.
— А знаешь, ведь ты права. Абсолютно права.
— Еще бы. Но если ты хочешь получить отпущение грехов, то садись же, к чертовой матери, на связь, и уговори Рейли отозвать группу захвата.
Он бросился к пульту, чтобы включить телесвязь, забыв, что Хельва может сделать это куда быстрее.
— Рейли! Что здесь, черт возьми, происходит? Что за дела — стоит оставить свой корабль на базе, и вот тебе на: в твое отсутствие его подвергают каким-то мерзким унижениям! А я-то считал, что этот дерьмовый полет на Бету Корви безумно срочный!
Где ваши вонючие спецы? Где модели, обещанные Бреслау? Мне срочно нужны данные Добриньона. Как, дьявол вас побери, мы сможем стартовать через пять дней, если вы не заставите ваших ленивых инженеров пошевеливаться?
— Паролан! — начал Рейли, видимо решив разом излить все накопившееся раздражение. — Вы арестованы. Вы оштрафованы. Вы…
— Вы что, забыли, шеф, что я уволился? — словно получив новый заряд энергии, заорал Паролан. — Так что у вас нет никакого права меня арестовать и штрафовать. Я свободный гражданин Центральных Миров и в настоящее время выступаю как подвижный партнер Хельвы-834. Она заключила с вами контракт, в котором параграф шестой раздела первого гласит: она имеет право самостоятельно выбрать себе партнера, а именно, некоего Найала Паролана. Но там ни слова не сказано относительно должности и статуса вышеупомянутого Найала Паролана. И если вы полагаете, что можете из этого что-то высосать, то знайте: на моем заявлении об отставке проштамповано время до получения федеральных кредитов. То есть, раньше, чем вступило в силу продление контракта. Так что если вы хотите втянуть корабль в судебную тяжбу «кто-кого», то валяйте. А если хотите, чтобы он поднялся со своей дорогостоящей задницы и отправился на Бету Корви проверять ваш драгоценный новый двигатель, то лучше начинайте шевелиться!
— Да, — подумала Хельва, — я должна была догадаться, что Паролан не станет объясняться и заискивать. Наверное, такой дерзкий напор единственный способ привести Рейли в чувство. Ей было искренне жаль адъютанта, который, остолбенев от ужаса, застыл рядом с шефом. Она была рада — и за него, и за себя с Найалом, — что Рокко и Амайкинг еще не ушли. И не сомневалась, что Найал воспользовался их присутствием, чтобы заставить Рейли признать столь нелицеприятно изложенные факты.
И шефу придется их признать. У него нет ни выбора, ни выхода — во всяком случае, перед лицом представителей могущественных организаций, ссориться с которыми ему нет резона.
— Это тебе придется шевелиться, Паролан, — наконец выдавил Рейли. — И вкалывать так, как еще не вкалывала ни одна команда.
— Само собой.
— И однажды… — прохрипел Рейли, — однажды, ты, Паролан, обдуришь сам себя!
— Мне нужны не пророчества, шеф, а модели и магнитные пленки. Приятно было с вами повидаться, Рокко, и с вами, капитан. Конец связи.
Экран погас, и когда Найал обернулся к Хельве, на лице его было незнакомое, беззащитное выражение.
— А ведь он бы отдал свою пенсию, только бы узнать, что со мной это уже случилось, правда, Хельва? — проговорил он тихо и виновато. И тут же широко улыбнулся. И взгляд его — гордый, любящий, искрящийся жизнью и юмором, заставил ее сердце подпрыгнуть от радости.
Вот они и пережили этот кризис, пережили вместе. Теперь для них нет ничего невозможного. Между ними существует такое взаимопонимание, какого не было у нее даже с Дженнаном. Они знают все достоинства друг друга — и все слабые места. Впереди их ждет небо в алмазах, постоянное стремление к новым победам и свершениям.
Хельва замерла: ей хотелось продлить этот миг. Мгновения столь чистого счастья так редки, так недолговечны…
И как будто подтверждая это, запищал сигнал Ценкома.
— Это вы, м-р Паролан, то есть Х… я хотел сказать НХ-834? — заикаясь, проговорил смущенный голос.
— Паролан слушает, — ответил он, не отводя глаз от ее пилона, зная, что она сама включит микрофон.
— Сэр, мы не можем воспользоваться лифтом, чтобы доставить вам то, что вы просили, потому что…
Дав отбой, Хельва сняла звуконепроницаемое поле, спустила лифт и открыла дверь шлюза.
— Черт возьми, ну и видок же у меня — ты только посмотри, как раз для командира! — ругнулся Найал, внезапно осознав, как выглядит и во что одет. — Я, пожалуй, был бы чище, если бы они притащили меня волоком. — Он направился к пилотской кабине, на ходу стаскивая с себя рваный, перепачканный комбинезон. — Хельва, закажи мне какую-нибудь одежонку у интенданта — он знает мой размер. Вели принести черный чемоданчик, я оставил его у Семнадцатого поста. И еще: я закоротил датчики между семнадцатым и восемнадцатым.
Он продолжал отдавать указания, одновременно принимая душ, облачаясь в спешно доставленную форму, наскоро перекусывая на камбузе. Лифт и связь работали без передышки. В главной рубке появились дополнительные столы, на которых расположились макеты двигателя и отчеты, услужливо присланные Добриньоном. Найал послал за всеми записями, сделанными на корабле-разведчике. Казалось, он не знает усталости — а ведь он не ложился всю ночь и полдня провел в бегах. Нет, Рейли никогда не загонит Паролана так, как он может загнать сам себя… и ее в придачу.
— Эй, Хельва, вдруг сказал Найал, выглянув в открытый шлюз, — включи-ка свет. Я почти ничего не вижу.
— Я и не знала, что уже так поздно, — проговорила она, всматриваясь в тропические сумерки.
И как раз в этот миг звонкий медный голос трубы с крыши главного корпуса возвестил об окончании дня. Конец дня… и одновременно реквием. Звучный протяжный напев поплыл над огромной базой, к дальнему кладбищу, скрытому в густой тени деревьев. Когда-то она слышала в нем только реквием. Но сегодня… «Каждый день умирает, — думала Хельва, — позволяя ночи, несущей мрак печали и забвенья, свершить свой путь и принести… новый день. И эта песня горна — простая и точная метафора начала и конца».
Кончен день,
Ночи тень
Скрыла звездным плащом небосвод голубой.
Все пройдет.
Отдыхай
Бог с тобой.
Прощай, Дженнан. Здравствуй, Найал.
Вот последняя нота замерла в бездонном космосе… и в ее сердце, и она поймала взгляд Найала — чуткий, все понимающий.
— Что за сентиментальная традиция для нашей современной службы, пробормотала Хельва. — …Трубить вечернюю зарю на закате.
— А ведь тебе это нравится, — сказал он внезапно охрипшим голосом. — Ты бы даже всплакнула — если бы могла.
— Да, — согласилась она. — Если бы могла.
— А знаешь, это даже хорошо, что я такой паршивец. Как-то уравновешивает твое нежное сердце, подруга, — проговорил он. — Прошу тебя, Хельва, оставайся такой всегда.
И эти слова прозвучали для нее, как самая прекрасная песня.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35