– У нас есть выбор – одиннадцать пар родителей со сходным генотипом, так как многие шахтеры происходили из одной этнической группы.
Штаб-квартира компании не хранит резервные файлы с информацией из их лазарета, поэтому мы даже не знаем, сколько детей родилось там за десять лет со времени основания лагеря. Так что ближайших родственников у неё нет. Сомнительно, что кто-то есть у неё и на Земле.
Губернатор прокашлялся.
– На Земле больше Талантов высших рангов, чем на любой другой планете.
– Давайте особо отметим в отчетах о сегодняшнем собрании, что…
Рябиновое дитя… – губернатор остановился, придумывая ей имя, – с этого времени является подопечной планеты Альтаир. Что ещё? – Он повернулся к Камилле.
– Она не может постоянно находиться в руках педиатров. – Камилла обратилась к главному медику.
– Мой старший терапевт сообщил, что девочка в основном оправилась от шока, – поспешил доложить медик. – Царапины и гематома, полученные в вертолёте, залечены. Удалось блокировать воспоминания о катастрофе, но до конца стереть информацию о том, что у неё были родители, а возможно, братья и сестры, мы не смогли. – Он развел руками.
Кто-то предложил применить более действенные меры.
– Нет… – не согласился главный медик. – Она же сирота, и хотя младший терапевт степени Т-8 справился с… общим телепатическим «шумом», контроль за ребёнком ограничен, а интервалы её сосредоточенности удручающе малы.
Все поморщились – планета до сих пор продолжала вздрагивать от вспышек плохого настроения Рябинового дитя.
Наконец губернатор поинтересовался:
– Она так же хорошо принимает информацию, как и передает?
Медик пожал плечами.
– Должна, иначе она не услышала бы Сиглен.
– А теперь о том, что действительно пора прекратить… – Губы Камиллы сжались в тонкую линию. – Наказывать ребёнка за самый обыкновенный, естественный…
– Но очень громкий, – вставил губернатор. -…избыток чувств, что может только приветствоваться после такого дикого плача, – все равно что собственноручно загубить Талант девочки.
Сиглен может быть Прайм ранга Т в степени Т, но в ней нет ни капли сострадания, и её равнодушие к ребёнку граничит с бессердечием.
– Возможно, Сиглен и не способна сострадать, – сказал губернатор, пряча глаза, – но она гордится своей профессией и уже подготовила двух Праймов для работы на Бетельгейзе и Капелле.
Кто-то цинично промычал:
– Более подходящей учительницы для Рябинового дитя в этой звездной системе не найти.
– Она стала подопечной Альтаира, – заявила координатор, оставаясь при своем мнении, – и никто не сможет оспорить это. Однако на Земле, в Центре, она найдет более доброжелательное отношение. О ней там позаботятся. Я настаиваю на том, чтобы послать её туда. И как можно скорее.
***
Подготовить девочку к путешествию поручили Лузене – экстрасенсу ранга Т-8. Лузена заботилась о малышке, играла с ней, учила её говорить, а не посылать телескопические сигналы. Когда ребёнок достаточно окреп и дозы успокаивающих лекарств были снижены, Лузена повела девочку на склад больницы, чтобы выбрать ей пуху.
Пухи, получившие своё название от воображаемого друга оставшихся без внимания детей, широко использовались в педиатрии, чаще всего в послеоперационный период и во время долгосрочного лечения детей, а также в запущенных случаях психологической зависимости.
Девочке была нужна своя собственная пуха. Программа игрушки разрабатывалась очень тщательно. Длинная, мягкая шерсть пухи скрывала рецепторы, следившие за физическим и психическим здоровьем девочки. Она могла, получив тревожные сигналы от хозяйки, успокаивающе заурчать, заставить ребёнка выговориться и, самое важное, усмирить внутренний «голос» девочки. Пуха всегда отвечала ласковым, урчащим мурлыканьем на тревогу и беспокойство малютки. Но хотя Лузена и педиатры и настроили программу пухи на пределе её возможностей, каждый экстрасенс на Альтаире услышал, как девочка назвала её Пурзой. Вместо надоевшего всем плача по планете разнесся серебряный смех ребёнка, и все облегченно вздохнули, радуясь за маленькую сироту.
Личный ассистент Сиглен, Бралла, экстрасенс, Т-4, делала все, что могла, чтобы сгладить дурной нрав своей начальницы, которая, по признанию Браллы управляющему станцией Альтаира Джероламану, могла вести себя ещё капризнее Ровены.
– Сиглен пошло бы на пользу самой обзавестись пухой, – шепнула как-то раз Бралла управляющему станцией, пока Сиглен раздраженно шипела, что этот детский лепет никак не даёт ей сосредоточиться.
Джероламан вздохнул:
– Девочка никогда не получит того сердечного тепла, о котором тоскует, – и снова вздохнул. – Несмотря ни на что.
Бралла отчаянно подмигивала ему, чтобы он попридержал язык.
– Сиглен вовсе не такой уж плохой человек, Джероламан. Просто…
– Слишком привыкла быть самой важной шишкой на планете. Ей не по душе соперничество. Помнишь тот скандал с Йеграни?
– Джероламан, она может услышать! – не выдержала Бралла. – Я ей скоро понадоблюсь. До встречи!
Однако пухе далеко не всегда удавалось удерживать трехлетку в рамках примерного поведения. Нетерпимость Сиглен, несмотря на все попытки Браллы сгладить её, слишком часто обрушивалась на Рябиновое дитя. В конце концов координатор решила, что должна поговорить с Прайм.
– Прайм Сиглен, дело безотлагательной важности, – обратилась к ней Камилла, как только Т-1 появилась на экране. – Мы смогли зафрахтовать пассажирский космолет, который завтра заберет Рябиновое дитя.
– Заберет? – удивленно переспросила Сиглен.
– Да, скоро мы освободим вас от неё. Поэтому будьте любезны последить за собой, чтобы её последние часы на Альтаире не омрачались постоянными выговорами.
– Последние часы на Альтаире? Вы с ума сошли! – Глаза Сиглен расширились от ужаса, а её пальцы перестали теребить ожерелье из морских камней. – Вы не можете подвергнуть ребёнка… такого маленького… такому испытанию!
– Это представляется наилучшим выходом, – мрачно возразила координатор, старательно скрывая настоящую причину.
– Но она не может лететь. Она потенциальная Прайм… – Сиглен запнулась, смертельно побледнев. Она бросила ожерелье и схватилась за пульт. – Она… она умрет. Вы и сами это отлично знаете. – Слова Сиглен напомнили, что происходит с настоящими Талантами в пространстве. – Вспомните, как было плохо Дэвиду, как страдала Капелла. Подвергнуть ребёнка… с неизвестным потенциалом… такой разрушающей мозг травме! Вы сошли с ума, координатор. Вы не можете! Я не позволю сделать это!
– Но вы не даете ребёнку развивать свой талант. На Земле, в Центре, она получит внимание специалистов и должную подготовку.
– Вы лишите ребёнка Альтаира, отошлете её от родных и друзей…
– Но у неё никого нет на Альтаире, – невольно вырвалось у Камиллы.
Внезапно она поняла, что Сиглен готова изменить её решение. – Прайм Сиглен, это приказ Совета. Подопечная Альтаира должна быть доставлена на Землю, в Центр, со всей мягкостью, на какую вы способны, на пассажирском космолете, который прибудет на Альтаир именно для этой цели. Всего хорошего!
Как только экран потух, координатор повернулась к главному медику и Лузене:
– Я думала, она вышвырнет ребёнка в космолет, не дав тому приземлиться.
– Это правда, что она говорила о Дэвиде с Бетельгейзе и Капелле? – спросил медик, нахмурясь. Десять лет назад он был ещё младшим медицинским администратором, которого никто не посвящал в подобные секреты.
– Да, ни один из Праймов не может безболезненно летать в космосе, и никто из них никогда не телепортировал себя на большие расстояния, – задумчиво ответила координатор, – но девочке будет намного лучше без дисциплины Сиглен.
– Я должна вернуться. – Обеспокоенная Лузена нервно поднялась. – Девочка спала, и я не хочу, чтобы, проснувшись, она не увидела меня рядом.
– Вы сотворили с ней настоящее чудо, Лузена, – улыбнулась Камилла. – Вы получите от Совета значительное вознаграждение, если доставите её на Землю живой и невредимой.
– Она удивительная и замечательная, эта малышка, – с любовью отозвалась Лузена.
– Хоть и немного странная – с этими седыми волосами и огромными карими глазами на узком лице, – поежился медик.
– Прекрасные глаза, прелестные черты лица, – быстро проговорила координатор, смягчая тревогу Лузены, вызванную замечанием медика. – Значит, завтра у вас все будет хорошо?
– Думаю, чем меньше шума, тем лучше, – отозвалась Лузена.
Однако без шума на следующий день не обошлось. Девочка ни за что не хотела входить в пассажирский космолет. Только взглянув на его главный вход, она сразу же начала упираться как физически, так и ментально. Её разум зашёлся в беззвучном вопле крайнего ужаса. А губы монотонно твердили: «Нет, нет, нет».
Девочка так крепко обхватила пуху, громко мурлыкавшую в ответ на стрессовое состояние хозяйки, что Лузена испугалась за её программу.
– Успокоительное? – предложил врач с космолета расстроенной Лузене, тщетно убеждавшей свою воспитанницу, что на космолете нет никакой опасности.
– Нам придется держать крошку под воздействием лекарств весь полет, – пробормотала Лузена. – Если одна лишь посадка так её растревожила, то даже самая интенсивная терапия не уменьшит травму ребёнка. Но я не виню её.
Она обняла страдающее тельце, но в следующий миг Рябиновое дитя исчезло, даже пуха была отброшена в сторону.
– О Боже, где же она? – в панике закричала Лузена.
«Я предупреждала, – послышался зловещий голос Сиглен. – Ребёнок не должен покидать Альтаир».
Лузена вспомнила предсказание Йеграни: «Ей предстоит длинный и одинокий путь, прежде чем она отправится в путешествие».
– О Боже!.. – зашептала она, жалея девочку.
«Вы не заставите этот молодой и мощный ум покинуть планету, на которой она родилась, – нараспев проговорила Сиглен и добавила почти с симпатией:
– Особенно после того, как она доказала, что обладает не только телепатическими, но и телекинетическими способностями».
– Но ребёнку необходимо правильное воспитание, – отозвалась Лузена, внезапно испугавшись за свою подопечную.
«Поэтому я, сознавая ответственность перед своим Талантом и перед необходимостью сохранять ресурсы планеты, лично займусь её воспитанием».
– Нет, не бывать этому, если ты будешь продолжать относиться к девочке так же, как раньше, Сиглен! – возмущенно закричала Лузена, испугав людей на посадке, и погрозила кулаком воздуху.
Последовала долгая пауза. Воздух почти осязаемо сгустился. Небольшая группа людей у космолета чуть ли не ощущала наступившую тишину.
«Она очень непослушная и своевольная девчонка, – последовал наконец четкий ответ Сиглен. – Она должна научиться вести себя, чтобы стать моей ученицей. Но я не допущу, чтобы её свели с ума, отправив в космическое путешествие. Вы будете вновь назначены её наставницей, Лузена».
«Берегите нашу спасительницу», – вспомнила Лузена слова Йеграни. Лузена и думать не думала, что события приведут именно её на пост хранительницы и воспитательницы. Она вздохнула, но когда и координатор Камилла присоединилась к уговорам, то согласилась. Лузена искренне беспокоилась о сиротке. Она хорошо понимала, что девочка нуждается в верном друге, чтобы справиться со стрессами и перегрузками, предвидеть появление которых не требовало ясновидения, чего Лузена была напрочь лишена.
«Идите и заберите её из вашей палаты в госпитале, – велела ей Сиглен, правда, куда более вежливо, чем обычно отдавала приказы. – Кажется, это единственное известное ей надежное убежище».
– Я найду её, – пообещала Лузена, подбирая пуху. – Но вы должны быть добрее к ней! Слышите? Не смейте относиться к ней плохо, Сиглен с Альтаира!
«Ладно, я постараюсь, – ворчливо согласилась Сиглен. – Как её зовут?» – Она сама выбрала себе имя. – Тут Лузена запнулась. – Ровена, на местном диалекте – рябина.
Почувствовав легкое сопротивление со стороны Прайм, она уже собиралась дать ей отпор, когда последовал жест примирения:
«Она подберет себе что-нибудь более подходящее, когда освоится в Башне.
Будьте добры, Лузена, приведите ко мне Ровену сейчас же. Она рыдает в слишком широком диапазоне».
Точности ради нужно заметить, что почти девять следующих лет Ровена жила за пределами Башни Сиглен. У Лузены было двое своих детей: девочка девяти лет – Барди, и мальчик четырнадцати – Финнан. Они обладали не очень сильными, но ценными Талантами. Лузене удалось убедить координатора разрешить Ровене на какое-то время переехать к ней из больницы порта. Её дом был весьма комфортабельным, впрочем, как и все жилища Талантов, и хорошо защищен. Лузена не доверяла Сиглен и изо дня в день под любым предлогом откладывала переселение девочки в Башню: «Ребёнок не совсем оправился от страха»; «она только что перенесла простуду»; «мне не хотелось бы беспокоить её именно сейчас, когда она так сблизилась со своей учебной группой»; «её программа обучения не должна прерываться»; «она будет скучать по поддержке и дружескому участию Барди и Финнана»; «в следующем году».
Сиглен не слишком протестовала, у неё были и свои собственные причины для отсрочки. Ровене, по её мнению, потребуется соответствующее её статусу жилище. Она считала, что ребёнку будет удобнее жить подальше от «занятости» Башни и от суеты обслуживающего персонала. Координатор предложила Сиглен ознакомиться с проектами постройки нового жилого комплекса, но Прайм в каждом чертеже находила какие-то недочеты и отсылала проекты на доработку. Обмен бумагами продолжался почти два года, прежде чем заложили фундамент.
Тем временем Ровена вживалась в семью Лузены, да и дети её, Барди и Финнан, были достаточно взрослыми, чтобы относиться к бездомной девочке по-доброму и естественно. В специально организованной группе Ровена играла и с неталантами своего возраста и училась не подавлять их. Большинство детей были так «глухи», что и не догадывались о попытках их контролировать. Их неведение заставляло Ровену говорить вслух в их присутствии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40