В буквальном смысле этого слова.— Дело здесь не только в ней, — ответил он потерянно. — Что касается Южной Америки, то у меня нет выбора. Это неотъемлемая часть всей договоренности в целом.— Объясните лучше, о чем идет речь.— Не могу, я обещал не разглашать этого.— Кому вы дали обещание? Стивену Хэккету?— Нет. Это был не мистер Хэккет.Обогнув круглую кровать, я подошел к нему.— Я не смогу больше ничего для вас сделать, если вы не раскроете все карты. По-моему, от вас обоих хотят попросту избавиться — от вас и от вашей дочери.Он упрямо твердил свое:— Я знаю, что делаю. Не хочу от вас помощи и не нуждаюсь в ней.— Может быть, и не хотите, но определенно нуждаетесь. Собираетесь вы отвезти Сэнди обратно в клинику?— Нет.— Тогда я буду вынужден заставить вас.— Вы не сможете. Я — свободный гражданин.— Долго вы им не останетесь. Капитан Обри сейчас ждет меня для беседы. Когда он узнает, что вы покупали и продавали материальные улики по делу об убийстве...— Что вы имеете в виду?— Я имею в виду пленки с записями, которые вы купили у миссис Флейшер.У меня было лишь предположение, хотя и основанное на анализе фактов, что пленки с записями тоже являются составной частью всей договоренности в целом, о которой он говорил. И выражение на его лице подтвердило это предположение.— Для кого вы купили их, Кит?Он не ответил.— Кто платит вам за то, чтобы вы увезли дочь из страны?Он опять отказался отвечать. В дверях за его спиной возникла Сэнди. На ней был чистый желтый махровый халат, после душа она порозовела. Ночной заплыв явно пошел ей на пользу. При виде этого мне стало труднее простить ей ее поступок. Она обратилась к отцу:— Тебе кто-то платит за отъезд? Мне ты этого не говорил. Ты сказал, что компания выплачивает тебе какую-то сумму в связи с тем, что вынуждена отказаться от твоих услуг.— Именно так, дорогая. В связи с этим отказом. — Он стоял между нами, глядя то на нее, то на меня.— Какую сумму?— Не твое дело, дорогая. Я хочу сказать, позволь мне самому заняться всеми делами. Тебе не нужно забивать себе этим голову.— Ха, ну спасибо. Деньги тебе дает мистер Хэккет?— Можно сказать и так. Эта компания — его.— И ты получаешь деньги, если увозишь меня в Южную Америку? Правильно? В противном случае, не получаешь ничего?— Мне не нравится этот перекрестный допрос, — возмутился Себастьян. — В конце концов, я — твой отец.— Ну конечно же, папочка. — Говорила она саркастически, с мрачной интонацией человека, имеющего право на превосходство из-за перенесенной им боли и страданий. — Но я не хочу в Южную Америку.— Ты же говорила, что хочешь.— А теперь не хочу. — Она резко повернулась ко мне: — Заберите меня отсюда, пожалуйста. Сил нет созерцать эту сцену. Именно здесь летом я захорошела и поймала сильный кайф, в этой комнате. А это та самая кровать, на которой Луп и Стив «заделывали» меня по очереди. Во влагалище и в задний проход. — Она дотянулась до этих частей своего тела, как ребенок, показывающий, где ему причинили боль.Ее слова и жесты были обращены ко мне, но предназначались отцу. Себастьян был потрясен. Он сел на кровать, но сразу же резко вскочил, стряхнув с покрывала насыпавшийся с головы песок.— Не может быть, что ты говоришь о мистере Хэккете.— Может. Я совсем забалдела тогда и почти не соображала, что происходит. Но всякий раз, когда я вижу Стивена Хэккета, я сразу узнаю его.Глаза Себастьяна изменились, словно линзы в объективе сложного фотоаппарата. Он хотел бы не верить ей, отыскать какую-нибудь брешь, ставящую под сомнение достоверность сказанного ею. Но это было правдой, и мы оба понимали это.— Почему ты не сказала мне, Сэнди?— Вот сейчас говорю.— Я имею в виду, летом, когда это случилось.Она презрительно посмотрела на него.— А откуда тебе известно, что это случилось летом? Я об этом сейчас ничего не сказала.Он лихорадочно огляделся вокруг и зачастил:— Твоя мать мне что-то говорила. Я имею в виду, не этими словами. Но что-то было записано в твоем дневнике, ведь так?— Я описала все именно этими словами, — ответила Сэнди. — Я знала, что Бернис читает мой дневник. Но ни один из вас и слова мне не сказал. Ни единого.— Я считал, что это должна была сделать твоя мать. В конце концов, я ведь мужчина, а ты — девушка.— Знаю, что девушка. Выяснила это нелегким способом.Она была взволнована и разгневана, но говорила скорее как женщина, а не как девушка. Она уже не боялась. Мне подумалось, что она перестрадала свое превращение в женщину, словно непогоду в океане, и что шторм для нее теперь позади.Я прошел в ванную, чтоб принять горячий душ. Кабинка была еще теплой и душистой после Сэнди.Потом, когда душ принимал Себастьян, я беседовал с его дочерью, сидящей напротив меня за покерным столиком. Мы уже были одеты, и это придавало нашей беседе определенный налет официальности. Сэнди, однако, начала с того, что поблагодарила меня, и это было неплохим предзнаменованием.Я ответил, что мой поступок не заслуживает благодарности, потому что мне просто до смерти захотелось искупаться.— Ты все-таки решила попробовать продолжать жить?— Я ничего не обещаю, — ответила она. — Это сволочной мир.— Ты не сделаешь его лучше, сведя счеты с жизнью.— Зато сделаю лучше для себя. — С минуту она сидела молча, не шевелилась. — Думала, что смогу вырваться из всей этой мерзости вместе с Дэви.— Кому пришла в голову эта мысль?— Ему. Он «снял» меня на Стрипе Стрип — часть центральной магистрали Лос-Анджелеса, Сансет-бульвара (бульвар «Заходящего Солнца»), где сосредоточена ночная жизнь, рестораны и прочие увеселительные заведения.

, потому что ему кто-то сказал, что я знакома с Хэккетами. Ему нужно было как-то подобраться к Стиву, и я была рада помочь.— Почему?— Сами знаете, почему. Хотела отомстить ему и Лупу. Но лучше от этого мне не стало. Наоборот, стало только хуже.— Чего добивался Дэви?— Трудно сказать. У него всегда на все были три-четыре причины, три-четыре разных варианта. Он не виноват в этом. Ему никто никогда не говорил правду о том, кто же он такой, пока этого не сделала Лорел. Но и тогда он не знал наверняка, правда это или нет. Когда они разговаривали, она была пьяна.— Сказала, что его отец — Стивен Хэккет?— Я не знаю, что она ему сказала. Честное слово.Это было любимое выражение ее матери, и она произнесла его точно с такой же интонацией.— Под конец мы с Дэви уже почти не разговаривали. Я боялась ехать вместе с ним и бежать тоже боялась. Не знала, как далеко он зайдет. Он и сам этого не знал.— Он зашел еще дальше. — Я подумал, что пора сказать ей, пока измененится, происшедшие с нею за эту ночь, еще не успели откристаллизоваться в ее сознании. — Сегодня днем Дэви был застрелен.Она тупо уставилась на меня, словно способность реагировать на услышанное была у нее временно истощена.— Кто застрелил его?— Генри Лэнгстон.— Я думала, он друг Дэви.— Был им, но у него возникли свои трудности. Как и у большинства сейчас. — Я оставил ее наедине с этой мыслью и прошел в спальню, где ее отец примерял одежду. Он решил надеть свитер с глухим воротом и брюки. В свитере он выглядел молодо и дерзко, как киноартист.— Каковы планы, Кит?— Еду к Хэккету и возвращаю ему чек.Его заявление изумило меня. Он и сам выглядел слегка изумленным.— Рад, что вы решились сделать это. Но лучше отдайте мне чек. Это улика.— Против меня?— Против Хэккета. На какую он сумму?— Чек выписан на сто тысяч.— И сколько еще наличными за магнитофонные пленки?Себастьян немного поколебался.— Десять тысяч наличными. Я передал их миссис Флейшер.— Какую легенду сочинил вам Хэккет про эти пленки?— Сказал, что Флейшер пытался его шантажировать.— За что?— Он не сказал. Хотя я думаю, речь шла о связи с женщиной.— Когда вы передали ему пленки?— Только что. Как раз перед вашим приездом сюда.— Кто был в доме, Кит?— Я видел только мистера Хэккета и его мать.— У них есть магнитофон?— Да, я видел, как они проверяли, подходят ли эти пленки.— Сколько всего пленок?— Шесть.— Где вы их оставили?— У миссис Марбург в библиотеке. Что они сделали с ними протом, я не знаю.— И они дали вам чек. Правильно?— Да. Хэккет.Он вынул из бумажника желтую полоску бумаги и протянул ее мне. Она весьма походила на такую же бумажку у меня в сейфе, только подписана она была Стивеном Хэккетом, а не его матерью, и дата была проставлена не на неделю вперед.Нравственная сила, потребовавшаяся Себастьяну для того, чтобы расстаться с деньгами, произвела в нем заметный сдвиг. Энергичным шагом он прошел вслед за мной в гостиную.— Я еду с вами. Хочу высказать в лицо этому подонку Хэккету все, что я о нем думаю.— Вам нужно заняться более важным делом.— Что вы имеете в виду?— Отвезти дочь обратно в клинику, — сказал я.— А нельзя — просто домой?— Пока слишком рано.— И всегда будет рано, — вставила Сэнди. Но на отца она начала смотреть уже другими глазами. Глава 34 Капитан Обри поджидал меня у двери, выходившей на крыльцо отделения в управлении шерифа. Мы беседовали в полутемном коридоре этого старого здания, чтобы нас не было слышно дежурному полицейскому. Когда я в общих чертах изложил Обри то, что уже знал и что пока только предполагал, он изъявил желание немедленно отправиться к Хэккету.Я напомнил, что ему придется оформлять ордер на обыск, а это не так просто. Тем временем Хэккет может либо уничтожить пленки, либо стереть с них запись.— Почему эти пленки так важны? — спросил Обри.— Потому что связаны со смертью Лорел Смит. Сегодня вечером я узнал, что примерно двадцать лет назад у Стивена Хэккета была с нею связь. Дэви Спэннер был их внебрачным сыном.— И вы считаете, ее убил Хэккет?— Пока это рано утверждать. Но я знаю, что за эти пленки он заплатил десять тысяч.— Даже если и так, его нельзя просто пойти и арестовать.— Мне и не нужно этого делать, капитан. Я же работал на миссис Марбург. Я могу войти в дом.— А выйти из него сможете? — спросил он, мрачно усмехнувшись.— Думаю, что да. Но мне может понадобиться подкрепление. И все же сначала дайте мне побыть с ними наедине.— А потом что?— Договоримся так: вы будете наготове. Если мне понадобится помощь, я крикну.Обри проводил меня до моей машины и склонился к окошку.— Опасайтесь миссис Марбург. Когда застрелили ее второго мужа, я... — здесь он откашлялся, как бы устраняя тем самым возможную клевету или поклеп из своего предупреждения мне, — в общем, было подозрение, что она тоже замешана.— Вполне возможно. Ведь Марк Хэккет был убит ее сыном от первого брака, неким Джаспером Блевинсом.— Вы утверждаете это?— Почти. Узнал от бабки Джаспера Блевинса, и ей стоило значительных усилий сказать мне об этом. Причем только когда узнала, что Джаспер давно мертв.— Здесь умирают слишком многие, — сказал Обри. — Не станьте еще одним.На своей машине без полицейских опознавательных знаков он доехал вслед за мной до ворот в усадьбу Хэккетов. По частной дороге я проехал до озера и пересек дамбу. В доме на берегу окна за плотно завешенными шторами приглушенно светились. Постучав в дверь, я понял, что пришел сегодня сюда в последний раз.Открыла мне Герда Хэккет. Она выглядела обеспокоенной и одинокой, словно грозное привидение, бродящее не по тому дому. Умиротворенная улыбка осветила ее лицо, когда она увидела меня.— Мистер Арчер! Kommen Sie nurl rein Заходите же (нем.).

.Я вошел.— Как чувствует себя ваш муж?— Намного лучше, спасибо. — И добавила разочарованно: — Так вам нужен Стивен?— И миссис Марбург.— Они в библиотеке. Сейчас скажу им, что вы здесь.— Не беспокойтесь. Я знаю, где это.Она осталась стоять у дверей своего дома, как чужая. Идя по основательно построенному зданию, похожему на учреждение, я вдруг догадался, почему Хэккет женился на девушке из другой страны. Он не хотел, чтобы его распознали.Дверь в библиотеку была закрыта. До меня донесся из-за нее голос, женский голос, и когда я приник ухом к ее дубовой поверхности, то узнал голос Лорел Смит. Волосы у меня на голове встали дыбом, а сердце заколотилось от сумасшедшей мысли, что Лорел жива.Я был на грани срыва, как альпинист, завершающий длительное восхождение: перевернутое восхождение вниз, в прошлое. Затаив дыхание и без того еле дыша, я плотно прижался к двери.— Спасибо, миссис Липперт, — говорил голос Лорел. — Хотите расписку?— В этом нет надобности, — ответил голос другой женщины. — Я заберу чек из банка.— Выпьете немного?— Нет, спасибо. Мужу не нравится, когда он приходит домой, а от меня пахнет спиртным.— Водку не почувствуешь, — сказала Лорел.— Он все учует. Нюх у него, как у собаки-ищейки. Спокойной вам ночи.— Смотрите, осторожнее.Дверь закрылась. Лорел начала мурлыкать старую песенку о чьем-то свисте в темноте. Должно быть, она ходила по квартире, потому что голос ее то затихал, то опять становился громким.Я начал потихоньку поворачивать ручку двери. Раздался голос Рут Марбург:— Кто там?Мне пришлось войти, улыбаясь. Миссис Марбург сидела у телефона. Револьвера видно не было.Хэккет сидел за столом, на котором стоял магнитофон. Улыбка на его избитом лице выглядела так же отвратительно со стороны, как я ощущал свою собственную внутренне. Он выключил магнитофон, и пение Лорел оборвалось.— Миссис Хэккет сказала мне, где найти вас. Надеюсь, я не помешал.Хэккет начал было говорить, что нет, но его перебила миссис Марбург:— По правде говоря, помешали. Мы с сыном прослушиваем старые семейные записи.— Ничего, продолжайте.— Вам это будет неинтересно. Они полны трогательной ностальгии по прошлому, но только для членов нашей семьи. — Голос ее стал неприятно резким: — Вам что-нибудь нужно?— Я приехал сообщить вам окончательные результаты расследования.— Сейчас не вполне удачное время. Приезжайте завтра, хорошо?— А мне бы хотелось послушать, что мистер Арчер хочет сообщить нам, — Хэккет неловко посмотрел на мать. — Раз уж мы платим такие деньги, то хотя бы послушаем, за что.— Я бы предпочел послушать, что скажет Лорел.Миссис Марбург захлопала наклеенными ресницами.— Какая еще Лорел?— Жена Джаспера. Вы только что слушали ее. Давайте послушаем вместе.Миссис Марбург подалась вперед и настоятельным тоном проговорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29