– Все, что у меня есть, – это ты, – сказала я отчету.
Отчет ничего не ответил.
Я вздохнула, потом встала и отправилась восвояси, отдавая себя на откуп еще одной бессонной ночи.
Глава 12
Об этом заведении ему рассказывал бывший сокамерник, когда долгими, тоскливыми ночами больше нечего делать, как чесать языком и нести чего ни попадя.
– Просто подойди к бармену, такому лысому парню по имени Флойд. Скажи, мол, надо починить телевизор.
Пряничный человек отнесся к этому совету так же скептически, как и к любой тюремной трепотне. Кроме того, если бы ему потребовалось с кем-то разобраться, он был бы более чем счастлив заняться этим сам. Вообще, если тюремная жизнь чему-то его научила, так это рассчитывать только на себя.
Но сейчас другой случай. Он не хочет, чтобы его хоть в малейшей степени связали с этим поступком. Самоличное выполнение работы хоть и несет в себе самом награду, однако слишком рискованно. Вдобавок тут есть что-то от божественного всемогущества – дергать за ниточки, а самому при этом оставаться невидимым. Это прибавляет благоговейного страха к его персоне.
Нынешняя идея пришла к нему после того, как он порезвился над этой шлюхой. Уж он ее уделал. Столько раз подводил к самому порогу смерти. Расплата за унижение, за презрение, за то, что выбрала не тот объект для своих издевок.
Когда закончил с ней, когда лежал там голым рядом с мертвым телом, он стал думать о своем противнике, о Джек Дэниелс.
Получила ли она уже конфеты? Съела ли их? Может, поделилась ими со своей командой, и тогда пятнадцать – двадцать свиней – все получили маленькие смертоносные сюрпризы. Ему необходимо знать.
Поэтому он совершил еще одну ходку к платному таксофону.
– Это Питере из «Геральд». Я проверяю поступивший анонимный звонок. Никто из полицейских не пострадал сегодня от несчастного случая?
– Сейчас мы не сообщаем никаких подробностей.
– Значит, вы подтверждаете слухи?
– Извините, эта часть текущей информации засекречена.
– А если не для протокола?
– Не для протокола – у нас есть один детектив с одиннадцатью швами во рту.
– Детектив? Мой источник сообщил, что это лейтенант.
– Ваш источник ошибся.
Значит, Джек не съела ни одной. Все труды псу под хвост.
Пряничный человек кипел от злости. Он-то уже представлял себе ее с крючками в языке, а все закончилось гигантским пшиком.
Должен быть другой способ привлечь ее внимание. Так, чтобы показать: он воспринимает их противостояние всерьез. И так, чтобы отправить ее в больницу, не подвергая себя ненужному риску.
И вот тогда он вспомнил о том заведении.
Закусочная темна и пропахла сигаретным дымом – даже несмотря на то, что пуста в это время суток. За барной стойкой – тощий парень, тот самый Флойд, о котором болтал сокамерник.
Пряничный человек вручает Флойду фотографию Джек ту самую, что сделал во время вылазки на место находки трупа, на Монро-стрит. Он также передает ему адрес Джек, номер водительской лицензии, визитную карточку и пятьсот баксов.
Обычная, стандартная цена за избиение кого-нибудь до полусмерти составляла четыреста, но Джек из полиции, так что за нее дороже.
Вообще-то оставлять ее визитную карточку рискованно, но в газетах еще не было упоминания ни о ней, ни об этом деле. Он хочет, чтобы Джек знала, кто ей это подстроил. И более того, когда он доведет весь свой план до конца, то хочет, чтобы и копы, и весь мир знали: будь они чуть поумнее, они могли бы его остановить.
Но они обнаружат эту связь лишь после того, как он давно уже будет далеко.
Флойд забирает все, намеренно стараясь не смотреть ему в лицо. Это тонкий бизнес.
– Чо надо с ней сделать? – произносит парень за стойкой, не отрывая глаз от телевизора в конце бара.
– Переломать коленки, – ухмыляется Пряничный человек. Мысль о том, что Джек навсегда останется калекой, упоительна. Когда он нанесет ей визит, она не сможет убежать.
Флойд говорит, что незамедлительно направит к ней кого надо, может, даже сегодня вечером.
А тем временем ему надо избавиться от трупа, отвезти шлюху на помойку. Это был восхитительно насыщенный день, и он притомился, но если продержит ее у себя слишком долго, она начнет вонять. Не раз бывало, что убийца оказывался схвачен только потому, что соседи начинали жаловаться на запах, доносящийся из дома смерти.
Поэтому ему придется вновь проделать тот фокус с мусорным баком. Работа напряженная, но себя оправдывает. Конечно, было бы намного проще выбросить ее в канализационный коллектор, но он хочет, чтобы тело было обнаружено немедленно. А уж СМИ это скушают.
Будет Джек что поглядеть по телику, когда начнет очухиваться в больнице.
Глава 13
Когда я вошла к себе в квартиру, лампочка на моем автоответчике мигала. Это было сообщение от Дона. Нет, он не хотел вернуться к нашим отношениям, зато хотел вернуть свою оставшуюся мебель и чтобы я отправила ее в хранилище. Мне надлежало созвониться со складом.
Ну, понятно. А еще неплохо, если бы я подкинула ему несколько баксов.
Я решила проявить справедливость и пойти на компромисс. Я перезвонила ему и услышала по автоответчику грудной женский голос, который назвался Рокси. Я проинформировала их с Доном, что отправлю все его вещи в коридор.
Барахла у него была уйма, и процедура заняла почти два часа. Когда я закончила, квартира приобрела какой-то пустынный вид. За исключением бабушкиного кресла-качалки, большого круглого мешка-сиденья, наполненного полистиролом, кровати и обеденного стола в кухонной нише, вся остальная немудреная мебель, оказывается, принадлежала Дону. Я была неприятно поражена, обнаружив, что у меня имеется только один светильник. При этом тоже паршивый, с выключателем, который не действует, пока им не поерзаешь. Ведь имелись же у меня какие-то лампы до того, как он въехал, – куда же они все подевались?
Единственный вывод, который напрашивался: это что, вселившись, он начал потихоньку выкидывать мои вещи. Думаю, я не обратила на это внимания, потому что вообще мало приглядывалась. А может, просто оттого, что редко бывала дома.
Просто чудо, что он меня бросил.
Я проверила холодильник на наличие продуктов, и мне удалось составить сандвич из ржаного хлеба и салями с горчицей. Горчица осталась от Дона – какой-то импортный сорт, по цене дороже серебра за унцию. Страшно жгучая. Покончив с бутербродом, я вышвырнула остатки горчицы в коридор, к остальным его вещам.
Пролистав свой мысленный органайзер, я составила бизнес-план на нынешний вечер. Меня ожидал увлекательный вечер перед телевизором, с последующим верчением в кровати в тщетных попытках уснуть.
О, как радостно бьется сердце в предвкушении!
Я раздумывала, не соорудить ли мне коктейль и не залечь ли в ванну, но тут, захваченная стихийным порывом, вдруг решила куда-нибудь выползти и чем-нибудь заняться. Второй вечер подряд! Я такое общественное животное!
Переодевшись в джинсы и трикотажную хлопчатобумажную рубашку, я вновь взяла курс на «Бильярд у Джо». Вечер стоял что надо, погода бодрящая, и, поскольку была пятница, улицы полны молодежи. Я прошла мимо группы парней, которые встречали бурным свистом каждую проходящую девушку.
Меня они вовсе проигнорировали, сопляки паршивые.
«У Джо» было более людно, чем обычно, но Финеас Траутт закрепился за угловым столом, методично отправляя в лузу шар за шаром. На нем были армейские, цвета хаки, штаны и расстегнутая фланелевая рубаха поверх футболки. Я взяла пару пива и подошла к его столу.
– Интересуешься хорошей игрой или собираешься весь вечер играть сам с собой? – спросила я.
Он от борта засадил восьмерку в боковую лузу.
– Желаешь поставить деньги?
– У меня есть два бакса, которые говорят, что я надеру тебе задницу.
– Это хвастливые два бакса.
Я позволила ему увидеть цвет моих денег, небрежно швырнув на бортик две долларовые бумажки, как если бы это были сотни. Фин загнал свой последний шар и поглядел на меня с прищуром.
– Проигравший расставляет. А если память меня не подводит, ты продула прошлую партию. И даже не одну.
Я протянула ему пиво.
– Все это было частью грандиозного замысла. К полуночи твоя машина станет моей.
Он отхлебнул порядочный глоток.
– Спасибо. Вообще-то я рад, что ты заглянула.
– Слабость к старым знакомым копам?
– Просто в туалет надо со страшной силой. Не хотел бросать стол, потому как займут.
Извинившись, он затрусил в сторону туалетных комнат.
Пока он отсутствовал, я расставила шары и произвела сокрушительное разбиение, забив один полосатый шар и один одноцветный. Я решила придерживаться одноцветных, положив еще три, прежде чем Фин вернулся.
Я нацелилась на левую дальнюю лузу и опять загнала одноцветный.
– Вижу, ты воспользовалась моим отсутствием, чтобы схимичить.
Я вежливо посоветовала ему, куда с этим обратиться, и положила еще один одноцветный.
Играть на бильярде дело непростое. Нужно не только загонять шары, но и уметь так расположить биток, чтобы ударить им по следующему шару. У меня был хорошо наметанный глаз для этой игры, и я знала, как спланировать ситуацию, но иногда мои умения отставали от знаний.
Я натерла мелом кий и чуть обошла вокруг стола, чтобы выполнить свой следующий удар – замысловатый, от борта, в дальний угол. Как раз в тот момент, когда я отвела руку с кием назад, кто-то грубо пихнул меня сзади.
– Какого черта?! – раздраженно обернулась я.
На меня с высоты своего роста смотрел здоровенный и очень безобразный мужик. Вместо лица у него была сеть шрамов и приплюснутый кривой нос, явно не однажды ломаный. Наряду с запахом перегара я прямо-таки физически ощущала источаемые им подлость и дурные намерения. Глядевшие на меня маленькие, с нехорошим прищуром, глазки сразу напомнили мне Блуто из мультика про Попая-моряка. Конечно, если не считать того, что Блуто был помельче, а также рисованный.
– Ты расплескала мое пиво, сука.
Он сказал это достаточно громко, чтобы оповестить об этом весь бар, брызгая слюной со своих толстых губ.
Фин, сам тоже не коротышка, ухватил мужика за плечо и посмотрел ему в лицо, для чего ему пришлось задрать голову.
– Остынь, приятель. Она коп.
Верзила движением плеча стряхнул руку Фина и снова сосредоточился на мне.
– Ну! И что ты собираешься сделать на это? – прорычал Блуто.
И плюнул мне на туфли.
Все мы живем по правилам. Копу положено соблюдать больше правил, чем остальному большинству, особенно когда он имеет дело с раздраженными людьми. Одно из этих правил состоит в том, чтобы никогда их не провоцировать, не выводить из себя, особенно если они габаритами с небольшой городок.
Но говорят, правила для того и существуют, чтобы их нарушать.
– Тебе не помешает освежить дыхание, – ровным голосом произнесла я. – Сходи, купи себе мятной жвачки. Да побыстрее.
Блуто крякнул, насмешливо и презрительно. Я чувствовала, что народ вокруг прекратил игру и наблюдает за нами. Как последняя дура, я не прихватила с собой револьвер, хотя инструкциями предписывалось носить его с собой даже не при исполнении. Но я не была уверена, что, когда имеешь дело с таким типом, моя пушка играет какую-то роль. В нем было, наверное, не меньше шести футов семи дюймов, и, вероятно, ничто, кроме базуки, его бы не усмирило.
– Ты хочешь, чтобы я ушел, свинья? – ухмыльнулся он.
И тут этот козел ударил меня в живот.
Я едва успела напрячь мышцы и развернуть туловище так, чтобы часть удара пришлась мимо. Все равно этой силы хватило, чтобы сбить меня с ног, и я оказалась на четвереньках, отчаянно стараясь глотнуть воздуха.
Я еще не успела приземлиться, а Фин уже был в движении. С выражением лица в духе Сэмми Соса он нанес сокрушительный удар ему по затылку толстым концом кия, в результате чего кий развалился надвое.
Здоровяк повернулся к Фину, отвесив, на бейсбольный манер, сильный удар наотмашь, который, впрочем, так и завис в воздухе. Фин, резко наклонив голову, поднырнул под него, уклоняясь, и звучно залепил в ответ, однако верзила даже не моргнул.
Я встала и тряхнула головой, отгоняя мелькавшие в глазах звезды, коленки у меня подгибались. Но женщина не дослужилась бы до лейтенанта полиции в отделе тяжких преступлений, «третьем по величине американском городе, если бы не умела выдержать удар кулаком.
Или если бы не знала, как ответить.
Я нанесла сильнейший удар по почкам, вложив в него все свои сто тридцать пять фунтов весу, стремясь пробить кулаком насквозь.
Блуто зарычал, складываясь пополам. Фин, использовав открывшуюся возможность, пнул ему в лицо. Прямо в меня отлетело что-то маленькое, впоследствии оказавшееся зубом.
Гигант грохнулся наземь, и на этом все бы и закончилось, если бы ублюдок не привел с собой дружков.
Это были парни именно того типа, с которыми и полагается шиться подобному придурку. У одного были черные, зализанные назад волосы и неопрятная козлиная бороденка. Я насчитала у него в ухе пять серег – все в виде черепа и такое же черепообразное кольцо на мизинце.
Другой был поприземистее, белобрысый, со стрижкой «ежиком». На нем была безрукавка, из которой торчали руки с крепкими мускулами, сплошь татуированные пистолетами.
Я и не подозревала, что в моем любимом баре такая дерьмовая клиентура.
Татуированный двинулся на Фина быстро, небрежно и уверенно, как тренированный боец. Он так стремительно выбросил вперед правую руку, что я решила: сейчас он выведет Фина из строя.
Но Фин тоже действовал быстро. Проворно нагнувшись, он как бы подкатился под удар, принимая его в плечо. Я успела увидеть, как Фин вмазывает локтем мужику в подбородок, но тут уже мне пришлось разбираться со своей собственной проблемой.
Тот, другой, исподтишка неслышно приблизился ко мне, криво усмехаясь сквозь свою козлиную бороденку. Я подняла сжатые в кулаки руки и стиснула зубы.
– Я коп, ты, дубина!
– Я кушаю копов. – Он провел языком по ощеренным коричневатым зубам и ринулся на меня.
Выставив вперед колено, я смачно, с треском, въехала прямо в центр его гнусной рожи, не удержавшись при этом от восклицания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32