Сидя, заснула.
Так они и спали: он, освободившийся от многолетнего груза своего адского наследия, она, - приняв его, нагрузившись ужас - ными и тяжкими чужими, но получалось, своими! - бедами, - ощутила на своих слабых плечах будто мешок с камнями, который ей теперь нести до конца дней.
Мама - оказалась - не мама...
Улита всегда чувствовала в маме какую-то холодноватость и не было в ней сумасшествия любящих матерей, нежной ласковости... Не было в ней хотя бы капли Натальи Ашотовны.
Были справедливость, строгость, радость, что Улита смышленая и хорошенькая... Ну и конечно удовольствие от того, что дочь стала известной актрисой.
Вот сейчас, возвратившись на мгновение туда, в годы с мамой, в полусне, она поняла это своими пьяными мозгами.
А телефон заходился, как будто сам ощущая нервную напряженность звонившего.
Но в квартире Улиты было благостно и тихо.
Никто не просыпался. И не проснулись бы до вечера, а то и до поздней ночи, если бы в дверь не стали барабанить кулаком и не скандировать в дверную щель: У-ли-та, У-ли-та!!
Улита подняла свою обезумевшую голову, и не могла вникнуть, что происходит. Кто-то её зовет, но где и кто, - неизвестно.
И день ли, ночь?..
Она встала со стула, её качнуло, увидела на столе бутылки и стакан, постепенно стало все проясняться и она застонала.
О, Господи, как же она с этим со всем будет теперь существовать?..
Мозги ещё были расплавлены, но она узнала голос Казиева за дверью и чтобы он не переполошил вконец её соседок-бабулек, она крикнула ему хрипато: да подожди ты, сейчас открою!
И, уже освобождаясь от тумана, схватила со стола сценарий и письма и запихнула все в шкаф, а на стол, пометавшись, положила другой сценарий, завалявшийся у неё с давних пор.
"Береженого Бог бережет", подумала она.
Платье было мятое, но черт с ним!
Она впустила обезумевшего Казиева, который диким оком стал оглядывать переднюю, будто Улита за это время пригласила к себе, по крайней мере группу ОМОНа для захвата Казиева!...
- Да входи же, - Раздражилась Улита, - никого, кроме Андрея Андреевича нет. А он спит.
- Все-таки не Абрам Исмаилович, - бормотнул Казиев и вдруг поморщился, - мать, ты что, напилась как сапог?
- Напилась, - подтвердила она, - тут не так напьешься...
- А что, что? - застрекотал Казиев.
Она ничего не ответила, - слишком глобален ответ и не для Казиева, - а снова повторила, - проходи же на кухню.
Он как-то очень осторожно прошел, будто чего-то побаиваясь и остро глянул на Улиту.
- Видно сладились без меня?..
35. МАЛЬЧИК - ДЕВОЧКА?..
Макс остановился в центре Славинска, на площади, чтобы отсюда начать поиски.
Здесь все было как надо в новом постсоветском людском обиталище.
Муниципалитет в бывшем здании горкома, бюст Ленина в самом центре скверика, - вместо клумбы, - с суровым лицом и хмурыми бро - вями, недоволен всем, что видит.
Тут же расположился "Супермаркет" и свой "Макдоналдс".
Попал он в Славинск в конце рабочего дня и на площади мельтешило немало народу. Он помнил, что Ангел говорил ему как-то, со смехом, что у них аж две улицы Ленина. - Почему - удивился тогда Макс. - А одной видно мало оказалось. Одна - просто Ленина, другая - вторая Ленина. Я-то на второй, конечно, живу.
Итак, вторая Ленина!
И вдруг удивился себе: с какой горы он свалился, что прибыл в этот занюханный город, к малознакомому парню, не другу даже, и не так чтоб и приятелю, - чем-то просто симпатичному...
А по правилам - надо бы шарахнуться куда-нибудь заграницу, далеко-далеко, за моря-океаны, и летать там на самолетах до одури, до того момента, как ему, самолету, надоест беситься в воздушном океане и он пойдет штопором вниз...
Зачем он здесь? Какой унылый городишко! Как тут можно жить?
И как тут вырос такой умненький парнишка?.. Наверно, из-за этого Учителя, как его там? Леонид Михайлович, кажется?
Но приехал - ищи!
А там можно прихватить с собой Ангела и мотануть сначала в Москву, не видя Улиты ("Я тебя никогда не увижу, я тебя никог - да не забуду")! А потом ещё куда-нибудь.
Без женщин, вдвоем с Ангелом. Макс научит его управлять самолетом!
Он узнал, где находится вторая Ленина, и какая-то старушенция на вопрос, не знает ли она случайно, где здесь живет Ангел...
Он только-только хотел объяснить, - какой и кто, как старушенция бойко зыркнула на него глазом и толково объяснила, как пройти. И что-то крикнула вслед.
- Что? - Обернулся он.
Старушенция сказала, - да ты сам Аньдел и есть.
И хихикнула.
- Что вы, мадам, - ответил он ей, как ответил бы во Франции,
- я скорее - наоборот.
Это оказалась старая, "хрущевская" пятиэтажка.
Максу стало нехорошо, когда он поднимался по грязной темной лестнице на четвертый этаж, соответственно, без лифта.
А родители Ангела? Что-то он говорил о пьянице-папаше?.. Но Макс тут же пресек себя: а у него родители? Вернее, родительница,
- не пьяница, но лучше уж была бы ею!
Пока Макс поднимается по лестнице, немного осветим обстановку обеда, который как раз происходит в семье Федоровых.
Папаня, глава семьи, Владимир Васильевич, был не в духе. Сегодня на работе, в обеденный перерыв, отмечали день рожде - ния старого мастера, которого через год этаким же макаром, будут провожать на заслуженный (вечный уже) отдых. Хорошо, душевно по - сидели, но мало.
Собирались после работы продолжить, но прибежала жена мастера и уволокла рожденника домой.
Развалилась компания. Хмель почти весь соскочил с Главы семьи и он был не в сильно хорошем настроении, прямо скажем, - дурном.
Надо бы взять в должок у кого-нибудь и самому продолжить рождение старика Потапыча... Но уже взято и перевзято до получки, жена слезу пустит, а дочь, которая приехала злая как демон из
Москвы, могла бы дать папаше ейные долларов сколько-то, в Славинске и обменный пункт есть, - так ведь не даст.
Потому, глядя на Ангела в упор такими же как у неё синими-синими глазами, только у него с красноватой поволокой, папаша начал к дочери вязаться.
- Ты, я вижу, все вожжохаешься со старым пьяницей (себя Владимир Васильевич пьяницей не считал - он работает!). Прекрати это дело. Нечего тебе от его учиться, как водку пить.
Ангел молча ела суп.
- Ты слышала? - Загремел папаня, - я тебе говорю?
- Леонид Матвеич мой друг, - сообщила Ангел, так и не отрывая глаз от рассольника.
- Дру-уг? Во-она! - Протянул смешливо папаня, - а я думал собутыльщик! Чему он тебя научил, учитель твой? Как в койке цельными днями валяться?
Ангел молчала.
Тогда папаня стукнул кулаком по столу и тарелки слегка подпрыгнули, а матушка тихо ойкнула...
Оставим их на момент, потому что на общую кухню входил Макс. Проникнув в квартиру вместе с какой-то белобрысой толстой теткой, которая так от него сторонилась, что он подумал, - наверное его Харли стал "подтекать" и от него несет бензином.
А тетка, это была Нюра, напугалась, - не террорист ли?
Войдя на кухню, растерялся он.
На него уставились шесть а то и больше пар глаз ( время, не забывайте - обеденное!) и женщины замерли. К ним вошел принц не принц, но кто-то подозрительный... Они не могли бы определить точно, кто к ним вошел.
- Вам кого? - Спросила самая смелая, молодая и симпатичная, Ленка-холостячка.
- Простите, - сказал Макс, - не здесь ли живет некто Ангел?.. Холостячка заскучнела лицом и ткнула половником в даль кори - дорчика, налево, там на двери пять написано.
- Спасибо, - сказал Макс, уже не добавляя "мадам", как он привык в этой трахнутой Франции. Здесь это не играло.
Макс стукнул в дверь, услышал громовое - открыто - вошел и... Ангел сорвался из-за стола так, что Макс, не успев даже как следует увидеть его, остался наедине с папой и мамой, видимо. Почему он убежал? Думал Макс, мило улыбаясь и произнося всякие слова: здравствуйте, простите, что нарушил ваш обед...
Ангел же сорвался потому, что был одет в свой старенький ситцевый халатик, подпоясанный тонким пояском.
Не потому, что халат был ветх как Мафусаил!
А потому что халат - женский, и тут уж ни взять, ни дать.
Она внеслась к Леонид Матвеичу.
Тот как обычно возлежал на тахте, курил и пил пиво.
Ангел бросилась к нему, хватаясь за его плед и чуть не залезая под него, при этом бормоча, - Леонид Матвеич, миленький, Макс приехал, он у нас, спрячьте меня, я не хочу... Спрячьте!
Сначала Леонид Матвеич не мог понять, кто такой Макс и почему Ангел прячется от него под плед.
Он просто молча смотрел на неё и только сделал одно, - перестал отхлебывать из поллитровой банки пиво.
- Что такое? Какой Макс? Что с тобой, моя девочка? Зачем ты сгоняешь старого дедушку с его ложа?
Ангел быстро напомнила ему историю, которую рассказала по приезде из Москвы.
- Ах вот в чем дело! - Вскричал Леонид Матвеич, - голубок прилетел за своей горлицей!
- Да что вы говорите, Леонид Матвеич, вы сильно выпили? - с досадой отозвалась Ангел, - какая горлица! Он ничего не знает, просто я наверно там кому-то понадобилась. Может ему самому! А я не хочу... Не хочу, чтобы он знал!.. Не хочу его видеть!
- Но он-то знает, потому и приехал! - Безапелляционно заявил Матвеич, - ему рассказали твои девчонки и сказали, где ты. Женщины болтливы, ты что, не знаешь? Вот он и примчался, потому что любил он всегда тебя, но не понимал этого. А не Улиту. Улита так, фу-ух! Дым! Воздух!.. Иди-ка ты к нему и все.
В его рассуждении была логика.
Конечно, кто-то из девчонок не утерпел и рассказал ему, а он... Значит, может быть... То, что говорит Леонид Матвеич, - правда?..
Она села на тахте и перестала стаскивать с Матвеича плед.
Он снова наконец хорошо в него завернулся, хлебнул пива и сообщил: я тебе кто? Учитель? Учитель. Значит, что я сказал, то и правда. Иди.
Матвеич хотел спать, потому что сегодня превысил пивную норму.
- Мне правда идти? - переспросила его Ангел как оракула.
- Конечно, правда. - ответил уже несколько неразборчиво Леонид Матвеич и задремал, успев однако сказать, - после мне все в подробностях расскажешь, как я был прав.
Да, к этому моменту Макс знал, что приехал не к милому парнишке Ангелу, а к девице-Ангелице, то есть, юной девушке по имени Ангелина, которая так сорвалась из-за стола, потому что не хотела показаться ему в истинном облике.
Произошло это так.
Мама, Зоя Николаевна, видя, что дочь упрыгнула в своем драненьком халатике, пригласила молодого человека присесть и спросила, кого он ищет ( она ни сном ни духом не могла предположить, что этот красавчик и богатый, сразу видно, приехал аж из Москвы к её дочери)?
- Мне нужен Ангел, - пояснил Макс, проклиная себя за свой срыв, который приобретает комические черты.
- Ангел? - Переспросила озабоченно Зоя Николаевна, - А, ну да, я её Ангелом прозвала, и все так и зовут. Ангелина вам нужна, правильно? Имя её настоящее - Ангелина.
Макс был крепкий мальчик, скажем так, - очень крепкий, но тут он покачнулся внутренне и красные шары поплыли перед его глазами!
Девчонки водили его за нос, изображая из Ангелины - парня!
А зачем? А затем, чтобы нацепить его на крючок таким вот образом. Но что, бежать? Наплевать на эту простую семью, хлопнуть дверью? Не увидеть эту Ангел...ину? А ему захотелось посмотреть на неё в девичьем облике.
Поэтому он ответил, - да, конечно, Ангелину. Мы тоже звали её Ангел... Я пойду, пусть она выйдет ко мне. Я буду у дома. У меня мало времени.
Это он сказал на всякий случай, если она не выйдет через полчаса самое большее или если она вдруг станет ему не симпатична в своем истинном виде.
- До свидания, - вежливо попрощался он и вышел, оставив родителей в состоянии истуканства.
Даже папаня молчал.
Вбежала Ангелина.
- Макс где? - Крикнула она.
Папаня начал было хвалить её за то что она там их здорово надула и он обалдел этот Макс, и так ему и надо, поганцу!...
Но матушка, всегда тихая, покорная молчунья, вдруг перебила его, обратившись к Ангелу, - быстро переденься и выйди. Он тебя на улице ждет. У нас, сама видишь, не для таких молодых человеков место, да и нет его, места-то.
Веря Леонид Матвеичу, Ангел надела все, что носила в Москве, и что здесь как-то не привилось, и вышла на улицу.
Макс сидел боком на своем Харли и курил.
- Привет, - сказала она так, как сказал бы Ангел.
- Привет, - откликнулся Макс. И - молчание.
Ангела начало слегка потряхивать.
Если Макс знал и примчался сюда, как сказал Матвеич, - "за горлицей", то встреча явно не та. Слишком странный вид у Макса и он как будто не собирается ей ничего такого особенного говорить.
Ну, что ж. Тогда и она поведет себя попрежнему.
Пусть думает, что она - трансвестит, в конце концов! Наплевать.
А Макс искоса рассматривал её. Это явный Ангел, тот, с которым он дружился в Москве! Зачем эти превращения? Или может быть... Тут он подумал о том, что она и предположила.
- Короче, - - сказала она сурово, - если ты по делу, давай говори. Если просто так, можем расстаться. Или покатаемся, у нас в городе воздух не очень, - да, явно пахло застарелой химией. - А дальше есть места красивые...
- Нет, - честно ответил Макс, - я не по делу. Мне стало плохо в Москве и мне захотелось тебя увидеть.
- А теперь - расхотелось? - Смело спросила Ангел.
- Н-нет, - ответил он замедленно, изучающе глядя на нее.
Это ей надоело и она сказала, - знай, я не парень и не полупарень. Я девчонка. Так что не раздумывай: какой я ориентации или ещё что-нибудь подобное. Мне так удобно ходить. Особенно, в Москве. А ты сразу же признал во мне парня. Ну мы и не стали разуверять тебя. Я знаю, что девчонок ты не очень ценишь... А мне хотелось с тобой дружить.
Она выговорилась. Теперь его черед.
И он сказал неожиданное, - давай показывай, где тут ваши красивые места.
У неё екнуло и покатилось сердце.
Она еле забралась на сиденье за его спиной и обхватила его руками.
И вдруг такая тоска хлынула Максу в сердце! Такая! Он вспомнил, как ещё недавно они с Улитой так же мчались... Молчи! Не смей о ней вспоминать! ТАМ все кончено. А здесь начинается? спросил он себя и ответил, - это было бы к лучшему.
Он как-то странно относился к Ангелу.
Не отошло его восприятие её как парня и вместе с тем прибавилось то, что она - девушка. Но не такая, как все эти... Которых он знал-перезнал и знать не хочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36