» — мелькнуло у него в голове. Незнакомка открыла глаза, посмотрела на Томми, и зрачки ее потускнели. Она чуть слышно вздохнула и умерла: пуля пробила ей голову.Маленькая Бетти Спрот, целая и невредимая, выкарабкалась из объятий женщины и побежала к матери, застывшей как статуя.Только теперь силы окончательно оставили миссис Спрот. Она отшвырнула пистолет, рухнула на колени и прижала к себе девочку.— Жива, жива!.. Ах, Бетти, Бетти! — всхлипнула она и глухим испуганным шепотом спросила: — Я… Я убила ее?— Не надо думать об этом. Не надо, — твердо сказала Таппенс. — Думайте о Бетти, только о ней.Миссис Спрот, рыдая, обнимала ребенка. Таппенс отошла в сторону и присоединилась к мужчинам.— Форменное чудо! — восторгался Хейдок. — Мне бы такого выстрела не сделать. Прямо не верится, что эта женщина впервые взялась за пистолет. Вот что значит инстинкт. Чудо да и только! Глава восьмая Заседание следственного суда состоялось несколько дней спустя. За это время полиция установила личность убитой, которая оказалась польской эмигранткой Вандой Полонской.Сразу после драматической сцены на холме Бетти и миссис Спрот, пребывавшая в полубессознательном состоянии, были доставлены в «Сан-Суси», где грелки, крепкий чай, всеобщее сочувственное любопытство и, наконец, основательная доза бренди быстро поставили на ноги совершенно ошеломленную героиню дня.Капитан Хейдок немедленно снесся с полицией и лично проводил ее представителей на место трагедии. В другое время газеты уделили бы ей не одну полосу. Но сейчас, когда с фронта приходили все более тревожные известия, о ней упомянули лишь в небольшой заметке.Таппенс и Томми понимали, что им придется выступать на суде. Поэтому, опасаясь, что репортерам придет фантазия сфотографировать основных свидетелей, мистер Медоуз имел неосторожность повредить себе глаз и был вынужден надеть повязку, сделавшую его почти неузнаваемым. Лицо миссис Бленкенсоп исчезло под необъятной шляпой.Заседание суда началось с опознания погибшей, произведенного некоей миссис Кафонт, дамой с тонкими губами и пронзительным взглядом, которая в течение нескольких месяцев работала в комитете помощи эмигрантам.Она показала, что Полонская приехала в Англию со своим двоюродным братом и его женой, единственными — насколько ей известно — родственниками покойной. По ее мнению, Полонская была не совсем нормальной. Судя по словам Полонской, она пережила в Польше много ужасного: вся ее семья, в том числе дети, были перебиты немцами. Полонская отнюдь не выказывала признательности за то, что для нее делалось, была молчалива и подозрительна, часто разговаривала сама с собой, словом, проявляла признаки душевного расстройства. Ей подыскали место прислуги, но она вот уже несколько недель как ушла от хозяев, не предупредив их заранее и не отметившись в полиции. Она — факт труднообъяснимый — видимо, располагала также значительной суммой денег. Не исключено, что она была вражеским агентом и лишь симулировала ненормальность.Затем была вызвана миссис Спрот, которая тут же разразилась рыданиями.— Это так ужасно! — всхлипывала она. — Так ужасно сознавать, что ты убил человека! Я не хотела этого, мне такое даже в голову не приходило, но вы же понимаете — дело шло о Бетти. Эта женщина, решила я, сейчас сбросит ее с обрыва. Я должна была этому помешать, я… Боже мой, я сама не знаю, как все получилось.— Вы умеете обращаться с огнестрельным оружием?— Что вы! Правда, я несколько раз держала в руках ружье — на ярмарках, в тире. Но я никогда не попадала в цель. Боже мой, у меня такое чувство, словно я в самом деле убийца.Коронер успокоил ее и спросил, состояла ли она в каких-нибудь отношениях с покойной.— Ах, нет! В жизни ее не видела. По-моему, она была просто сумасшедшая — ведь она даже не знала ни меня, ни Бетти.Следующим вызвали Хейдока. Он рассказал о мерах, принятых им для розыска похитительницы, и о том, что произошло дальше.— Вы уверены, что женщина готова была броситься с обрыва?— Да. Она бы или сбросила вниз ребенка, или сама прыгнула вместе с ним. Вид у нее был такой, словно она совершенно обезумела от ненависти. Нужно было действовать. Я хотел уже выстрелить сам, чтобы ранить ее, но она прикрывалась ребенком, как щитом. А миссис Спрот рискнула и сумела спасти жизнь своей малышке.Показания миссис Бленкенсоп были краткими — она лишь подтвердила показания капитана Хейдока.Настала очередь мистера Медоуза.— Вы согласны с тем, как осветили события капитан Хейдок и миссис Бленкенсоп?— Да, согласен. Эта женщина безусловно была в таком невменяемом состоянии, что никого не подпустила бы к себе. Она готова была броситься вниз вместе с ребенком.На этом допрос свидетелей закончился. Коронер разъяснил присяжным, что Ванда Полонская пала от руки миссис Спрот при обстоятельствах, полностью оправдывающих последнюю. Суд не располагает какими-либо данными относительно психического состояния погибшей. Возможно, что ею руководила ненависть к Англии. Что же касается мотивов, побудивших покойную похитить ребенка, то о них можно только догадываться. Не исключено, что это мотивы патологического характера. Полонская, по ее собственным словам, пережила у себя на родине много ужасного, и это, вероятно, помутило ее рассудок. С другой стороны, она, конечно, могла быть и вражеским агентом. Приговор, вынесенный присяжными, соответствовал выводам коронера.На другой день после луда миссис Бленкенсоп и мистер Медоуз встретились для обмена мнениями.— Ванда Полонская сошла со сцены, и мы опять в тупике, — угрюмо констатировал Томми.— Да, — кивнула Таппенс. — Всякие следы исчезли. После нее не осталось ничего — ни документов, ни сведений о том, с кем она общалась и откуда у нее появились деньги.— Здорово работают, — вздохнул Томми и добавил: — Знаешь, Таппенс, не нравится мне, как обстоят дела.Таппенс согласилась. Сводки в самом деле далеко не утешительные. Французская армия отступает, и ясно, что падение Парижа — вопрос нескольких дней.— Кое-что мы все-таки сделали, — напомнил Томми.— Карл фон Дайним и Ванда Полонская? Мелочь!— Ты думаешь, они работали вместе?— Думаю, что да, — задумчиво ответила Таппенс. — Вспомни: я застала их, когда они разговаривали.— Значит, историю с похищением подстроил Карл фон Дайним?— По-моему, он.— Но зачем?— В этом-то все дело, — согласилась Таппенс. — Ничего не могу придумать. Похищение кажется совершенно бессмысленным.— Почему понадобилось похищать именно этого ребенка? Кто такие Сироты? Денег у них нет — значит, дело не в выкупе. Ни муж, ни жена на государственной службе не состоят.— Знаю, Томми. Во всем этом нет никакого смысла.— А что предполагает сама миссис Спрот?— У этой женщины цыплячьи мозги, — презрительно сказала Таппенс. — Ни о чем она не думает. Просто заявляет, что от злодеев немцев другого и ждать не приходится.— Дура! — пожал плечами Томми. — Немцы — люди дела. Если уж они посылают своего агента похищать ребенка, значит им это нужно.— Понимаешь, — сказала Таппенс, — у меня такое чувство, что миссис Спрот могла бы сообразить что к чему, если бы только дала себе труд подумать. Должны же быть какие-то причины — ну, скажем, сведения, которые случайно попали к ней, хотя сама она, может быть, об этом и не подозревает.— «Никому ни слова. Ждите указаний», — процитировал Томми фразу из записки, найденной миссис Спрот на полу у себя в номере. — Но в этих-то словах, черт побери, есть смысл!— Конечно есть. Должен быть. Могу предположить только одно: миссис Спрот или ее мужу что-то дали на сохранение — дали, вероятно, потому, что они совершенно незаметные, заурядные люди, которых никто не заподозрит в хранении этого предмета, каков бы он ни был.— А ты просила миссис Сирот чуточку пошевелить мозгами?— Просила, но ее, к сожалению, все это нисколько не интересует. Ей нужно было вернуть Бетти, а теперь она закатывает истерики — ах, она застрелила человека!— Женщины — странные создания! — вслух размышлял Томми. — В тот день миссис Спрот была похожа на разъяренную фурию и хладнокровно, даже глазом не моргнув, перестреляла бы целый полк, лишь бы вернуть своего ребенка. А потом, когда ей чудом удается убить похитительницу, она выходит из строя и ей делается дурно при одном воспоминании о случившемся.— Коронер полностью оправдал ее, — сказала Таппенс.— Естественно. Но я на ее месте, ей-богу, не рискнул бы выстрелить.— Она тоже, наверно, не рискнула бы, если бы хоть немного умела стрелять, — отозвалась Таппенс. — Но она не представляла себе, как трудно попасть в цель при таких условиях, и это помогло ей.— Совсем как в Библии, — сказал Томми. — Давид и Голиаф.— Ой! — вскрикнула Таппенс.— Что-нибудь случилось, старушка?— Нет. Просто, когда ты это сказал, у меня в голове мелькнула какая-то мысль. А теперь она исчезла.— Не велика беда, — съязвил Томми.— Напрасно иронизируешь. Такое бывает с каждым. Нет, погоди, что же это было?.. Кажется, что-то связанное с Соломоном.— Кедры? Храм? Куча жен и наложниц?— Помолчи! — оборвала его Таппенс, зажимая уши руками. — Так мне и вовсе не вспомнить.— Евреи? Колена израильские? — Подбодрил ее Томми.Таппенс только покачала головой. Помолчав минуту-другую, она сказала:— Интересно, кого все-таки напомнила мне эта женщина?— Покойная Ванда Полонская?— Да. В первый же раз, когда я увидела ее, мне почудилось в этом лице что-то знакомое.— Ты думаешь, что где-то уже встречалась с ней?— Нет. Я уверена, что мы не встречались.— У миссис Перенны н Шейлы совершенно другой тип.— Нет, они тут ни при чем, Томми. Кстати, об этих двух особах. Я тут долго думала… Все ломают голову над запиской — ну, над той, которую миссис Спрот нашла у себя в номере на полу, когда пропала Бетти.— Да?— Все эти россказни, будто в нее завернули камень и бросили его в окно, — сущий вздор. Просто кто-то подложил ее в комнату, чтобы она сразу попалась на глаза миссис Спрот. И, по-моему, подложила миссис Перенна.— Значит, она, Карл и Ванда Полонская были в сговоре?— Да. Ты заметил, что миссис Перенна вошла в самый критический момент? Именно она вынесла окончательное решение — не звонить в полицию. Она взяла все в свои руки.— Значит, ты все еще считаешь, что М. — это, видимо, она?— А ты нет?— Пожалуй, — неуверенно протянул Томми.— У тебя есть другая версия, Томми?— Есть, но только ужасно фантастическая.— Выкладывай.— Пока не стоит. У меня нет никаких доказательств. Ровным счетом никаких. Но если я не ошибаюсь, мы имеем дело же с М., а с Н.«Блетчли? — думал Томми. — На вид вроде бы все в порядке. В чем его можно упрекнуть? Типичный англичанин, слишком даже типичный, и к тому же сам хотел позвонить в полицию. Да, но возможно и другое: он прекрасно знал, что мать ребенка ни за что не согласится. Записка с угрозами дала ему полную уверенность в этом, и он мог позволить себе защищать противоположную точку зрения…»Эти размышления вновь подвели Томми к неотвязному и мучительному вопросу, на который он все еще не находил ответа.Зачем было похищать Бетти Спрот?У ворот «Сан-Суси» стояла машина с надписью «Полиция», однако Таппенс, поглощенная своими мыслями, не обратила на нее внимания. Она свернула в аллею, вошла в холл и сразу поднялась к себе, но на пороге остановилась как вкопанная: у окна, повернувшись к ней лицом, стояла высокая девушка.— Боже мой! — воскликнула Таппенс. — Вы, Шейла?Девушка подошла к ней, Таппенс отчетливо видела каждую черточку ее бледного трагического лица и сверкающие голубые глаза.— Я так рада, что вы пришли. Я ждала вас, — сказала Шейла.— Что случилось?— Карла арестовали, — ответила девушка ровным голосом.— О господи! — охнула Таппенс, чувствуя, что сейчас она отнюдь не на высоте положения. Спокойный голос Шейлы ни на минуту не обманул Таппенс: она отлично понимала, что кроется за этим спокойствием. Сообщники они или нет, но девушка любит Карла фон Дайнима, У Таппенс защемило сердце: как жаль это юное создание с таким трагическим лицом!— Что мне делать? — спросила Шейла.— Бедная девочка! — беспомощно отозвалась Таппенс.— Его забрали. Я больше его не увижу, — сказала Шейла голосом, прозвучавшим, как надгробное рыдание, и застонала: — Что мне делать? Что мне делать?Ноги у нее подкосились, она упала на колени около кровати и горько зарыдала.Таппенс ласково провела рукой по черным волосам девушки.— Может быть… Может быть, здесь ошибка, — нерешительно промолвила она. — Вполне вероятно, его просто интернируют. В конце концов, он — подданный вражеского государства.— Полицейские говорят другое. Сейчас они обыскивают его номер.— Ну, если там ничего не найдут… — начала было Таппенс.— Конечно, ничего не найдут. Что там может быть?— Не знаю. По-моему, вам виднее.— Мне?Презрительное изумление Шейлы было таким неподдельным, что все подозрения Таппенс мгновенно рассеялись. Девушка не может быть сообщницей Карла, она ничего не знала ж не знает.— Если он невиновен… — опять начала Таппенс.— Какое это имеет значение? — перебила ее Шейла. — Полиции ничего не стоит состряпать любое дело.— Глупости, дитя мое! — оборвала ее Таппенс. — Так не бывает.Шейла посмотрела на собеседницу долгим недоверчивым взглядом. Потом сказала:— Хорошо. Раз вы так считаете, я верю вам.Таппенс стало неловко.— Вы слишком доверчивы, Шейла, — бросила она. — Возможно, вы поступили неосмотрительно, доверяясь Карлу.— Значит, вы тоже против него? Я думала, он вам нравится. Он сам тоже так думал.До чего же трогательны эти юнцы! Они верят, что все к ним расположены. А ведь это правда — Карл ей нравился.— Послушайте, Шейла, — устало сказала Таппенс. — Нравится человек или не нравится — это одно, а факты — другое. Наша страна ведет войну с Германией. Есть много способов служить своему отечеству. Один из них состоит в том, чтобы добывать сведения… за линией фронта. Для такой работы нужна смелость: если вы попадетесь… — голос ее дрогнул, — вам конец.— Значит, по-вашему, Карл… — начала Шейла.— Служит своей родине именно таким способом… Но ведь и это не исключено, верно?— Нет, исключено, — отрезала Шейла и направилась к двери:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19